Клайв Стейплз Льюис - Космическая трилогия [litres]

Выйдя к чаю, Марк увидел Феверстона и поспешил сесть рядом с ним. Он знал, что в его положении нельзя навязываться, но ему было уже совсем худо.

– Да, Феверстон, – бодро начал он, – никак я ничего не разузнаю, – и перевел дух, увидев, что тот улыбается в ответ. – Стил меня, прямо скажем, принял плохо. Но и. о. и слышать не хочет об уходе. А Фея просит писать в газету статьи… Что же мне делать?

Феверстон смеялся долго и громко.

– Нет, – продолжал Марк, – я никак не пойму. Попробовал прямо спросить старика…

– О господи! – выговорил Феверстон и засмеялся еще громче.

– Что же, из него ничего нельзя вытянуть?

– Не то, что вы хотите, – сказал Феверстон и прищелкнул языком.

– Как же узнать, чего от тебя ждут, если никто ничего не говорит?

– Вот именно.

– Да, кстати, почему Кэрри думает, что я ухожу?

– А вы не уходите?

– И в мыслях не имел.

– Вон как! А Фея мне сказала, вы остаетесь тут.

– Неужели я буду через нее просить отставки?

Феверстон весело улыбнулся.

– А, все одно! – сказал он. – Захочет ГНИИЛИ, чтоб вы еще где-то числились, будете числиться. Не захочет – не будете. Вот так.

– При чем тут ГНИИЛИ? Я работал в Брэктоне и работаю. Им до этого дела нет. Я не хочу оказаться между двумя стульями.

– Вот именно.

– Вы хотите сказать?..

– Послушайте меня, подмажьтесь поскорей к Уизеру. Я вам помогаю, а вы все портите. Сегодня он уже не тот. Расшевелите его. И, между нами, не связывайтесь вы с Феей. Наверху ее не жалуют.

– А Кэрри я написал, что это все чушь, – сказал Марк.

– Что ж, вреда нет, письма читать приятно.

– Не выгонят же меня, если Фея что-то там переврала!..

– Насколько мне известно, уволить могут только за очень серьезный проступок.

– Нет, я не о том. Я хотел сказать, не провалят на следующих выборах.

– А, вон что!

– В общем, надеюсь, что вы разубедите Кэрри.

Феверстон промолчал.

– Вы ему объясните, – настаивал Марк, зная, что этого делать не надо, – какое вышло недоразумение.

– Что вы, Кэрри не знаете? Он на всех парах ищет замену.

– Вот я вас и прошу.

– Меня?

– Да.

– Почему же меня?

– Ну… Господи, Феверстон, это же вы ему первый подсказали!

– Трудно с вами разговаривать, – сказал Феверстон, беря с блюда пончик. – Выборы через несколько месяцев. Могут вас выбрать, могут не выбрать. Насколько я понимаю, вы меня заранее агитируете. Что я могу вам ответить? Да ну вас совсем!

– Вы прекрасно знаете, что и речи не было о моем уходе, пока вы не подсказали Кэрри…

Феверстон критически осматривал пончик.

– Замучаешься с вами, – сказал он. – Не можете постоять за себя в колледже, так при чем тут я? Я вам не нянька. А для вашего блага посоветую: ведите себя здесь поприветливей. Неровен час, станет ваша жизнь… как это? «Печальной, жалкой и ненужной».

– Ненужной? – сказал Марк. – Кому я не нужен, нам или им?

– Я бы на вашем месте не подчеркивал этой разницы, – сказал Феверстон.

– Запомню, – сказал Марк и встал из-за стола, но обернулся еще раз. – Это вы меня притащили. Я думал, хоть вы мне друг.

– Нет, от романтики не вылечишь! – сказал лорд Феверстон, растянул рот до самых ушей и сунул в него пончик.

Так Марк узнал, что если его выгонят отсюда, его не примут в Брэктоне.

Джейн все эти дни бывала дома как можно меньше и читала в кровати как можно дольше. Сон стал ей врагом. Днем она ходила по городу под тем предлогом, что ищет новую «девушку», и очень обрадовалась, когда на улице ее окликнула Камилла Деннистон. Камилла вышла из машины и представила ей высокого темноволосого человека, своего мужа. Оба они сразу понравились Джейн. Она знала, что Деннистон когда-то дружил с Марком, но сама его не видела; а сейчас удивилась, как удивлялась всегда, почему нынешние друзья ее мужа настолько ничтожнее прежних. И Уодстен, и Тэйлор, с которыми он еще знался, когда она познакомилась с ним, были несравненно приятней Кэрри и Бэзби, не говоря о Феверстоне. А муж Камиллы оказался лучше всех.

– Мы как раз к вам, – сказала Камилла. – Хотим пригласить вас в лес, устроим пикник. Нужно о многом поговорить.

– А может, зайдете ко мне? – сказала Джейн, думая, чем же их накормить. – Холодно для пикников.

– Зачем вам лишний раз мыть посуду? – сказала Камилла. – Давай зайдем в кафе, – предложила она мужу. – Вот миссис Стэддок считает, что холодно и сыро.

– Нет, – сказал Деннистон, – нам надо поговорить наедине.

Слова «нам» и «наедине» сразу установили какое-то доброе, деловое единство.

– А вообще-то, неужели вам не нравится осенний туман в лесу? Посидим в машине, там тепло.

Джейн сказала, что никогда не слышала, чтобы кто-нибудь любил туман, но поехать согласилась; и все трое сели в машину.

– По этой самой причине мы поженились, – сказал Деннистон. – Мы оба любим погоду. Не такую или сякую, просто погоду. Очень удобно, когда живешь в Англии.

– Как же вы приучились, мистер Деннистон? – спросила Джейн. – Никогда бы не смогла полюбить снег или дождь.

– Я просто не разучился, – сказал Деннистон. – Все дети любят погоду. Вы не заметили, что в снегопад взрослые торопятся, а дети и собаки счастливы? Они-то знают, для чего падает снег!

– Я в детстве не любила сырые дни, – сказала Джейн.

– Потому что взрослые держали вас дома, – сказала Камилла. – Когда шлепаешь по лужам, дело другое.

Они свернули с шоссе и ехали по траве, под деревьями, пока не достигли полянки, окруженной с одной стороны пихтами, с другой – буками. Пахло осенью, на ветвях висела мокрая паутина. Прямо в машине они разобрали корзинку, поели сандвичей, выпили хереса, потом – горячего кофе и закурили наконец.

– Ну вот!.. – сказала Камилла.

– Что ж, – сказал Деннистон, – начнем. Вы, конечно, знаете, от кого мы?

– От мисс Айронвуд, – сказала Джейн.

– Да, мы из ее дома, но хозяин у нас другой. И у нас, и у нее.

– Как это? – спросила Джейн.

– Наш дом, или общество, или компанию возглавляет другой человек. Если я назову вам его фамилию, вы можете знать ее, можете не знать. Он много путешествовал, теперь болеет. Во время последнего путешествия он поранил ногу, и она не заживает.

– Да? – сказала Джейн.

– Его сестра умерла в Индии и оставила ему много денег. Она тоже была замечательная женщина, большой друг одного индийского мистика. Он считал, что над человеческим родом нависла опасность. И перед самым концом – перед тем как исчезнуть – он убедился в том, что она осуществится в Англии. А когда он исчез…

– Умер? – спросила Джейн.

– Мы не знаем, – сказал Деннистон. – Одни думают, что умер, другие – что жив. Во всяком случае, он исчез. А женщина, о которой я говорил, рассказала об этом брату, нашему хозяину. Потому она и оставила ему деньги. Он должен был собрать вокруг себя людей и ждать, чтобы вовремя предотвратить опасность.