Брендон Сандерсон - Браслеты Скорби

Вен-Делл вытаращил глаза и побелел, будто ему сообщили, что он стал отцом ребенка с двумя носами:

— Отправиться на оперативное задание? Мне?! Лорд Ладриан, уверяю, вам это не понравится.

— Почему? — спросил Вакс, прислонившись к стене. — Тебя практически невозможно убить, и ты способен сменить свой ржавый облик на что угодно.

— Погодите, — проговорил Уэйн, отвлекаясь от бара. — Ты можешь превратиться во что угодно? Например, в зайчика?

— С очень маленькими животными все крайне сложно, ибо нам требуется определенная масса, чтобы сохранять когнитивные функции, и…

— Зайчик, — перебил Уэйн. — Ты можешь превратиться в зайчика?

— В случае крайней необходимости.

— Так вот о чем была та проклятая книга…

Вен-Делл со вздохом перевел взгляд на Вакса:

— Ме-Лаан может выполнить любую трансформацию. А вот я чту Первый Договор, лорд Ладриан. Кроме того, за пределами города мне не нравится. Там слишком много… — Он помахал руками перед собой.

— Слишком много чего? — хмуро переспросил Вакс.

— Всего! — ответил Вен-Делл, и от внимания Уэйна не ускользнуло, что «ржавый зайчик» при этом посмотрел на него.

Покачав головой, Уэйн попытался открыть бар. К несчастью, тот оказался на замке. М-да, вот тебе и доверие Вакса.

— Моя сестра встретит вас на вокзале, — сказал Вен-Делл. — Семнадцатый путь, через четыре часа.

— Четыре часа?! — воскликнула Стерис. — Я должна послать за горничными! И за лакеем! И… — Она прижала руку ко лбу, будто теряя сознание. — И мне надо составить список!

— Мы там будем, Вен-Делл, — заверил Вакс.

— Отлично! — Кандра покопался в кармане. Уэйн было заинтересовался, но бессмертный вытащил гнутую серьгу, тусклую и старую, немодную. — Я вам принес…

— Нет, спасибо.

— Но если понадобится…

— Нет, спасибо, — ледяным тоном повторил Вакс.

Они обменялись взглядами, словно каждый обвинял другого в том, что тот произвел какой-нибудь неприятный запах.

— Ну ладненько, — сказал Уэйн, тихонько пробираясь к двери. — Встретимся на вокзале.

— Вещи собирать не будешь? — крикнула ему вслед Стерис.

— Мешок в моей комнате, — крикнул в ответ Уэйн. — Под кроватью. Я всегда готов к путешествию, подруга. На случай, если придется отправляться немедленно.

Он повернулся, схватил с вешалки шляпу и выскочил из дома через парадную дверь. Пусть беседуют, спорят и наслаждаются обществом жуткого бессмертного зайчика. А у него дела, с которыми следует разобраться. Ну, по крайней мере одно дело.

Уэйн двинулся на поиски приключений.

Насвистывая, он танцующей походкой сбежал по ступенькам. Мелодия была простая, легкая и знакомая, и в мыслях крутился сопровождающий ритм. Трам-пам, трам-пам, трам-пам. Быстрый, живой. Пружинистым шагом Уэйн двигался по улице, но ему все меньше и меньше нравился цветок. Нет, не годилось подобное приношение для божества, с которым он собирался встретиться. Слишком явное, слишком мягкое.

Продолжая негромко насвистывать, Уэйн задумчиво покрутил в руке цветок. Ничего лучше на ум не шло. Местечко было слишком шикарное: с особняками, садами и слугами, подстригавшими живые изгороди. Даже не воняло лошадиным навозом. В таком месте думать было трудно; всем известно, что лучшие мысли приходят в переулках и трущобах. Там, где мозг настороже, даже в панике — словно догадывается, негодник, что если не будет начеку и не предложит чего-нибудь гениального, то хозяина, скорее всего, прирежут, — и что тогда с ним приключится?

Держать свой мозг в заложниках у собственной глупости — вот как надо делать дело. Уэйн направился к ближайшему каналу и отыскал явно скучающего гондольера.

— Друг мой, — пробормотал Уэйн себе под нос. — Друг мой дорогой!

Да, правильно. Говорить надо так, словно толком не можешь дышать, — аристократический говор Первого октанта, с легкой прибавкой террисийского. Роскошный говор. Совершенно роскошный.

— Эй, лодочник! — крикнул Уэйн, взмахнув рукой. — Эй! Да быстрее же! У меня времени в обрез!

Лодочник заработал шестом.

— Быстрее же, быстрее, друг мой! — кричал Уэйн. — Скажи-ка, сколько ты берешь за день?

— За день? — переспросил лодочник.

— Да-да. — Уэйн запрыгнул в лодку. — Твои услуги понадобятся мне на целый день. — Не дожидаясь ответа, он уселся. — Вперед, сейчас же. Вверх по Четвертому-Пятому каналу, потом направо вокруг центра, затем на восток по Железновратной. Первая остановка в Третьем октанте. Она на меня рассчитывает, чтоб ты знал.

— Целый день, — пылко повторил лодочник. — Да, сэр, э-э-э… милорд…

— Ладриан, — подсказал Уэйн. — Ваксиллиум Ладриан. Мы не движемся. Почему мы не движемся?

Лодочник заработал шестом; трудяга, нанятый на несколько часов, так обрадовался, что даже забыл попросить вперед деньги.

— Пятьдесят, — наконец выговорил он.

— Хм?

— Пятьдесят. За целый день.

— Да-да, отлично, — не стал спорить Уэйн.

«Грязный ворюга, — подумал он. — Пытаешься обдурить выдающегося гражданина и к тому же главу Дома просто потому, что он выглядит немного рассеянным?»

Куда катится мир? Когда его дедушка Ладриан был главой Дома, люди знали толк в уважении. Да в его времена лодочник скорее сам нырнул бы в канал, чем взял хоть на вузинг больше положенного!

— Если позволите спросить, милорд, — проговорил лодочник. — Не хочу вас обидеть… но ваша одежда…

— Да? — Уэйн пригладил свою дикоземную куртку.

— С ней что-то не так?

— Что-то не так? — повторил Уэйн, и каждый звук, произнесенный им, был настолько пропитан благородным гневом, что тот едва не капал. — Что-то не так? Дружище, а следишь ли ты за модой?

— Я…

— Этот наряд создал Томтон Делакур собственной персоной! — провозгласил Уэйн. — Вдохновившись далекими северными землями. Высокая мода — вот что я скажу! Высочайшая. Алломант-стрелок и тот выше не прыгнет!

— Простите. Простите, милорд. Я ведь сказал, что не хочу вас обидеть!

— Нельзя просто сказать «не обижайтесь», а потом изречь нечто обидное! Это так не работает. — Уэйн уселся прямо, скрестив на груди руки.

Лодочнику хватило мудрости смолчать. Спустя десять минут пути настало нужное время.

— А теперь, — сказал Уэйн, словно обращаясь к самому себе, — нам надо остановиться у причалов Глимерин-пойнт. Затем проехаться вдоль Пояса Стансель…

Он позволил говору измениться, подмешав чуток Нобских трущоб. Заговорил невнятно, словно рот был набит ватой. Тамошние жители использовали слово «проехаться» практически для чего угодно. Примечательное словечко, да уж. «Проехацца!» Звучит словно намек на нечто грязное.

— Э-э, милорд?

— Хм? — отозвался Уэйн. — О, я просто перебираю свои дела. Мой племянник женится — ты мог слышать о свадьбе, про нее весь город болтает. Так много дел. Да уж, денек выдался подходящий, чтобы проехаться.