Джей Кристофф - Неночь [litres]

– Что ж, справедливо.

Мистер Добряк скользил перед ними, скрытый в вечной темноте. Когда они проходили мимо особо гротескной костяной статуи – чем-то средним между хищной птицей и свернувшейся змеей, – Мия ощутила дрожь в своей тени. Почти знакомую. Мистер Добряк встал на дыбы, и ее тень пошла рябью. На секунду девушка почувствовала, как ее грудь пронзает холодная и острая игла страха. Мия взяла Эш за руку и потянула за постамент статуи, прижав палец к губам.

Что-то приближалось.

По коридору прокатился низкий рык. Во мраке впереди появился совершенно черный силуэт, обозначенный лишь тусклым светом из окна. Мия прищурилась, мучимая желанием спросить Мистера Добряка, что происходит. Дочери, это кажется немыслимым, но впервые на памяти Мии не-кот выглядел… испуганным.

– Черт! – выругалась Эшлин. – Это Эклипс* [62].

Мия нахмурилась.

– Кто…

Вопрос так и застрял в горле, когда темный силуэт приблизился. Высотой больше метра, гладкий и совершенно бесшумный. Длинные клыки, острые когти и никаких глаз. Волк.

Волк из теней .

Существо резко остановилось, уставившись в коридор, где прятались девушки. Обе прижались к постаменту и задержали дыхание, на лбу Эш заблестел пот. Мия чувствовала Мистера Добряка у своих ног, его определенно трясло. Страх не-кота был заразителен, он поднимался по ее груди и заставлял руки дрожать. Все то время, что они пробыли вместе, не-кот позволял ей одолевать свои страхи. Делал ее крепче, сильнее, смелее, чем она могла бы стать в одиночку. Чего они только не видели. Где только не побывали. Но сейчас он выглядел более напуганным, чем она.

Не-волк вновь зарычал, от этого звука завибрировал пол.

– Эклипс, – позвал глубокий выразительный голос. – Тихо.

Хотя она не осмеливалась даже дышать, не говоря уже о том, чтобы выглянуть, Мия сразу же узнала говорящего: лорд Кассий. Она услышала легчайший шелест ткани, тихий шорох кожи на камне. Лорд Клинков здесь, она была в этом уверена. Глава всей Красной Церкви. Смотрел в коридор прямо на них – от разоблачения их разделяло всего несколько его шагов по полированному граниту.

Прошли долгие секунды.

Сердце колотилось в груди.

Мистер Добряк затрепетал, когда тенистый волк низко и протяжно зарычал.

«Четыре Дочери, Кассий – даркин!»

– Эклипс, – повторил он. – Адонай ждет. Идем.

В ответ раздался пустой голос с женскими нотками, словно наполненный гравием. Он раздавался откуда-то из-под земли.

– … Как угодно …

Последний протяжный рык. Затем шаги. Тихие, как шепот. Убывающие. Мия снова задышала, прижала руки к груди, ощутила лихорадочное биение своего сердца. Постепенно Мистер Добряк перестал дрожать, и страх начал испаряться. Эш ухмыльнулась и начала смеяться себе под нос чуть ли не как маньячка.

– Что ж, это было весело.

– Что, ради Матери, это было?

– Эклипс. Спутница лорда Кассия, – Эшлин глянула на тень Мии, на бесформенное очертание внутри нее. – Кассий – даркин. Ты ведь о них слышала, верно?

Мия кивнула.

– Мельком.

– Хочешь проследить за ним?

– Проследить за ним? Ты с ума сошла ?!

Улыбка Эш стала шире.

– Немного.

Девушка удалилась в темноту, ее шаги почти не издавали шума на камне. Мия коснулась своей тени, ощутила холод в этой жидкой черноте.

– Ты в порядке? – прошептала она.

– … Вопрос с подвохом? ..

– Что это было? Я никогда раньше не чувствовала, чтобы ты боялся…

– … Я ощущал его. В своем разуме. Он… изголодался …

– Изголодался по…

– Мия! – прошипела Эшлин из темноты впереди. – Пошли!

– … Здесь небезопасно, Мия …

Та вздохнула. Хмуро посмотрела на черноту у своих ног.

– Продолжение следует…

Она на цыпочках последовала за девушкой, с каждым шагом все больше жалея о своем решении выйти из комнаты. Но Кассий – даркин ! Столько лет, столько миль, однако она ни разу не встречала себе подобных. Богиня, какие же тайны он мог бы перед ней открыть…

Увы, Лорд Клинков оказался таким же неуловимым, как сама тьма, и где-то возле покоев ткачихи Мариэль они потеряли его след. На перекрестке темного лабиринта Эшлин закусила губу, ругнулась на ваанианском и наконец пожала плечами.

– Скользкий, как измазанный маслом сладенький юноша, – прошептала Эш.

– Ну, он все-таки главный ассасин всей республики, – ответила Мия.

Эш вздохнула.

– Скорее всего, он покинул Церковь. Папа говорит, что он никогда надолго не задерживается в одном месте.

– Не могу сказать, что мне жаль это слышать.

Эшлин ухмыльнулась.

– Что, боишься его?

– Черная Мать, а ты нет?

– О, еще как. Но лучше перерасти это. Если окончишь школу, он помажет тебя на церемонии посвящения. – Эшлин покрутила головой в разные стороны, коридоры тянулись далеко во мрак. – Ну и ладно. Кассий подождет. Пошли, я голодна.

Парочка скрылась в тенях, оставляя Лорда Клинков и его дела в покое. Они нашли Зал Песен, в воздухе которого до сих пор витал запах крови. Локоть Мии заныл, и она почувствовала знакомый приступ ярости. Вспомнила лицо Солиса, когда он замахнулся мечом. Боль от увечий. Прошептав ругательство, скользнула обратно по винтовой лестнице. Глубоко в недрах горы они обнаружили двери в читальный зал, но ни одна из девушек не посчитала хорошей идею пробраться туда и быть обнаруженными в библиотеке после девятого удара часов летописцем Элиусом. По прошествии, казалось, целой вечности аппетитный аромат, витающий на одном из лестничных пролетов, вывел их к кухне.

В больших угольных печках румянился горячий хлеб. Холодильные были заполнены сырами и свежими фруктами. Остатки прошлого ужина были разложены на длинных подносах. Десниц нигде не было видно, так что они с Эшлин набрали себе по полной тарелке и скользнули в уже опустевший Небесный алтарь. Мию снова поразила колоссальность черноты за площадкой. Высокий обрыв, ведущий к пустыне внизу. Она была точно такой, как бесплодные земли Ашкаха, по которым путешествовали они с Триком, вот только эта часть была постоянно окутана ночью.

Мию снова охватило чувство священности этого места. Чувство чего-то сверхъестественного. Она почти ощущала темный взгляд той статуи из Зала Надгробных Речей. Богини, которой посвящалась эта Церковь.

«Отмеченная Матерью», – сказала Друзилла.

Но почему? С какой целью?

«Может, лорд Кассий знает?..»

Эш села, скрестив ноги, на перила над обрывом, смахнула выбившуюся светлую прядку с глаз и откусила большой кусок хлеба с сыром. Мия отщипнула кусочек от куриной ножки, гадая, где Церковь достала муку для хлеба и где они держат свой скот. Фургон из Последней Надежды вез только аркимический порошок, инструменты и тому подобное. Ничего скоропортящегося. Ничего живого.