Джей Кристофф - Неночь [litres]

Мия посмотрела на лица вокруг себя. Солис улыбался. Джессамина просияла так, будто получила подарки на все Великие Подношения сразу. Диамо чуть ли слюну не пускал от предвкушения. Мать Друзилла кивнула Десницам, стоящим по бокам от Мии, и они схватили ее за руки. Ей потребовались все силы, чтобы не оказывать сопротивления. Тьма содрогнулась, когда девушка сцепила зубы и позволила отвести себя к железным кольцам у основания статуи, успев попутно увидеть Мариэль с Адонаем в тени. Лицо вещателя ничего не выражало, в то время как кровоточащие губы ткачихи расплылись в улыбке.

Она хрустела костяшками.

Десницы потянулись к рубашке Мии. Девушка напряглась, когда они приготовились оголить ее спину. Посмотрела на статую богини, на этот пустой взгляд, преследующий ее, куда бы она ни пошла.

«Дай мне силы…»

– Стойте!

Мия вздохнула. В равной степени от злости и облегчения.

«Чертов дурак…»

Девушка повернулась. Все взгляды были направлены на Трика. Двеймерец вышел вперед, глядя на собравшихся шахидов.

– Достопочтенная Мать, остановите это.

– Встань на место, аколит. Мы вынесли свой приговор. И он будет исполнен.

– Трик, не надо, – прошипела Мия.

– Приговор несправедливый. Мия не могла убить Карлотту.

– Меня не интересует твоя оценка ее характера, аколит.

– Я говорю не о ее гребаном характере! – огрызнулся Трик. – Мия не могла убить вчера Карлотту так, чтобы я об этом не узнал.

– И почему же?

– Трик, остановись !

Юноша проигнорировал ее просьбу, покосился на ткачиху. Его губы пересохли. Но, несмотря на угрозу грядущего наказания, признался:

– Потому что я был с ней в комнате.

Духовенство переглянулось между собой – все, кроме Солиса, прожигающего взглядом потолок. Друзилла посмотрела на Мариэль и ее брата, затем снова на Трика.

– Ты признаешься, что был за пределами своей комнаты после девятого удара часов?

– Я отсутствовал всю неночь. Эш может подтвердить. Она видела меня в кровати Мии этим утром.

Друзилла повернулась к Эшлин.

– Это правда, аколит?

Та закусила губу. Неохотно кивнула.

– Да, Достопочтенная Мать.

– Так что Мия не могла убить Лотти, – подытожил Трик. – Несмотря на ваши «улики». Вы не можете исключить ее из состязания Паукогубицы. Я все время находился с ней в постели.

– И почему ты не проинформировал нас об этом раньше?

– Я его попросила, – встряла Мия.

– Вы не можете запретить Мие участвовать в испытании Паукогубицы, – не унимался Трик. – Посвящение в Клинки значит для нее все! Она этого не делала.

Друзилла перевела взгляд на Мию. Духовенство – на Мать.

Девушка задержала дыхание. Казалось, каждая минута длилась не меньше года. В темноте тихо пел свой гимн призрачный хор, в жилах Мии громыхал пульс. Духовенство перемолвилось на приглушенных тонах; все, ради чего Мия работала и истекала кровью, повисло на волоске. Ей хотелось расцеловать Трика. Или избить. Но он – ее соперник. От начала и до конца, всегда. Мия его не любила. Он не любил ее. В этой тьме нет места для любви, и оба хорошо это знали. Почему он стольким рисковал ради нее? В то время как она никогда бы не поступила так ради него?

Наконец Мать Друзилла заговорила, заглушая хаос в голове Мии.

– Очень хорошо, – произнесла пожилая женщина. – В свете новых доказательств вина аколита Мии не подтверждена, и ее наказание может быть необоснованным. И хоть она запоздалая, но Духовенство аплодирует аколиту Трику за его честность. Такая храбрость должна быть вознаграждена, особенно учитывая плату за нее.

Друзилла повернулась к Десницам.

– Сковать его.

Фигуры в робах окружили Трика и потащили его к основанию статуи. Все это время Друзилла продолжала говорить:

– К сожалению, если закрыть глаза на порядочность аколита Трика, похоже, показательная кара аколита Тиши была недостаточным стимулом, чтобы отговорить послушников от нарушения комендантского часа. Быть может, его наказание предотвратит дальнейшее неповиновение.

Женщина повернулась к Мариэль.

– Сто ударов.

По ряду аколитов прокатился ропот, Трик побледнел. Даже если Адонай не даст ему истечь кровью, даже если Мариэль не даст ему умереть, боль от сотни ударов наверняка его убьет. После всего, через что он прошел, после всех страданий, Трик окончит свою жизнь здесь, в недрах черной горы, крича от безумия и моля о смерти.

Он рискнул всем ради нее. Сказал правду, хоть и понимал, чего она будет стоить.

Зная, что Мия никогда не поступила бы так ради него.

– Достопочтенная Мать, – вмешалась она. – Подождите.

Та посмотрела на нее ледяным взглядом.

– Аколит?

Мия сделала глубокий вдох. Тени перекатывались под ее ногами.

…Или поступила бы?

– Это я попросила Трика прийти ко мне в комнату. Как минимум половина вины лежит на мне. – Мия мысленно закалилась. – Поэтому я должна понести половину его наказания.

В зале стало тихо, как в могиле. Достопочтенная Мать посмотрела на шахидов, задавая немой вопрос каждому по очереди. Маузер пожал плечами. Солис покачал головой, видимо, посудив, что наблюдение за тем, как Трика свежуют, принесет Мие больше боли, чем личное участие в наказании. Но Аалея кивнула, и Паукогубица тоже согласилась, глядя на Мию темными глазами. Друзилла прижала пальцы к губам, задумчиво нахмурила лоб.

– Сковать их обоих, – наконец изрекла она.

Десницы провели Трика к статуе, сковали его запястья. Все это время Мия испепеляла его взглядом и качала головой. Юноша смотрел в ответ с напряженным бескровным лицом.

Парочка одновременно прошептала:

– Гребаный идиот !

– Гребаная идиотка !

Мия почувствовала, как с нее снимают рубашку. Затем девушку прижали к камню, холодившему кожу, на ее руках начали проступать мурашки. Оглянувшись через плечо, она увидела за собой Мариэль и Адоная. Ее страх начал перенасыщать Мистера Добряка. Пульс участился.

«Каково же тогда Трику?»

Юноша будто не мог отдышаться, сквозь стиснутые зубы быстро и с шумом втягивая воздух. Круглые глаза сосредоточились на черном камне, к которому его приковали. Мия натянула цепи, с трудом нащупала его руку и крепко сжала.

– Держись за меня, – прошептала она.

Трик сморгнул пот с глаз. Кивнул. А затем к ним со спины подошли Десницы и завязали повязки на глазах, перекрывая свет.

Мия ощутила, как Трик крепко сдавливает ей пальцы. И в точности поняла, о чем он думал. Четырнадцатилетний юноша. Привязанный к мачте у дома дедушки. Ожидающий в темноте, когда прилетит следующий камень. Следующая пощечина. Следующий плевок.

Выблядок. Сукин сын. Коффи .

– Мистер Добряк, – прошептала она.

– … Нет, Мия …

– Помоги ему.