Марина Суржевская - Проникновение [litres]

Я в бессильной ярости зарычала, повертелась на месте и тоже отпустила своего дракона. Шатаясь с непривычки, рухнула на траву, отдышалась. Поднялась и сжала кулаки, ощущая такую злость, которой никогда не испытывала раньше, до черного обруча на шее.

– Осторожно, – снова все понял Сверр. – Держи зверя в узде, Лив. Иначе все закончится плохо для вас… обеих. У хёггов иной разум, им чужды наши человеческие понятия и тем более мораль. Честь, достоинство, сопереживание – это все нужно людям, но не драконам. Помни, что человек и хёгг – различны, а ты – главнее.

– Это непросто, – я выдохнула. Покосилась на мужчину. – Я не знала, что это так… непросто.

– Ты справишься, – уверенно произнес Сверр. И снова повернул голову к ползущей веренице машин. – Хотя сейчас я не уверен даже в себе. Хочется… сжечь. Всех.

– Их слишком много. Но самое ужасное не это, Сверр. – Я махнула рукой в сторону двух вертикальных скал-близнецов. – Туман исчез! А значит, на фьорды придут новые войска! Нам надо что-то придумать! Надо остановить их!

– Если бы я знал как! – в сердцах выдохнул Сверр.

На уступ приземлились сразу несколько снежных, следом Бенгт, Мелвин, Маргус и остальные. Всего около пятидесяти хёггов – риары, их а-тэмы, юные сыновья и старики с уже ослабевшими крыльями. Пять десятков драконов, из которых большая часть – морские, а значит, довольно ограниченные в передвижениях на суше. Драконы – разрушительная сила, но я знала мощь Конфедерации. И видела, как упал Сверр, сбитый силовым лучом. Хёгги не были бессмертными, они умирали так же, как любое живое существо. И в этой битве их погибнет слишком много – все это понимали.

Мужчины разложили на плоском камне карты, и, пока они что-то горячо обсуждали, я отошла в сторону. Громада Горлохума возвышалась совсем близко.

А я смотрела. На небо с лениво плывущими облаками, на молчащий вулкан, на машины Конфедерации, на мужчин, решающих, как спасти свой дом. На тех, кто ежедневно сливается со зверем, но остается человеком. И ужасно, до невыносимой боли не хотела видеть их гибель.

Когда-то Максимилиан сказал, что я вырождающийся вид и отчаянная идеалистка. Потому что верю в добро, справедливость и возможность изменить этот мир к лучшему. А потом улыбнулся и добавил: но, как ни странно, только такие люди и способны его изменить! Тогда мне было восемнадцать, и если мне доведется еще раз увидеть профессора, я расскажу, что с тех пор ничего не изменилось. Я все еще верю в это. И забери меня Горлохум, буду верить до последнего вздоха!

Я вытащила из кожаного мешочка на поясе примятый лист бумаги и ручку, улыбнулась. Тонкая, с позолоченным колпачком. Та самая, что стащил когда-то Сверр в Академии Прогресса. Сколько времени прошло с того дня, как злой дракон похитил непринцессу? Сейчас мне казалось, что все это было столетия назад. Так много всего случилось с антропологом Оливией Орвей, так много я увидела и поняла. О людях, а главное – о себе. Я улыбнулась краешком губ. И быстро написала несколько слов, сложила бумагу. Погладила железную птичку, что теперь свисала с кожаного шнурка у меня на шее.

Когда я подошла, Сверр глянул слегка рассеянно, его внимание было сосредоточено на военных планах. Но отошел в сторону, когда я позвала.

– Что случилось, Лив? Тебе нехорошо?

– Все в порядке, – улыбнулась я. – Просто… соскучилась. – Ильх нахмурился, внимательно вглядываясь в мое лицо. Но потом вздохнул и тронул кончиками пальцев мое лицо, очертил контур.

– Я должен сказать тебе кое-что важное, Лив, – тихо произнес он. – Жаль только, что сейчас на это совсем нет времени… Да и обстановка неподходящая.

Мое сердце замерло, пропустило удар.

– Тогда скажи мне это, когда все закончится, – попросила я.

Сверр медленно кивнул, лаская меня золотом своих глаз.

– Хорошо, – усмехнулся он. – Когда все закончится. Подождешь?

– Да, – я смотрела на него, впитывая в себя мужественное лицо, разворот широких плеч, горячий взгляд, которым он всегда смотрел на меня, с самой первой встречи. И понимала, что мне просто жизненно необходимо все это. Я хочу, чтобы Сверр раз за разом поднимался в небо, чтобы рычал, летал, жил! Чтобы снова проносилась его тень над Нероальдафе, а в пещерах множилось золото, что дает силы черному дракону. Я так хочу этого!

– Почему ты так смотришь? – снова нахмурился ильх, а я пожала плечами.

– Тебя зовет старейшина.

Сверр всмотрелся внимательно, и на миг показалось, что он сейчас все поймет… но закричали недовольно хёгги, и Сверр отвернулся и отошел. Я же поманила одного из мальчишек, сунула ему в руки письмо и велела отдать риару Нероальдафе, когда солнце оближет Горлохум.

И заставив себя больше не оборачиваться, шагнула к краю уступа и упала вниз. А уже через миг над фьордами раскрыл крылья красный дракон, устремляясь к Горлохуму.

«Тогда скажи мне это, когда все закончится…»

Отбросил карту, выпрямился. Внутри свербело дурным предчувствием, но это сейчас и неудивительно. Или дело не в предстоящем сражении? Повертел головой, разминая шею. И высматривая Оливию. Тонкой фигурки видно не было. Отошла за скалу? Устала?

– Если ты ищешь Оливию-хёгг, то она велела передать это. – На мальчишку снежных я взглянул косо, выхватил из пальцев бумагу. Это что?

«Уверена, что ты бы мне не позволил, поэтому пишу. Сверр, мы оба знаем, что фьорды обречены. И единственный способ их спасти – восстановить туманную завесу. А у меня снова есть теория. Очередная безумная теория, но это лучше, чем ничего, ведь так? Я единственный красный хёгг, Сверр. А значит, лишь мне отзовется Горлохум. Возможно, это глупость, но я хочу попытаться. Когда-то туман возник благодаря вулкану, может, это поможет и сейчас.

И еще. Я хочу услышать то, что ты мне скажешь, Сверр. Я очень хочу этого. Лив».

– Нет! – мой рык заставил обернуться риаров, а Магнуса поднять седые брови. Но я никого не видел.

– Когда она отдала это? – Схватил мальчишку-вестника с такой силой, что он заскулил, как щенок. – Когда?

– Час прошел, риар Нероальдафе! Все как она велела!

Час! Час! Этого вполне хватит, чтобы долететь до вулкана! От моих ругательств паренек вытаращил светлые глаза и вытянулся в струнку, а снежные нахмурились.

– Сверр, хватит орать на моего сына, что случилось?

Я с трудом удержал очередной поток ярости. Обернулся на пик за спиной. Конфедераты уже приблизились к границе гряды, за которой начинались территории фьордов. Риары уже сливались каждый со своим зверем, рычали. А я разрывался между долгом и чувством. Но когда меня накрыла тень черного дракона, я сделал свой выбор.

Вблизи Горлохум казался неприступной скалой, вершина которой терялась в облаках. Я устремилась вверх, к сужающемуся кратеру, пытаясь не думать, что ждет меня внутри. Добравшись до края кратера, зацепилась когтями, всматриваясь во тьму. Там, на глубине, медленно тлели угли и бурлила магма. Спящее жерло дышало ядовитыми парами и кислотой, а порой выстреливало тонкими обжигающими струйками. Так что я не рискнула лететь внутрь на своих слабых крыльях. Втянула вязкий воздух и поползла вниз, цепляясь за шершавые камни. Магма, покрытая слоем угля, спала, но я ощущала ее движение внутри. Я чувствовала его – невероятный жар, скрытый за коркой, огонь, готовый в любой момент извергнуться и уничтожить все живое. Здесь, внутри, было тихо, лишь булькало порой жидкое пламя и газ маленькими шипящими фонтанчиками вырывался наружу. Черные уступы, хаотично расположенные внутри жерла, торчали ступеньками, и я упала на один из них. Осмотрелась. Человеческое сознание билось внутри тела дракона, а мой инстинкт самосохранения требовал убраться отсюда как можно дальше. Но я лишь выпустила из ноздрей пар и подползла к краю уступа.