Патрик Ротфусс - Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 1 [litres]

– Так давайте я вам помогу! – предложил я. – Стоит ли недосыпать из-за меня?

Я улыбнулся.

– К тому же если я в чем-нибудь и разбираюсь, так это в своих неисчислимых достоинствах!

На следующий день я поспешно простился со всеми, кого знал в универе. Вилем и Симмон от души пожали мне руки, Аури весело помахала мне вслед.

Килвин что-то буркнул, не прекращая выводить руны, и велел мне, пока я буду в отъезде, записывать любые идеи касательно вечно горящей лампы, какие могут прийти мне в голову. Арвил смерил меня долгим пронзительным взглядом сквозь очки и сказал, что, когда я вернусь, место в медике будет меня ждать.

После сдержанной реакции прочих магистров Элкса Дал внес приятное разнообразие. Он рассмеялся и признался, что немного завидует моей свободе. Посоветовал мне пользоваться на всю катушку любой головокружительной возможностью, какие мне представятся. И сказал, что, если уж тысячи миль будет недостаточно для того, чтобы сохранить в тайне мои выходки, тогда тут ничто не поможет.

Отыскать Элодина мне так и не удалось. Я ограничился тем, что сунул записку под дверь его кабинета. Хотя, поскольку он, кажется, никогда им не пользовался, могло миновать несколько месяцев, прежде чем он ее обнаружит.

Я купил себе новую котомку и еще кое-что из тех вещей, которые всегда должны быть под рукой у симпатиста: воск, веревку и проволоку, кривую иглу и жилы. Одежду укладывать долго не пришлось, у меня ее было немного.

Собирая котомку, я мало-помалу осознал, что всего с собой забрать не смогу. Это стало некоторым потрясением. Я за много лет привык, что все свое могу унести с собой, причем еще одна рука останется свободной.

Но с тех пор, как я поселился в этой комнатушке в мансарде, у меня начали скапливаться всякие мелочи и недоделанные проекты. У меня теперь было аж целых два одеяла. Несколько страниц конспектов, круглый кусок жести, наполовину исписанный рунами, из фактной, сломанные пружинные часы, которые я разобрал, чтобы проверить, сумею ли их собрать.

Я собрал мешок, все остальное сложил в сундучок, стоявший в ногах кровати. Несколько подержанных инструментов, кусок разбитой грифельной доски, который я использовал для вычислений, деревянная шкатулочка с пригоршней мелких сокровищ, что дарила мне Аури…

Потом я спустился вниз и спросил у Анкера, не согласится ли он подержать мое имущество в подвале до моего возвращения. Анкер стыдливо признался, что до тех пор, как я поселился в мансарде, эта крохотная комнатушка со скошенным потолком годами пустовала и использовалась вместо кладовки. Так что он готов был оставить ее за мной, при условии, что я обещаю после возвращения снова поселиться в ней и играть у него в трактире. Я с радостью согласился и, вскинув на плечо футляр с лютней, направился к двери.

Я не особенно удивился, повстречав на Каменном мосту Элодина. В те дни меня мало что могло удивить в магистре имен. Он сидел на каменном парапете моста, высотой по пояс, и болтал босыми ногами над стофутовой пропастью внизу.

– Привет, Квоут! – сказал он, не отводя глаз от бурлящей воды.

– Здравствуйте, магистр Элодин, – сказал я. – Боюсь, мне придется на пару четвертей уехать из университета.

– Что, неужто вы и вправду боитесь?

Я заметил в его спокойном звучном голосе легкий призвук насмешки.

Не сразу я сообразил, о чем он.

– Это просто фигура речи.

– Такие фигуры в нашем языке подобны портретам имен. Расплывчатых, слабых – но все-таки имен. Будьте с ними поаккуратнее.

Он поднял на меня глаза.

– Присаживайтесь, посидите со мной.

Я начал было отнекиваться, потом остановился. Все-таки это он сделал меня ре-ларом… Я положил на плоские каменные плиты свою лютню и котомку. Мальчишеское лицо Элодина озарилось улыбкой, и он гостеприимно похлопал по каменному парапету, предлагая мне сесть рядом.

Я с легкой тревогой посмотрел вниз.

– Знаете, магистр Элодин, я лучше не буду…

Он посмотрел на меня укоризненно.

– Осторожность приличествует арканисту. Именователю подобает уверенность в себе. Трусость не к лицу ни тому ни другому. И вам она не к лицу.

Он снова похлопал по камню, уже решительнее.

Я осторожно влез на парапет и свесил ноги за край моста. Вид отсюда был впечатляющий, сердце у меня радостно забилось.

– Ветер видите?

Я пригляделся. На миг мне показалось, как будто… Нет, ничего. Я покачал головой.

Элодин как ни в чем не бывало пожал плечами, хотя я уловил легкое разочарование.

– Это хорошее место для именователя. Объясните почему.

Я огляделся.

– Вольный ветер, могучая вода, древний камень…

– Хороший ответ, – я услышал в его голосе неподдельное удовольствие. – Но есть и еще одна причина. Камень, вода, ветер – все это есть и в других местах. А чем это место отличается от прочих?

Я поразмыслил, огляделся и покачал головой:

– Не знаю.

– Тоже хороший ответ. Запомните его.

Я ожидал продолжения. Видя, что Элодин молчит, я спросил:

– Так почему же это хорошее место?

Он долго-долго смотрел на воду и наконец ответил:

– Это край. Грань. Высокое место, откуда можно упасть. На грани все видно куда отчетливей. Опасность пробуждает спящий разум. Многое становится ясно. Видеть – это неотъемлемая часть того, чтобы быть именователем.

– А если я упаду? – спросил я.

– Упадете так упадете, – пожал плечами Элодин. – Иногда падение тоже позволяет многому научиться. Во сне ведь часто падаешь перед тем, как проснуться.

Некоторое время мы оба молчали, погрузившись в свои мысли. Я зажмурился, пытаясь расслышать имя ветра. Я слышал шум воды внизу, чувствовал шершавый камень под своими ладонями. Нет, ничего…

– Знаете, как прежде говорили, когда студент на четверть уезжал из университета? – спросил Элодин.

Я покачал головой.

– Это называлось «отправиться в погоню за ветром», – хихикнул он.

– Да, я слышал это выражение.

– Да? И как вы его понимаете?

Я задумался, подбирая слова.

– Ну, это что-то такое легкомысленное. Идти куда глаза глядят, не зная зачем.

Элодин кивнул.

– Да, большинство студентов уезжают из легкомыслия, с легкомысленными намерениями.

Он наклонился вперед, чтобы посмотреть прямо вниз, в бушующую внизу реку.

– Но прежде оно означало другое.

– Правда?

– Правда.

Он снова выпрямился.

– Когда-то, давным-давно, когда все студенты стремились сделаться именователями, все было иначе.

Он облизнул палец и подставил его ветру.

– Имя, которое прежде всего советовали отыскать начинающим именователям, было имя ветра. Когда они его находили, их спящий разум пробуждался и отыскивать прочие имена было уже проще. Однако некоторым студентам имя ветра все никак не давалось. Тут было слишком мало граней, слишком мало риска. И они уезжали прочь, в дикие, невежественные края. Искали удачи, приключений, охотились за тайнами и сокровищами…