Патрик Ротфусс - Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 2

Он перешел на шутливый тон:

– К тому же он далеко не так плох, как этот ублюдок Бренве, а за те пляски на дроте нам платили куда хуже, чем теперь!

Дедан чуть заметно улыбнулся.

– Ну да, пожалуй, ты прав. Главное, чтоб сегодня все закончилось.

Я ни на миг не сомневался, что Дедан все равно сделает, как захочет, если сочтет нужным.

– Дай клятву, что будешь выполнять мои приказы!

Он пожал плечами и отвел взгляд.

– Ну ладно, клянусь!

Нет, этого мало.

– Именем своим поклянись!

Он стер с лица дождевые капли и непонимающе уставился на меня.

– Чего?

Я посмотрел ему в глаза и торжественно начал:

– Дедан, будешь ли ты сегодня вечером выполнять все, что я скажу, не задавая вопросов и не мешкая? Дедан, клянешься ли ты в этом своим именем?

Он немного помялся, потом расправил плечи.

– Да, я клянусь в этом своим именем!

Я подступил к нему ближе и шепнул: «Дедан». Одновременно с этим я передал восковой кукле, которую держал в кармане, слабую вспышку жара. Этого было мало, чтобы причинить хоть какой-то вред, однако достаточно, чтобы Дедан почувствовал воздействие всего на миг.

Я увидел, как его глаза расширились, и улыбнулся ему улыбкой, достойной Таборлина Великого. Улыбка вышла таинственной, широкой, уверенной и более чем самодовольной. Эта улыбка сама по себе стоила целой истории.

– Теперь у меня есть твое имя, – негромко произнес я. – Я имею власть над тобой.

Какое у него стало лицо! Это искупило все его брюзжание. Я отступил на шаг, и улыбка исчезла, стремительно, как молния. Легко, как сброшенная маска. Пусть теперь гадает, какое из моих лиц истинное: зеленого юнца или мелькнувшего из-под него Таборлина?

Я отвернулся, не давая ему времени опомниться.

– Мартен пойдет вперед, на разведку. Мы с Темпи – следом за ним пять минут спустя. Это даст ему время выследить их часовых и вернуться, чтобы предупредить нас. А вы пойдете за нами еще через десять минут.

Я пристально взглянул на Дедана и показал ему две руки с растопыренными пальцами.

– Ровно через десять минут! Так будет дольше. Но зато безопаснее. Вопросы есть?

Никто ничего не сказал.

– Отлично. Мартен, сейчас твой выход. Если что-то пойдет не так, возвращайся.

– Вернусь, куда ж деваться, – сказал он и вскоре исчез из виду, затерявшись в размытой зелено-бурой пелене листвы, коры, камней и дождя.

Дождь все лил и лил. К тому времени, как мы с Темпи двинулись по следу, перебегая от укрытия к укрытию, начало смеркаться. Что ж, по крайней мере, можно было не опасаться наделать шуму: в небе то и дело грохотал гром.

Мартен без предупреждения вынырнул из кустов и отозвал нас к наклоненному клену, под которым было относительно сухо.

– Лагерь поблизости, – сказал он. – Там везде следы, и я видел свет их костра.

– Сколько их там?

Мартен покачал головой.

– Я так близко не подходил. Как увидел другие следы, так сразу и вернулся. Боялся, что вы собьетесь со следа и заблудитесь.

– Далеко отсюда?

– Минута осторожной ходьбы. Отсветы костра и отсюда видны, но сам лагерь за холмом.

Я обвел взглядом лица товарищей, освещенные тускнеющим светом. Оба они, похоже, нисколько не нервничали. Они-то были готовы к такой работе, приучены к ней. Мартен – следопыт и лучник. Темпи владеет легендарным искусством адемов.

Я бы, наверно, тоже чувствовал себя спокойно, если бы у меня была возможность заранее подготовить план, какую-нибудь симпатическую уловку, которая склонила бы чашу весов в нашу пользу. Но Дедан лишил меня такой возможности, настояв на том, чтобы мы атаковали разбойников сегодня же. У меня не было ничего, даже скверной связи с далеким костром.

Я запретил себе думать об этом, пока не ударился в панику.

– Ну что ж, идем, – сказал я, довольный ровным тоном своего голоса.

Мы крались вперед. В небе гасли последние проблески света. В серых сумерках Мартена с Темпи было почти не видно, это меня обнадеживало. Если уж я их вблизи почти не вижу, часовые издали и подавно не углядят.

Вскоре я увидел отсветы костра, которые озаряли снизу сучья на вершинах деревьев. Пригнувшись, я крался следом за Мартеном и Темпи вверх по крутому склону, скользкому от дождя. Мне померещилось, что впереди что-то шевельнулось.

А потом сверкнула молния. В наступившей темноте она почти ослепила меня, но прежде я успел увидеть глинистый склон, залитый ярко-белым светом.

На гребне холма стоял высокий человек с натянутым луком. В нескольких футах выше меня пригнулся Темпи, который так и застыл, осторожно делая шаг. Еще выше стоял Мартен. Старый следопыт припал на одно колено и тоже натянул лук. Все это я увидел при свете молнии в одно мгновение, а потом ослеп. В следующий миг грянул гром, и я еще и оглох. Я рухнул наземь и покатился вниз. Мокрые листья и грязь липли к лицу.

Открыв глаза, я ничего не увидел, кроме голубых призраков молнии, пляшущих перед глазами. Все было тихо. Если часовой и успел поднять крик, его заглушил раскат грома. Я полежал неподвижно, пока глаза не привыкли к темноте. Потом, затаив дыхание, принялся искать Темпи. Он стоял на холме, футах в пятнадцати надо мной, преклонив колени над темной фигурой. Часовой…

Я подошел к нему, пробираясь сквозь мокрый папоротник и грязные листья. Над нами снова сверкнула молния, на этот раз не так ярко, и я увидел, что из груди часового торчит наискосок древко Мартеновой стрелы. Оперение оборвалось и трепетало на ветру крохотным мокрым флажком.

– Убит, – сказал Темпи, когда мы с Мартеном подошли достаточно близко, чтобы его услышать.

Я ему не поверил. Даже глубокая рана в груди человека так быстро убить не может. Но, подойдя ближе, я увидел, куда вошла стрела. Она попала точно в сердце. Я с изумлением посмотрел на Мартена.

– Вот это выстрел! Он и впрямь достоин песни! – вполголоса сказал я.

Мартен только рукой махнул.

– Повезло!

Он перевел взгляд на вершину холма в нескольких футах над нами.

– Будем надеяться, что у меня еще остались стрелы, – сказал он и полез наверх.

Взбираясь следом за ним, я мельком заметил, что Темпи по-прежнему стоит на коленях над убитым. Он наклонился к нему вплотную, словно шептал что-то на ухо трупу.

А потом я увидел лагерь, и невнятные мысли о странных обычаях адемов вылетели у меня из головы.

Холм, на который мы взобрались, выгибался широким полукругом, полумесяцем обнимая разбойничий лагерь. Таким образом, лагерь находился как бы на дне просторной неглубокой чаши. С места, где мы находились, мне было видно, что вдоль открытого края чаши вьется ручей.

В центре чаши подобно колонне вздымался ствол громадного дуба, укрывающего лагерь своими развесистыми ветвями. По обе стороны от ствола угрюмо горели два костра. Если бы не дождь, они полыхали бы ярко, как праздничные костры в деревне. А так они едва давали достаточно света, чтобы разглядеть лагерь.