Макс Мах - Дама Пик [litres]

Август работал над своим комплексом в течение многих лет. Трудился упорно и вдохновенно, даже притом, что всегда знал – эту волшбу он никогда не посмеет воплотить в жизнь. И тем не менее настал день – вернее, ночь, когда он даст волю своей мечте и своему таланту. Сомнения были отринуты – их прогнали прочь кальвадос и черный гнев – и Август начал собирать все, что было ему необходимо для проведения ритуала. Список был длинный, но Август знал его наизусть. Каждую деталь, любую подробность.

«Свечи красного воска… кровь адепта… акантовый бальзам… миндальное и кунжутное масло… черные свечи… палочки розового дерева и дерева сиссу…»

Август снимал с полок сосуды и склянки, шкатулки и ларчики, каменные и глиняные фляжки, отбирал необходимое и складывал в две большие плетеные корзины. Закончив в первом «каземате», он перешел во второй. Здесь в сухих, защищенных магией ларях и сундуках хранились реликвии и «вещественные свидетельства». Ими он заполнил третью корзину и поспешно вернулся в кабинет. Здесь он наполнил яблочным бренди серебряный стаканчик, из которого пил этой ночью, и пошел в библиотеку.

– Что ж, время пришло! – Август остановился перед портретом графини Консуэнской и посмотрел на нее долгим взглядом, пытаясь отыскать хоть одну черточку или деталь, которую он помнил недостаточно хорошо. Но таких попросту не было и не могло быть. Слишком часто рассматривал Август этот портрет, как, впрочем, и другие изображения этой женщины. Ростовой портрет, что висел в картинной галерее палаццо Феарина, другой – принадлежащий герцогам Конти, и, разумеется, те карандашные наброски великого Доменико Бигорди, которые хранятся в собрании братьев Корио.

Теа д’Агарис, графиня Консуэнская – признанная красавица и темная колдунья невероятной силы – умерла более века назад. У нее не было дипломов, и никто не знал, где и у кого она научилась тому, что умела делать лучше всех в своем поколении. Даже перечень ее способностей и границы ее истинной силы так и остались неизвестны. Нераскрытой осталась и тайна ее происхождения. Теа носила фамилию первого мужа – д’Агарис – и титул второго. Говорила и писала она по-французски, но Август, скупивший едва ли не все известные письма графини Консуэнской и добывший ее собственный дневник, имел основания считать, что родным языком Теи д’Агарис был один из славянских языков. Но какой именно, он так до сих пор и не вычислил. Польский? Возможно. Русский? Не исключено. Чешский? Все может быть…

Авадонская пуща, поляна в километре от виллы Аури, день первый, ночь

Эту поляну Август подыскал загодя, на такой как раз случай, хотя и не имел в виду именно этот комплекс. Серьезное колдовство – а темное в особенности, – всегда лучше осуществлять на природе и ночью. Ну а если в глубине дремучего леса да под волчьей луной – вообще удача.

– Здесь, – кивнул Август Катрине и Огюсту, принесшим на поляну три плетеных корзины. – На этом все! Спасибо! Идите домой и забудьте, пожалуйста, все, что вы здесь видели.

– А мы ничего и не видели, господин граф, – ответил за двоих Огюст и, отвернувшись, повел Катрину по тропе, едва заметной в свете лампы «летучая мышь».

«Надо будет провести завтра беседу со слугами, – отметил мысленно Август, приступая к сооружению инсталляции, – нечего им называть меня графом, коли я больше не граф!»

Впрочем, уже через несколько минут он и думать забыл обо всем, что не имело прямого отношения к его колдовскому комплексу. Подготовка требовала довольно много времени и невероятной тщательности в деталях. Ведь Август задумал ни много ни мало как воссоздать божественное тело молодой Теа д’Агарис, что считалось попросту невозможным, и, пользуясь затем этим телом как приманкой, вернуть в мир живых душу покойной графини, находившуюся сейчас в нигде и никогда Великого Посмертия. За всю писаную историю было совершено всего лишь две успешных попытки найти где-то там искомую душу, пробудить угасшее сознание и вернуть его в мертвое тело. Всего два удачных случая колдовства при бесчисленном количестве попыток. Но, следует отметить, в обоих случаях речь шла о недавно преставившихся людях. Август же собирался найти душу женщины, скончавшейся более века назад, и вселить ее не в родное тело, а в тело, воспроизведенное «по образу и подобию». Такого не делал вообще никто и никогда, и если колдовство удастся, то завтра благоволения Августа будут добиваться все те, кто отвернулся от него сегодня. Ему не понадобятся уже ни титул графа – любой европейский монарх почтет за честь даровать ему княжеское или герцогское достоинство, – ни звание Гроссмейстера. Он и так станет самым великим колдуном своего поколения, войдя в этом звании в мировую историю.

И ведь это только часть того, что случится, если ему удастся вернуть в мир живых Теа д’Агарис, графиню Консуэнскую. Существовала вероятность, и притом достаточно большая, что в этом случае сработает эффект «творца и модели» и между Теа и Августом возникнет взаимное чувство. А любовь такой красивой, умной и талантливой женщины – это уже само по себе награда. Не говоря уже о никому не ведомых приемах колдовства, которым она могла бы его обучить, и о тех несметных сокровищах, которыми она владела при жизни, но которые так и не были найдены после ее смерти. Графиня обладала замечательным даром не только находить спрятанное – клады в основном, – но и прятать сокровища так, чтобы никто уже не нашел.

Когда Август закончил последние приготовления, луна уже скрылась и до рассвета оставались считаные минуты. Но рассвет, если подумать, ничем не хуже глубокой ночи. Призрачная грань между мирами истончается на обеих границах дня – на рассвете и на закате, – так что колдовать придется пусть и не ночью и не под волчьей луной, но все-таки в один из самых благоприятных моментов суток. Впрочем, зачтется и то, что все приготовления, включая некоторые базисные процедуры гоэтии [8] Гоэтия ( др.-гр. «колдовство») – средневековая магическая традиция вызывания демонов и составления талисманов. , гримуары и арканы, Август успел провести именно под полной луной. Теперь же наступило время великой волшбы.

Август снял сапоги и встал босыми ногами на пень, оставшийся от старого дуба. Сейчас он находился в центре сложной инсталляции, отчасти нарисованной на голой земле чертами стилоса, горками толченого угля, смешанного с различными маслами, алхимическими тинктурами и сухими травами, отчасти собранной из трех типов свечей, палочек, выструганных из древесины семи различных пород, золотых самородков, серебряных монет и пяти первых камней: алмазов, рубинов, изумрудов, сапфиров и топазов. Прямо перед ним в пяти метрах от края управляющей инсталляции начиналась фокусная инсталляция. Там, в круге, очерченном с помощью чистейшего кварцевого песка, и должна была возродиться блистательная Теа д’Агарис.