Евгений Рудашевский - Забытые руины [litres]

Гром больше не говорил ни слова. Ногой отбросил пленницу на живот. Коленом придавил ей поясницу. Острием топора разрезал ткань. Наконец сорвал рубашку. Отбросил топор. Вцепился в грязную поддевку. Задрал ее к шее – целиком оголил спину.

– Значит, правда…

На спине девочки, между лопатками, таился узор из красных линий. Увитая змеем одиночная башня. Раскрытая пасть лежит на верхушке. Хвост обвивает скалу. Знак магульдинцев. Красный легион. В Землях Эрхегорда осталось немного отверженных, рискующих клеймить бойцов запрещенным составом сигвалина.

Охотник всегда считал, что глупо вот так метить и подставлять своих легионеров. Хотя магульдинцам хватило ума размещать исконную сигву не на кистях, как в былые годы, а на спине. К тому же придумали сменить обычную пасту красной. «Вот вам и верность традициям. Трусливая верность. Исковерканная».

Громбакх с сожалением посмотрел на Вету. Девчонка… Лет четырнадцать-пятнадцать. Еще не доросла до кухтиара, а уже получила красную метку и, наверное, считает себя легионером. Нет уже никаких легионеров. Последние из них – желтые – исчезли еще до рождения Грома. Их переименовали в эльгинцев, и с тех пор можно было забыть про всю придуманную еще Эрхегордом палитру легионов. Черный уничтожен до последнего солдата при Наилтиндоре Тихом. Зеленый распущен после гибели Мактдобура. Белый превратился в простых стражников, стерегущих личные владения ойгура. А красный легион выродился в обыкновенных наемников, спрятавшихся в Ничейных землях и пускающих слюну на любой проезжающий возле их границ торговый обоз. Магульдинцы сохранили створные звания и порядки, без умолку твердили о приверженности истинной ойгурии, наверняка готовились объявить создание собственного гнилого княжества, но называться легионерами они не имели права. «Гниль и разложение, ничего больше». Хуже крысятников – те хоть честно говорят, что интересуются поживой, а эти, хоть и служат своему фарзуфу за кров, жалованье и возможность убивать, слишком много треплются о спасении Земель Эрхегорда.

Гром отошел от дрожащей пленницы. Подождал, пока она затихнет, и ровным голосом спросил:

– Все просто. Ты отвечаешь на вопросы. И я тебя не трону. Никто тебя не тронет. Останешься тут со своими подружками. Поняла?

Вета не ответила.

– Это был первый вопрос. Советую играть по моим правилам, и все будет хорошо. Так ты поняла?

Девочка простонала что-то неразборчивое. По-прежнему лежала на животе с оголенной спиной.

– Будем считать, что это «да». Итак. Второй вопрос.

Гром с ненавистью смотрел на сигву красного легиона и только жалел, что не может нормально допросить пленницу – если б в его руках оказался взрослый наемник, разговор пошел бы иначе. Трогать Гийюда охотник пока не хотел. Понимал, что тут для допроса лучше дождаться Тенуина.

– Правда, что вы собираете черноитов и… вообще всяких лигуритов?

Вета молчала.

– Да чтоб тебе, глупая, что ли? Отвечай!

– Да, – проскулила девочка.

– Какого рожна они вам сдались? Красный легион всегда их ненавидел. Убивал, истреблял. Вы же против лигуров и всего, что они творят. Ну?

Пленница вместо ответа застонала.

– Говори! – Охотник сделал несколько громких шагов.

– Нет, не надо…

– А ведь интересная картина. – Гром хмыкнул. – Вы платите всякой шелупони, чтобы она для вас ловила лигуритов. А вам платит кто-то другой. Кто?! Ну! Давай уже!

Девочка не отвечала.

– Вам платят книжники, так? Ну!

Гром до сих пор не верил в эту историю. Хотел услышать прямой ответ от одного из магульдинцев, пусть даже от девчонки, не доросшей до кухтиара. Впрочем, с такой меткой на спине никакой кухтиар ей уже не светил.

– Книжники? – проревел охотник.

– Я не знаю…

– Что ты не знаешь?

– Лучше собрать… Собрать всех в одном месте. Они не должны… расползаться… Их всех увозят. И хорошо. Так правильно. Мерзость…

– Мерзость. Что-то меня начинает раздражать это слово. Ну ладно… А Пожиратель вам зачем?

– Тоже…

– Что «тоже»?

Вета не ответила. Громбакх опять топнул, однако это не подействовало. Тогда охотник подобрал топор, подошел к Вете и ударил обухом возле ноги. Девочка дрогнула, но промолчала. А потом начала давиться одним-единственным словом:

– Сдохнете…

– Что?

– Сдохнете…

Гром, нахмурившись, отошел.

– Вы все сдохнете… Сдохнете…

Вета задрожала мелкой дрожью. Впилась зубами в ковровый ворс. Не то плакала, не то смеялась. И все повторяла:

– Вы все сдохнете…

Срывалась на притупленный вой, сильнее вгрызалась в бузни. А потом опять давила из себя:

– Сдохнете… Уже скоро. Все… Осталось недолго…

– М-да. – Громбакх с отвращением сплюнул. – Вот и поговорили.

Связанный Гийюд оживился. Заелозил, задвигал челюстью, стараясь хоть отчасти ослабить натяжение кляпа. Охотник не сразу понял, что магульдинец смеется. Его смех постепенно становился низким, будто опускался в грудь и там клокотал невыраженным восторгом. Глаза безумно вращались под окуляром сетчатого стекла.

– С тобой еще будет разговор, не бойся, – прошептал Громбакх. – К тебе уже очередь. Бери с каждого по медяку, глядишь, разбогатеешь, купишь себе новую рожу, хоть свиную, хоть воловью, все одно – приличнее будешь смотреться.

Вета еще что-то бормотала, безумно завывала, дергалась, но даже не пыталась перевернуться на спину или отползти.

Охотник, помедлив, спустился в прихожую. Прислушался. На улице по-прежнему было спокойно.

– Сдохнете…

– Да заткнись ты, – буркнул Громбакх и перешел к закрытой библиотеке.

Прислонил ухо к двери. Не решался отвлекать нас вопросами. Знал, что Тенуину и мне нужно сосредоточиться. Важна была каждая формулировка.

Я сидел за столом Нитоса. Следопыт стоял рядом.

– Ну как? – спросил я.

– Почти. – Тенуин поочередно сверял два листка. Вчитывался в написанное на них. – Малейшая ошибка опасна.

Я молча кивнул. Посмотрел на раскрытую передо мной книгу. В ней появилось еще два абзаца. Чернила неспешно проступали сквозь светлую зелень бернальского тиснения. Так с каждым шагом в тумане прорисовывается слабый абрис одинокого здания. Наполнившись густым черным цветом, буквы застывали, вставали в общий ряд уже написанных строк. Переводить их не было времени. К тому же сейчас их содержание не играло роли.

«Закрыть дверь, чтобы она никогда не открылась» , – сказала нам Азгалика, и я до последнего времени не представлял, как это сделать.

Вчера на рассвете, едва мы с Теором вышли из ратуши, я был уверен, что у нас ничего не выйдет. Ни единой подсказки, ни малейшего намека. Лишь благодаря столкновению с магульдинцами и перерождению Теора отчаяние во мне не успело заговорить в полный голос. Потом, успокоившись, я мог вновь обдумать все собранные факты и в последний момент вспомнил Шанни – то, как она по своей воле зашла в дом Нитоса, и то, что она сделала потом. Девушка последовала за нами в библиотеку. Могло даже показаться, что она бывала там прежде. Приблизилась к столу, склонилось над набором перьев и провела по ним рукой, после чего ушла. Тогда нам это показалось странностью, не стоящей внимания. Может быть, так оно и было. Но меня поведение Шанни натолкнуло на размышления.