Мари Бреннан - Естественная история драконов. Мемуары леди Трент. Путешествие на «Василиске» [litres]

Со всей возможной тщательностью выбирая выражения, я заговорила:

– По-видимому, властям жалуется на нас с Томом некая… организация, находящаяся здесь, в Ва-Хине. История это долгая и давняя; началась она с кражи результатов исследований одного нашего фальчестерского коллеги более пяти лет назад. Мы не ожидали, что из-за этого возникнут затруднения.

Экинитос стоял у ряда окон вдоль стены капитанской каюты. Сцепив руки за спиной, он зашагал из угла в угол, насколько позволяла теснота. Его чеканный профиль вырисовывался на фоне светлых оконных проемов, словно вырезанный из черной бумаги силуэт, перескакивающий со страницы на страницу.

– Исследований… Он тоже исследовал драконов? В жизни не слышал, чтобы из-за драконов людям отказывали во въезде в страну.

– Уверяю вас, такое случается, – сухо ответила я. – Со мной это происходит не в первый раз.

Необычность сего заявления заставила его остановиться и повернуться ко мне, склонив голову набок, что я интерпретировала как любопытство и отмела невысказанный вопрос взмахом руки.

– Об этом – как-нибудь после. Ну, а пока… неужели нам действительно запрещен въезд в Йелань?

Экинитос вздохнул, выдернул из-под стола кресло и тяжело, без малейшего изящества, рухнул в него.

– Вам – да, – сказал он. – Нам позволено заходить в йеланские порты, но ни один из вас двоих не имеет права покидать корабль.

Том крякнул от досады.

– Но это спутает нам все планы. Мы собирались к реке Фаньшань, понаблюдать за кау лен и сравнить их с мулинскими болотными змеями. А хуны? А ин лен? А…

Но Экинитос оборвал его на полуслове.

– Если бы вы придерживались расписания, – зарычал он, – и вместо того, чтобы упорствовать, вернулись в срок, возможно, у вас был бы шанс сделать все это! Ну, а теперь… Можете выбирать. Хотите – сидите на борту «Василиска» и занимайтесь своими образцами и записями, пока мы обходим йеланские порты по торговым делам, а нет – так измените планы.

Что самое обидное, он был абсолютно прав. Подниматься в горы не стоило, и в тот момент мы еще не ведали, как дорого обошлась нам эта ошибка. Поверхностные, беглые наблюдения за парой драконов никак не перевешивали работы, которую мы могли провести в иных местах, но теперь путь в эти места нам был закрыт. Вполне возможно, «Ва-Ренская ассоциация грузоперевозок» начала бы чинить нам препятствия и там – ведь я не могла быть уверена, что охота на драконов ограничена окрестностями Ва-Хина. Однако компания была хингезской, и вряд ли ее влияние охватывало всю Йеланскую империю. Вероятнее всего, вне пределов Ва-Хина мы могли бы работать спокойно. Однако мы с Томом сделали неверный выбор, и цена его была высока.

Мы были не из тех, кто предпочел бы сидеть без дела, и посему наше решение изменить планы вряд ли кого-либо удивит.

Мы обещали Ширландской Географической Ассоциации выполнить ряд топографических съемок местности, и одним из районов, к коим они проявили интерес, были Ариневы – группа островов в составе Мелатанской гряды. Потерпев фиаско в Йелане, мы легли на обратный курс и провели в данном регионе более месяца, занятые кропотливой (если не сказать «нудной») работой топографов. Все это казалось чем-то наподобие епитимьи: в ревностном стремлении к драконам мы сбились с праведного пути, и потому на время отлучили себя от драконов, направив усилия на то, чтоб расплатиться с теми, благодаря кому наша экспедиция стала возможной.

При всем почтении к организациям, финансировавшим экспедицию, время, проведенное на Ариневских островах, оказалось сущей каторгой и не принесло мне ни малейшего удовольствия. Вдобавок дальнейшие события показали, что выбор наш не отличался благоразумием – однако, сказать откровенно, те же неудачи могли пасть на нашу голову в любой тропической земле, хоть во время изучения драконов, хоть за любыми иными занятиями.

Ариневские острова – тропики, со всеми вытекающими отсюда опасностями. Несколько матросов захворали малярией, что в тех краях – дело обычное. (Еще несколько страдали иными заболеваниями, эндемичными для портов всего мира, точнее – для определенных портовых заведений.) Но нас это заботило мало. Покончив с топографическими съемками, мы подняли якорь с намерением продолжить изучение драконов.

Однако вскоре после отплытия я была сражена лихорадкой. Слово «сражена» я употребляю здесь вполне сознательно: казалось, болезнь явилась из ниоткуда. Я чувствовала себя вполне здоровой – и вдруг ни с того ни с сего лежу в койке и дрожу с головы до ног.

– Желтая лихорадка исключена, – сквозь стук зубов сказала я Тому. – Ей я уже переболела.

Вскоре подвесная койка превратилась для меня в сущую пытку: все мышцы и суставы заныли, а кожа покраснела и сделалась очень чувствительной. Судовой врач, бывавший в тропиках прежде, опознал в моей хвори лихорадку денге. В полном соответствии с простонародным названием «костоломная лихорадка», ломота в суставах вскоре усилилась, а покраснение кожи обернулось сыпью, очень похожей на ту, что бывает при кори.

Услышав о моей болезни, Экинитос тут же запер Эбби и Джейка в своей каюте и запретил всем остальным входить к ним – даже еду им приносил сам. (Никакой пользы это не принесло: теперь нам известно, что переносчики денге – комары, каковых в море не имелось. Но в те времена это еще не было установлено достоверно, и посему я очень благодарна капитану за принятые меры предосторожности.) Как мне рассказали, Джейк бурно протестовал против заточения и целых полдня выкрикивал из-за двери проклятия в адрес того, кто не пускает его ухаживать за больной матерью, пока совсем не лишился голоса.

Трое матросов, помогавших нам в съемках, тоже захворали денге. Всем им, как и мне, повезло отделаться легкой формой заболевания – то есть несколькими днями тошноты и болезненного жара с кровотечением из носа и рта, после чего мы пошли на поправку. Где-то на полпути сквозь эти мытарства меня перенесли из койки в настоящую кровать: Экинитос привел корабль в Сундал, ближайший хоть сколь-нибудь крупный порт, однако я поняла это только по выздоровлении. Когда я впервые за все эти дни проснулась, не чувствуя боли, Эбби сообщила мне, где мы и почему Экинитос отклонился от курса.

Невзирая на слабость, я настояла на том, чтобы подняться с постели, и с помощью Эбби доковыляла до комнаты Тома.

В Эриге, заразившись желтой лихорадкой, я оказалась одной из немногих несчастных, у коих первая, легкая стадия болезни сменяется второй, куда более серьезной. Точно так же не повезло Тому с денге. Дышал он часто, неглубоко, словно ему не хватало воздуха, и был страшно бледен. Вдобавок кто-то – позже я узнала, что это был наш судовой врач – обрил ему голову, чтобы унять жар. В отсутствие волос лицо Тома казалось грубым, незнакомым, словно бы принадлежало кому-то совсем другому, и эта отчужденность встревожила меня до глубины души.