Иван Вологдин - Война орденов. Время Орды

Хан улыбнулся, понимая, что я, скорее всего пойду на самоубийство, нежели на прямое служение врагу.

— Это вряд ли, — улыбнулся в ответ я, понимая скрытый смысл тонкой шутки монгола.

На равных мы пожали друг, другу руки, взяв их за предплечья по старому, международному обычаю. И хоть я прекрасно понимал, что занимаю несоизмеримо более низкое положение по сравнению с моим новым знакомым, я всей душой радовался, что и в Золотой Орде есть люди столь образованные, эрудированные, обладающие светлым умом и широким кругозором, как хан Цырен.

Спустя каких-то десять минут я уже был у себя в юрте, пребывая в крайнем нетерпении, ибо знал, что хан сдержит слово. Я трепетно ожидал своего подарка, нервно перемещаясь по пространству юрты, и мои душевные страдания были вознаграждены.

Рослый нукер откинул в сторону полог, перекрывающий вход в юрту и за руку ввел внутрь настороженную девушку, которая даже не успела сменить танцевальный костюм на что-то более подходящее для быта невольницы.

Для себя, конечно, я сразу уяснил, что неволить, а тем более насильничать гордую, половецкую княжну, не буду. Просто отвезу красавицу на обратном пути в родные земли и подарю волю. И уже после того, как сделаю свободной, если будет нужно, сопровожу её в родные края, чтобы оберегать от тягот и опасностей дальней дороги.

Едва монгол, приведший её, переступил порог, убираясь, прочь, как зеленоокая красавица тут же предупредила своего нового хозяина:

— Хоть пальцем тронешь, рус — ночью убью!

— Хорошо же ты начинаешь знакомство со мной, красавица, — я был немного ошарашен такой прытью и немного растерянно улыбнулся в ответ, — ты садись у очага. Гостей будешь. Как говорят у нас — в ногах правды нет.

Настороженной ланью, преодолев недоверие, озябшая красавица приблизилась к небольшому огню, и отогрев руки, уставилась на меня в упор своими чарующими глазами.

— Звать то тебя как? — спросил я её, прерывая тягостное молчание и протягивая навстречу ей жирный кусок баранины, который предусмотрительно захватил с собой с пиршества.

— Кончаковна, — ответила половчанка, делая ударение на второй слог в столь странном имени, перенимая предложенную пищу, в которую тут же с аппетитом вонзила ровные, белоснежные зубы, выдавая предельный голод, терзавший юную княжну.

— А попроще? Для меня трудно.

— Родные звали Каной.

Коротко представился и я, тоже сократив трудное для неё имя до трехбуквенного сокращения «Гам». Первый контакт был установлен. Первый холод преодолен.

Тем не менее, беседа не особо клеилась, поэтому, глубоко и устало вздохнув, решил не торопить события, поудобнее устраиваясь под шерстяным одеялом на твердой поверхности ковра. Последующий час мы провели в молчании. Я не спал, слушая как странная девушка, мерно дышит, наслаждаясь гаснущим пламенем очага.

Мне было не в тягость. Лично я привык молчать за долгие годы немощи. А вот более бойкая и любопытная княжна, заинтересованная моим необычным поведением, будто зачарованная уселась напротив, бесцеремонно разглядывая моё лицо:

— Шрам откуда? — ткнула она тонким пальцем в мою щеку.

— С детства. Стрела случайная прилетела.

— У моего брата такой же был.

— А где твой брат.

— Погиб в бою.

После короткого диалога княжна вновь замолчала, но по беспокойному ёрзанью, я прекрасно понимал, даже не вглядываясь в эмоции девушки, сколь же не терпится ей хоть что-либо разузнать обо мне.

Именно поэтому она попыталась хоть как-то меня задеть:

— Одеяло дай! — больше приказала, чем нормально попросила строптивая пленница.

— Возьми, — я рукой указал в тёмный угол юрты, — их очень много. Степняки меня не обижают.

— Еще бы они обижали, если ты числишься в друзьях у самого Цырен — хана! Ты хорошо устроился, рус, ибо Ордынцы возлагают на него большие надежды!

— Везёт просто, — отрешенно ответил я, наблюдая за медленным движением звёзд сквозь потолочную прорезь юрты.

— Всем бы так везло — язвительно попыталась поддеть меня княжна, — многие, кто попадал в немилость к тому же Цырену, лишались головы.

— Как видишь, моя всё еще на месте, — улыбнулся я, и смело перевел взгляд на красавицу, любуясь её красотой ровно так же, как минутой ранее любовался красотой Вселенной.

— Что ты всё в небе высмотреть пытаешься? Час уже лежишь и вверх смотришь.

— Просто созерцаю. Ничего не хочу высмотреть. Оборудования необходимого нет. Вот видишь прямоугольник из четырёх звезд и еще три звезды, в линию, рядом с ним?

— Вижу.

— Древние называли это созвездие большим ковшом. Есть еще малый ковш, но он скрыт потолком. Почти все звёзды над головой имеют свои имена и все они по-своему красивы. Но вот звезды краше, чем та, которая носит имя Каны, я еще не встречал.

Половецкая княжна вспыхнула эмоциями и залилась краской, уловив всю глубину моего изысканного комплимента.

— Ох, уста твои елейные! Медом льют и не стесняются! Все равно по добровольному тебе не отдамся!

— Да успокойся же ты уже! Хотел бы, что срамное сотворить, начал бы чуть ли не с порога. Мне насилие противно.

— Хм… — это явно задело самолюбие половецкой княжны, — а может ты, мальчиков предпочитаешь?

— Упаси Господи! Какая же это глупость! — залился я безудержным смехом, сотрясаясь под одеялом, — вот чудная пленница мне досталась! Приставал бы — ночью прирезала. Не пристаю — тоже плохо! Ты уж определись, будь добра! А то до того момента, как я тебя отпущу, я помру от смеха.

— Ты меня отпустишь? — не поверила своим ушам княжна.

— Мне невольницы не нужны. На Руси так не заведено.

— Жена завести мешает? — вновь по-своему восприняла мои слова Кана.

— Да нет у меня жены, — невольно сболтнул я лишнего и тут же понял, что хитрая половчанка просто выуживала нужную для неё информацию, стараясь со всех сторон изучить человека, с которым предстоит провести довольно длительное время.

— Нет, значит… Ну, хорошо! — Кана демонстративно уставилась на созвездие Большого Ковша, завершив беседу на своей ноте.

— Кстати, — встрепенулась она спустя пару минут, — тебе же Цырен еще пайцзу отправил!

Из складок ткани юбки красавица вынула тонкую, золотую пластинку, с искусно вырезанным на ней сюжетом парящего орла, дарующую беспрепятственный и привилегированный проезд по всем землям Орды, будто бы путешествовал сам знатный хан.

— Я хотела себе приберечь и сбежать, но вижу, ты реально не желаешь мне зла.

— Благодарю за честность, Кана! Однако, пора спать, дорогая моя княжна. Завтра предстоит еще один продолжительный рывок до Каракорума.

Я поудобнее улегся, наслаждаясь остаточным жаром от погасшего очага и закутавшись в одеяло с головой, провалился в благословенный и глубокий сон праведника.