Марина Суржевская - Проникновение [litres]

– Он вел себя достойно, – спокойно ответил ильх. Похоже, мое негодование его не впечатлило. – И я дал ему возможность вернуться в мир живых. Если сможет, если найдет путь, то вернется. Это уже зависит лишь от него. Честный выбор для того, кто желал навредить моему народу и моей земле.

– Он был лишь ученым! Исследователем! – закричала я. – Он никогда и никому не вредил! Что ты сделала с ним? Отравил?

– Ядом пользуются трусы и женщины, – усмехнулся Сверр. – Я же показал ему то, что он хотел увидеть. Хёгга.

– Ты убил его… – прошептала я, с яростью глядя в золотые глаза. – Он лишь старик! Из-за тебя Макс в коме!

Но ильх лишь поднял брови, говоря, что плевать ему на мои обвинения. А ведь и правда – плевать…

– Так зачем мне сохранять твою жизнь, лильган? – притянул меня к себе. Властно, сильно. Словно пришпилил к своему напряженному телу. – Вижу, ты любишь одежду, которую хочется разорвать… Штаны может позволить надеть на себя лишь морская дева-воительница. А за украденное у хёгга ты должна отправиться на корм рыбам. Как и за то, что обманом взяла мою кровь. – Жесткая ладонь легла на мои ягодицы, надавила. В золоте глаз вспыхнул откровенный голод. Сверр наклонил голову, голос стал глуше. – Я не виню тебя, Лив. Ты дитя своего народа. Лишь злюсь за обман… И я не знаю, зачем мне тебя беречь. Но… Ты можешь убедить меня. Попросить. Покориться… Прямо сейчас.

Сверр толкнул меня к стене, к узкому месту без сундуков. Прижал спиной к бревнам… Сорвал плащ, дернул завязки на слишком широких штанах. Пламя, что бурлило внутри лавой, застлало разум, заставляя забыть обо всем… Пальцы с жесткими подушечками и застарелыми мозолями коснулись моих бедер, и Сверр тяжело, мучительно выдохнул.

– Шелковая лильган… Ты здесь словно лепесток цветка… Хочется прикасаться вечно…

Он медленно погладил, и я ахнула. И почти подалась к его руке, к этим жестким пальцам. Желание било обоих, я видела в искаженном лице ильха отражение своего безумия… Или это я была лишь отражением его? Его зов раскатился внутри огнем, уже знакомо и дразняще наполнил вены жидким пламенем и предвкушением наслаждения. Пусть берет… Так, как захочет… Скорее…

– Я хочу, чтобы ты показала мне все, что делают люди… – жарко шепнул он. – Я хочу сделать с тобой все это… Но в следующий раз. А сейчас просто смирись, Лив… Прими. Мне нужна твоя покорность… На колени.

Приказ отозвался внутри сладкой болью. Хочу… Невыносимо хочу его…

Но как же Макс? И моя гордость? И обещание ни перед кем не вставать на колени. Никогда! Я ведь поклялась себе в этом! Хоть что-нибудь осталось от Оливии Орвей или все исчезло, стоило познать удовольствие с этим мужчиной?

Злость на саму себя отрезвила.

– Нет! – я отпихнула Сверра и вцепилась в его руку, не позволяя трогать себя. – Нет! Думаешь, я сделаю это ради своей жизни?

– А разве нет? – он тоже злился, я видела нервно сжатые челюсти и снова изменившийся зрачок. – Любая женщина, в которой есть разум, сделала бы. И сочла бы за честь!

Ах, значит, любая?!

– Да пошел ты, хёгг! – ярость внутри обожгла похлеще зова Сверра. Так ошпарила, что дышать стало нечем. Обида – нерациональная и женская – вскипела внутри. Зато в голове прояснилось! – Отпусти меня!

– Отказываешь? – он по-звериному оскалился. Привалился, не позволяя дернуться, придавил к стене. И самое плохое – руку не убрал. Снова погладил, посылая по моему телу огненные брызги… – Снова противишься? Никто не противится риару Нероальдафе. Ни пленница, ни даже вольнорожденная дева!

– А я не отношусь ни к одной из женщин твоего мира! – разозлилась я еще сильнее.

– Но теперь ты одна из них! И чтобы жить, ты встанешь на колени, Оливия!

– Ни за что!

Сверр убрал руку и ударил раскрытой ладонью по бревну возле моего уха.

– Ты не поняла, – процедил ильх. – Больше нет твоего мира! Есть только мой! И здесь я решаю, кому и как жить!

– Ты предлагаешь мне стать твоей… – я запнулась, глотая слово, что вертелось на языке. Слово моего мира для обозначения женщин, продающих тело.

Злость смешалась внутри с гордостью и почему-то грустью. Все мои чувства обострились стократ, словно здесь, на фьордах, я ощущала их намного ярче. Злость, обида, непонимание, надежда, разочарование… Со мной творилось странное, разум отступал под напором инстинктов и чувств, и я не могла совладать с этим! Запертые годами эмоции сейчас бурлили, лишая меня возможности мыслить ясно. И хотелось кричать. Или ударить его. Оттолкнуть… Стать покорной игрушкой? Ну уж нет! Я точно знала, что роль, уготованная Сверром, меня не устраивает. – Нет! Отпусти!

– Отказываешься?

– Да пошел ты! – гневно выдохнула я. – Кто угодно лучше, чем ты!

Ильх вдруг помертвел лицом, даже глаза потускнели.

– Хорошо. Значит, так и будет, лильган.

Он дернул меня за локоть и потащил наружу. Я задохнулась, подхватила завязки штанов, пытаясь удержать соскальзывающую ткань. Сверр выволок меня за дверь, протащил до открытого пространства, где размахивали оружием воины, и закричал:

– Слушайте волю риара! Сегодня же я отдам эту чужачку тому, кто захочет ее взять. Найдется здесь хоть один воин, пожелавший ту, что уже не невинна, и готовый защищать ее и кормить? Захочет ли кто-то взять ее в свой дом? – Я испуганно огляделась, нервно укуталась в плащ. В глазах суровых темноволосых мужчин плескалось такое знакомое выражение… Желание. Голод. Неужели все дело в зове? Зове риара? Зове дракона? Что он будит в людях? Я ведь уже видела такое в лицах своих коллег. Ученые тогда словно с ума сошли… А что будет с теми, кто и не знает о цивилизованности?

Мужики поглядывали на меня с явным интересом, подходили ближе. Детина, что тащил меня на плече, открыл рот…

– Я согласен кормить и защищать эту чужачку, мой риар. И взять ее в свой дом.

Спокойный голос за спиной заставил меня вздрогнуть изумленно, а Сверра оскалиться. У стены стоял Ирвин. Уже снова в одежде и плаще. За его спиной блестело лезвие секиры, голубые глаза казались стылым льдом.

– Ирвин, – угрожающе произнес Сверр.

– Или я не твой воин, мой риар? – блондин поднял светлую бровь. Насмешки в его глазах не было, скорее настороженность. – Я согласен взять эту чужачку. И стать ее защитой.

Двое мужчин с черными кольцами на шеях сцепились взглядами. Сверр выглядел взбешенным, Ирвин – бледным, но спокойным. Окружающие попятились, рослый детина так и вовсе сбежал подальше. На пятачке пространства, где стояли мы трое, ощутимо запахло грозой и пеплом. И даже камень под ногами нагрелся, я ощущала это сквозь подошву сапог. Ярость хёгга… Единый, не дай мне испытать это!

– Ты выбрал, – прошипел Сверр. – А я, как твой риар, приказываю станцевать танец шатии.