Джей Кристофф - Неночь [litres]

– Как они нас кормят? Где берут продукты?

Эшлин прожевала и ответила:

– Разве шахид не рассказывал тебе об этом месте?

– Немного, – Мия пожала плечами. – Но, похоже, большую часть информации он держал в секрете. Чтобы ее заслужили, а не отдали за просто так.

Эшлин тоже пожала плечами и снова набила рот едой.

– Фу фля эохо у тея еш я.

– Что?..

Девушка проглотила кусок, облизала губы.

– Говорю, ну, для этого у тебя есть я. Папа все рассказал нам с братом об этом месте. По крайней мере, все, что знал.

– Он Клинок?

– Был им. Годами работал по контракту на короля Ваана [63]. Но его поймали, когда он отправился за подношением в Лииз. Три недели пытали в Тернистых башнях Элая. Он сбежал, но прежде его лишили рабочей руки, глаза и яичек. Поэтому Церковь отправила его на пенсию.

– Зубы Пасти! – ахнула Мия. – Мариэль не могла исцелить его травмы?

Эш покачала головой.

– Леперские священники скормили отрезанные кусочки струпопсам. Нечего было пришивать. Поэтому папа решил обучить нас с Осриком, чтобы мы заняли его место. – Пожала плечами. – Он не смог отдать свою жизнь богине, поэтому утешился жизнями своих потомков.

Мия кивнула, ничуть не удивившись. Более слабый человек поклялся бы отомстить господину, который обрекал его на такую судьбу. Но, глядя в темную пустошь под алтарем, она легко могла понять, как это место порождало фанатиков. Ей невольно вспомнился взгляд богини в Зале Надгробных Речей. Сила. Величие.

Мия посмотрела на тень у своих ног.

«Избранная для чего?»

– Твой отец что-нибудь рассказывал о лорде Кассии? – спросила она.

Эш кивнула.

– Самый разыскиваемый человек в республике. И самый опасный. На его счету больше освященных убийств, чем даже у Достопочтенной Матери. Легенда гласит, что свою первую жертву он прикончил, когда ему было десять. Убил претора Третьего легиона на глазах у всей армии и ушел безнаказанным. Убил трибуна Зарепика и весь Совет прямо посреди собрания, и никто за пределами зала ничего даже не слышал. Он много лет руководит Красной Церковью, но, как я и говорила, надолго нигде не задерживается. Люминаты десятилетиями пытаются нас истребить. После Резни в истинотьму все стало еще хуже. Они полагают, что, если ударить по пастуху, все овцы разбегутся. Так что лорд Кассий занимает первое место в их перечне задач. – Эш откусила еще один кусок и продолжила. – На втором – найти Церковь. Наверное, поэтому твой учитель так мало о ней рассказывал.

– А волчица из теней?

– Папа просто предупредил, чтобы я держалась подальше от Эклипс, – Эшлин пожала плечами. – Я слышала, что даркины могут вытянуть весь воздух из твоих легких. Скользнуть в твою тень и убить тебя во сне. Пасть его знает, на что только способны демоны, которые им служат.

– Пф-ф, – фыркнула Мия. – Демоны.

– О, эксперт проснулся?

– Не эксперт. Но знаю пару-тройку фактов.

– Да неужели.

– … Мяу …

Эшлин резко встала и потянулась к ножу на поясе. Мистер Добряк сидел на перилах и смотрел на нее, склонив голову.

– Скажи «здравствуйте», Мистер Добряк.

– … Здравствуйте, Мистер Добряк …

– Зубы Пасти… – выдохнула Эшлин.

– Все нормально. Он не демон. И мухи не обидит. И я не могу вытягивать воздух из чьих-либо легких. Хотя, если не мыться пару недель… [64]

Эшлин вздернула бровь. Медленно кивнула.

– Итак. Ты все же даркин.

– Ты знала?

– Догадалась, что во всей этой истории с Солисом было что-то не так. Я не видела, как двигались тени, но это дурно попахивало. – Эш улыбнулась, заметив, как нахмурилась Мия. – Ты же не думала, что я попросила тебя прогуляться со мной только потому, что мне приятна твоя компания?

Мия впилась зубами в куриную ножку и ничего не ответила. Эш снова устроилась напротив, двигаясь плавно и осторожно. Покосилась на тенистого кота. Обыватель уже наверняка попытался бы пригвоздить ее к кресту, если бы догадался, кто она. Мия размышляла, ослепят ли девушку суеверия или страхи. Медленно расплывающаяся улыбка Эшлин собрала эти мысли в охапку, отнесла в темную подворотню и тихо задушила.

– Ну и каково это? – поинтересовалась блондинка. – Ты можешь перемещаться между тенями? Я слышала, что вы умеете отращивать крылья, дышать тьмой и…

Мия отправила свою тень по каменным плитам, и та начала скручиваться во множество фигур – ужасающих, прекрасных и абстрактных. Затем прикрепила ее к ногам Эшлин и легонько дернула за ботинки.

– Черная Мать, это великолепно! – прошептала Эш. – Что еще ты можешь делать?

– Это все.

– Серьезно?..

– Я могу прятаться. Окутывать себя тенями, как плащом. Из-за этого меня трудно увидеть. Но я сама становлюсь почти слепой. Не вижу дальше нескольких метров перед собой. – Мия пожала плечами. – Боюсь, ничего впечатляющего.

– Я все равно впечатлена, – подмигнула Эшлин.

– Похоже, шахид Солис и Достопочтенная Мать не разделяют твоего энтузиазма.

Эш скорчила гримасу, сплюнула сырную кожицу с языка.

– Солис тот еще ублюдок. Просто злобный, жестокий, ходячий мешок с дерьмом. – Девушка подалась вперед и заговорщицки прошептала: – Ты же знаешь значение его имени?

Мия кивнула.

– Это ашкахское слово. Значит «последний».

– И ты слышала о Философском Камне, верно? О тюрьме в Годсгрейве?

Мия сглотнула. Медленно кивнула.

«Не смотри».

– …Я выросла в Годсгрейве.

– Тогда ты знаешь, что Камень регулярно переполнялся заключенными, пока его не обрушили. Каждые несколько лет власти сокращали количество содержавшихся там людей. Идея пришла в голову консулу Скаеве, когда он был еще просто щенком в Сенате. Он назвал это…

– «Падением».

Эшлин кивнула и набила рот сыром.

– Освободи тюрьму от всей стражи. Привяжи лестницу к самой высокой башне и пришвартуй шлюпку внизу. Скажи заключенным, что одному из них позволят выплыть на берег и вернуться в мир, независимо от его преступлений. Но только тогда, когда все остальные заключенные будут мертвы. Оказывается, где-то двенадцать лет назад наш славный шахид песен был простым вором-неудачником, запертым в Философском Камне.

– Солис, – прошептала Мия. – «Последний»…

– Так его прозвали. После.

– Скольких же он…

– Многих. При этом будучи слепым, как новорожденный щенок.

– Дочери, – выдохнула Мия. Она чувствовала, как его клинок рубит ей руку. Как рвутся сухожилия. Обжигающую боль. – А я сунула свой нож ему в лицо…

– Может, он зауважает тебя за это?

Мия глянула на повязку вокруг раненой руки.

– А может, и нет.

– Нет худа без добра. По крайней мере, тебе не придется посещать уроки песен, пока рука не заживет. Может, тем временем ты расположишь его к себе букетом цветов или чем-то подобным.