Клайв Стейплз Льюис - Космическая трилогия [litres]

– Могли пытать и мою. От них не защищен ни один англичанин. Они пытали женщину, человека. Важно ли, чья она жена?

– Сказано вам, я им всем покажу! И этой ведьме, и всем…

Димбл молчал. Марк понимал, что говорит чепуху, но остановиться не мог. Если бы он не кричал, он бы слишком растерялся.

– Да я сам от них уйду! – орал он.

– Вы серьезно? – спросил Димбл и посмотрел на него.

Марку, в чьей душе бестолково метались обида, тщеславие, стыд и страхи, взгляд этот показался беспощадным. На самом деле в нем светилась надежда, ибо любовь всегда надеется. Была в нем и настороженность; и потому Димбл больше не сказал ничего.

– Я вижу, вы мне не доверяете, – сказал Марк, и лицо его само собой приняло то достойное и оскорбленное выражение, которое помогало ему еще в школе, когда его вызывали к директору.

Димбл не любил лгать.

– Да, – сказал он. – Не совсем доверяю.

Марк пожал плечами и отвернулся.

– Стэддок, – сказал Димбл, – сейчас не время лукавить и льстить. Быть может, мы оба скоро умрем. Я не хочу умирать с любезной ложью на устах. Я вам не верю. Как могу я вам верить? Вы – больше ли, меньше ли – сотрудничаете с худшими в мире людьми. Ваш приход ко мне может оказаться ловушкой.

– Неужели вы меня так плохо знаете? – снова спросил Марк.

– Перестаньте говорить чепуху! – сказал Димбл. – Перестаньте позировать хоть на минуту. Какое право вы имеете на такие слова? Кто вы? Они губили и лучших, чем мы с вами. Стрэйк был порядочным человеком. Филострато хотя бы гений. Даже Алькасан – да, да, я знаю… был просто убийцей, все лучше, чем теперь. Почему же вам быть исключением?

Марк говорить не мог. Его потрясло, что Димбл столько знает, и он уже ничего ни с чем связать не мог.

– И все-таки, – продолжал Димбл, – я пойду на риск. Я поставлю на карту то, перед чем и ваша и моя жизнь ничего не значат. Если вы всерьез хотите уйти из института, я помогу вам.

На миг перед Марком приоткрылись райские врата, но он сказал:

– Я… я должен обдумать.

– Некогда, – сказал Димбл. – И думать вам не о чем. Я предлагаю вам вернуться к людям. Решайте сейчас, сию минуту.

– Но ведь речь идет о моей будущей деятельности…

– Деятельности! – сказал Димбл. – Речь идет о гибели… или о единственном шансе на спасение.

– Я не совсем понимаю, – сказал Марк. – Вы все время намекаете на какую-то опасность. В чем дело? От кого вы хотите защитить меня… или Джейн?

– Я не могу вас защитить, – сказал Димбл. – Теперь никто не защищен, битва началась. Я предлагаю вам бороться вместе с теми, кто прав. Кто победит, я не знаю.

– Вообще-то, – сказал Марк, – я и сам думал уйти. Но еще не все решено. Вы как-то странно разговариваете. Можно, я зайду к вам завтра?

– Вы уверены, что тогда решитесь?

– Ну, через часок? В конце концов, это разумно. Вы не уйдете?

– Что изменит час? Вы просто надеетесь, что за это время разум ваш станет еще туманней.

– Вы здесь будете?

– Если хотите, буду. Но толку из этого не выйдет.

– Я должен подумать, – сказал Марк. – Я хочу все обдумать, – и вышел, не дожидаясь ответа.

На самом деле он хотел выпить и закурить. Думал он и так слишком много. Одна мысль гнала его к Димблу, как гонит ребенка к взрослому невыносимый страх. Другая шептала: «Ты с ума сошел! Они тебя разыщут. Как он тебя защитит? Они тебя убьют». Третья заклинала не терять с таким трудом завоеванного положения – ведь есть, должен быть какой-нибудь средний путь. Четвертая гнала от Димбла; и впрямь, Марку становилось плохо при одном воспоминании о его голосе. И он стремился к Джейн, и он сердился на Джейн, и хотел больше никогда не видеть Уизера, и хотел вернуться и все с ним уладить. Ему хотелось и безопасности, и небрежного благородства; ему хотелось, чтобы Димблы восхищались его мужеством, а Бэлбери – его сообразительностью; ему хотелось, наконец, выпить еще виски. Начинался дождь, болела голова. А, черт! И почему у него такая наследственность? Почему его так плохо учили? Почему общество так глупо устроено? Почему ему так не везет?

Он пошел быстрее.

Когда он дошел до колледжа, дождь лил вовсю. У входа стояла машина, около нее топтались три человека в форменных плащах. Позже он вспоминал, как блестела мокрая клеенка. Кто-то посветил фонариком ему в лицо.

– Простите, сэр, – услышал он. – Ваше имя.

– Стэддок, – сказал Марк.

– Марк Гэнсби Стэддок, – сказал полицейский, – вы арестованы по обвинению в убийстве Уильяма Хинджеста.

Доктор Димбл ехал в Сэнт-Энн очень недовольный собой, мучаясь мыслью о том, что, будь он умнее или добрее с этим несчастным человеком, толку вышло бы больше.

«Не сорвал ли я на нем гнев? – думал он. – Не был ли я самодоволен? Не сказал ли слишком много?»

Потом, как обычно с ним бывало, недоверие к себе стало глубже.

«А может, я просто не желал говорить прямо? Хотел унизить его, обидеть? Упивался своей добродетелью? Может, весь Бэлбери сидит в моей собственной душе? “Таким бываю я, – вспомнил он слова брата Лаврентия, – всякий раз, когда Ты оставишь меня на меня самого”».

Выбравшись за город, он поехал медленно, почти ползком. Небо на западе стало алым, сверкали первые звезды. Далеко внизу, в долине, мерцали огоньки Кьюр-Харди, и он подумал: «Слава богу, хоть эта деревня далеко от Эджстоу». Белая сова мелькнула перед ним, исчезла слева, в лесном полумраке, и он обрадовался, что уже темнеет. Приятная усталость окутала его, он предвкушал, как хорошо проведет вечер и как рано ляжет.

– Вот он! Ой, доктор Димбл! – закричала Айви Мэггс, когда он подъехал к воротам усадьбы.

– Не ставьте машину в гараж, – сказал Деннистон.

– Сесил! – сказала жена, и он увидел, что она испугана. По-видимому, его ждал весь дом.

Чуть позже, моргая от яркого света, он понял, что вечер хорошо не проведет. У очага сидел Рэнсом, на плече у него примостился барон Корво, у ног – мистер Бультитьюд. Все поужинали, и жена с Айви Мэггс кормили мистера Димбла на краю кухонного стола.

– Ты ешь, ешь, – говорила миссис Димбл. – Они тебе сами все расскажут. Поешь как следует.

– Вам придется опять выйти, – сказала Айви Мэггс.

– Да, – сказал Рэнсом, – время действовать. Мне очень жаль посылать вас, когда вы только что пришли, но битва началась.

– Повторяю, – сказал Макфи, – совершенно абсурдно посылать человека, который старше вас и работал целый день, когда мне абсолютно нечего делать.

– Нет, Макфи, – сказал Рэнсом, – вам идти нельзя. Во-первых, вы не знаете языка. Во-вторых, – сейчас не время хитрить, – вы никогда не препоручали себя защите Малельдила.

– При таких обстоятельствах, – сказал Макфи, – я готов признать ваших эльдилов и существо, которое они считают своим царем. Я…