Кристина Кашор - Одарённая [litres]

Ее муж и сыновья почесали затылки и закивали.

– Давайте все сядем, – сказал Рор, указывая на стулья. Он взглянул на тело Лека и вздрогнул, как будто забыл, что оно все еще там, обвисшее и кровоточащее. – Поставьте стулья сюда, в центр комнаты, подальше от этого… зрелища. Мальчики, помогите дамам. Ну, ну, они плачут. Принцесса… Королева… Биттерблу, ты не могла бы повторить, что сейчас сказала? Признаюсь, у меня в голове все перепуталось. Сыновья, не убирайте мечи, не стоит расслабляться.

– Я обезоружу ее, – сказала Биттерблу, – если вам так будет спокойнее. Пожалуйста, Катса, – сказала она извиняющимся тоном и протянула руку.

Катса оцепенело запустила руку в сапог и отдала девочке нож. Она села на стул, который ей принесли, и отсутствующе отмечала суету садившихся в круг людей, лязг мечей, ахающих и вытирающих слезы женщин, прильнувших к рукам своих мужей. Она уронила голову на руки. Ибо ее сознание прояснилось, и теперь она поняла, что сделала.

Как будто заклинание вспенилось, один пузырек за другим полопались, и теперь их головы были совсем пусты. Абсолютно пусты. Люди говорили глупо и медленно, стараясь воссоздать разговор, которого не помнили, хотя все до единого при нем присутствовали. Рор даже не мог ясно ответить на вопросы Биттерблу о том, когда Лек приехал в Лионид, что он сказал, что сделал, чтобы убедить их, что замок По принадлежит ему. Убедить Рора оставить свою столицу и двор и приехать в отдаленный уголок королевства с женой и сыновьями и развлекать Лека, подчиниться Леку, пока Лек ждал свою дочь, которая могла и не появиться. Что говорил Лек, пока они ждали, медленно и недоверчиво просочилось из уст Рора:

– Мне кажется… Мне кажется, он сказал, что хочет обосноваться в моем городе. У моего трона!

– Мне кажется, он сказал что-то о моих служанках, но я не буду это повторять, – сказала его королева.

– Он говорил об изменении торговых соглашений! Я уверен! – воскликнул Рор. – В пользу Монси!

Рор встал и принялся мерить комнату шагами. Катса одеревенело поднялась, поскольку надо вставать, когда король стоит, но королева усадила ее обратно.

– Если бы мы вставали каждый раз, как он принимается носиться из угла в угол, мы бы все время стояли, – сказала она.

Ее рука осталась на локте Катсы дольше, чем необходимо, а взгляд задержался на ее лице. Голос у мамы По был мягкий. Чем дальше собрание продвигалось к раскрытию обманов Лека, тем с большей добротой королева Лионида смотрела на Одаренную девушку рядом с собой.

Гнев Рора возрастал, как и гнев его сыновей, одного за другим стряхивавших с себя ступор. Они возмущенно кричали и спорили, кто что сказал.

– По правда в порядке? – спросил один из них у Катсы, один из младших, и остановился перед ее стулом, чтобы заглянуть ей в лицо.

По ее щеке скатилась слеза, и она предоставила Биттерблу рассказывать всю историю, всю правду о Леке, которая поразила собрание, как стрелы. Что Лек хотел причинить девочке боль, сделать что-то ужасное, жуткое, что Лек украл дедушку Тилиффа, что Лек убил Ашен. Что его люди чуть не убили По. И теперь скорбь Рора была под стать его гневу, и он стоял на коленях на полу и рыдал об отце и сыне и особенно о сестре, и выкрики его сыновей стали еще громче и возмущеннее. Катса отрешенно подумала: неудивительно, что По такой говорливый. В Лиониде все такие, и все говорят одновременно. Она утерла слезы с лица и постаралась справиться с путаницей в голове.

Когда один из младших братьев присел перед ней и предложил свой носовой платок, она взяла его и тупо уставилась ему в лицо.

– Как думаете, По в порядке? – спросил он. – Вы теперь за ним обратно поедете? Я бы поехал с вами.

Она вытерла лицо платком.

– Ты который?

Брат улыбнулся:

– Я – Скай. Я никогда не видел, чтобы кто-то так быстро метал кинжал. Ты точно такая, как я себе представлял.

Он снова встал и пошел к отцу. Катса прижала руку к животу и постаралась унять горечь внутри. Туман, оставшийся от Дара Лека, покидал ее медленнее, чем других, и ей стало плохо от того, что она сделала. Да, Лек был мертв, и это было хорошо. Но она воспользовалась кинжалом – кинжалом! – чтобы заставить кого-то замолчать. Ничего более кровожадного она никогда не совершала даже для Ранды. И ведь она даже не осознавала, что делает.

Нужно отправиться к По. Нужно предоставить им самим дружно собирать правду по кусочкам. Эти мелочи не имели значения, все эти детали, которые они разбирали и обсуждали, о которых спорили снова и снова, пока день переходил в ночь. Биттерблу спасена – вот это важно. По где-то совсем один, он ранен и сейчас борется с монсийской зимой – вот это важно.

– Ты скажешь им про кольцо? – спросила Биттерблу тем вечером, когда Катса сидела в их спальне, пытаясь собрать расползающиеся мысли и обдумать, что делать с кораблем.

– Нет, – сказала она. – Не нужно. Они только расстроятся. Как только я доберусь до По, я ему его верну.

– Мы очень рано отправимся?

Катса подняла взгляд на девочку, которая стояла перед ней с серьезным лицом и рукой на рукояти ножа. Королева Монси, в штанах и с короткими волосами, больше всего на свете похожая на маленького пирата.

– Тебе не обязательно ехать, – сказала Катса. – Это будет трудное путешествие. Когда мы доберемся до Монпорта, двигаться будем очень быстро, и я не сбавлю скорость ради тебя.

– Конечно я поеду.

– Ты теперь королева Монси. Ты можешь вызвать большой корабль и путешествовать с комфортом. Можешь подождать, пока не сменится сезон.

– И нервничать тут, в Лиониде, пока от тебя не придет весть, что По в порядке? Конечно я поеду с тобой!

Катса опустила глаза и сглотнула комок в горле. Она не хотела признавать, как ей приятно оттого, что Биттерблу в этом с ней заодно.

– Мы отправимся с первыми лучами, – сказала она. – На лодке, которую снарядил Рор, из ближайшей деревни. Сначала поплывем за капитаном Фавн и наполним ее трюмы. Потом она отвезет нас в Монпорт.

Биттерблу кивнула:

– Тогда я вымоюсь и пойду спать. Как ты думаешь, кого попросить, чтобы принесли горячей воды?

Катса слегка улыбнулась:

– Позвони в колокольчик, ваше величество. Думаю, слуги По сейчас слегка перегружены, но уж к правительнице Монси кто-нибудь да придет.

Собственно, пришла сама мать По. Она оценила ситуацию и вызвала служанку, которая утащила Биттерблу в другую комнату, бормоча заверения насчет температуры воды и делая реверансы, как только могла с полными руками полотенец.

Мать По осталась и присела на кровать рядом с Катсой. Она сложила руки на коленях. Кольца на ее пальцах блеснули в свете камина и привлекли внимание Катсы.

– По говорил, что вы носите девятнадцать колец, – услышала она собственный голос. Вздохнув, она стиснула голову ладонями, стараясь в сотый раз выгнать оттуда вид Лека, прибитого к стулу ее кинжалом.