Иван Вологдин - Война орденов. Время Орды

— Надо же, какой сильный! Крепок, боец! — неожиданно похвалил меня старый ведун, оценив уровень моей защитной сферы, и неожиданно нанёс хитрый удар в том месте, где я не ожидал совершенно.

В одночасье я, вместе с шарообразной защитой, будто бы попал в зыбкое болото, хоть и стоял секундой ранее на твердой поверхности пола, широко расставив ноги в монгольских сапогах. Я просто стал медленно проваливаться внутрь глиняного покрытия, которое стало мягким и податливым.

Доселе мне еще не доводилось сталкиваться с такой магией, изменяющей свойства предметов. Продолжая обороняться от града ударов, я хаотично выискивал решение данной проблемы, и когда моё тело увязло в половое покрытие уже по пояс, под одобрительное улюлюканье восторженных зрителей, достал козырь из рукава.

Телепортация, известная только атлантам, произведенная за спину старика прошла практически без шероховатостей, не считая того, что магия древних, войдя в резонанс с защитной сферой гиперборейского ведуна, с яркой вспышкой сотрясла здание до основания, до кучи вырвав с моего места, где я был до перемещения, изрядный кусок полового покрытия.

«Ого!» — удивился я такому сочетанию двух магий, приходя в себя после перемещения, — «надо бы запомнить!»

Это все, что я успел подумать, ибо куски досок, камней и комья глины вместе со взрывной волной долетели до нас, сметая наши тела вглубь зала, добавив в дорогу несколько ощутимых тумаков обломками разного веса и размера. Очевидно, досталось и зрителям…

Приземлившись на спину, я сбросил свою защиту и ринулся поднимать охающего старца:

— Прости, отче, что так вышло! Не со зла я! Действовал по наитию, ибо не знал, как твоей чудной магии противодействовать!

— Иди ж ты, какой сильный! — старик вытер кровь с разбитых губ, с презрением обтерев руку о штаны, и тут же с улыбкой принял предложенную для подъема руку, ловко взвиваясь на ноги.

— Деда, я…

— Великий Князь! — радостно перебил меня старец, нисколько не сокрушаясь о порезах и ссадинах, разукрасивших лицо, — сбывается мой сон вещий! Вот он — моя подмена! — представил меня Невскому старый ведун.

Чего-чего, а такого поворота событий, я не ожидал совершенно…

— Добре, Ярополк Олегович! — ответил старцу Александр Ярославович, приподнимаясь со своего кресла и отрясая разнообразный мусор, налипший на кафтан после моей телепортации и обратился уже ко мне, — что ж, проверку ты прошел, милый человек, хоть и порушил обеденный зал изрядно. Посему, пойдем, прогуляемся. Разговор есть с глазу на глаз. Ярополк, ты с нами.

Великий князь указал на дверь, с другой стороны залы, куда приглашал проследовать нас вслед за ним.

— Господин мой, а я? — крикнула испуганная Кана, опасаясь оставаться одной.

— Господин? — переспросил мою пленницу Александр Ярославович, вновь, с укором уставившись на меня из-под нахмуренных бровей, — ты что, дорогой сюда невольницу приобрел? Как-то это не по-нашему, не находишь? Али в землях Рязанских уклад другой? Басурманский?

— Это подарок хана Цырена. И подарок судьбы, — я многозначительно подмигнул князю, надеясь, что он поймет мой намек.

— Ну, раз подарок судьбы, — верно истолковал мои кривляния догадливый властитель, — тогда повелеваю я этому подарку отдельную комнату предоставить, переодеть в чистое, как боярыню русскую и накормить досыта. А нам с тобой… как тебя звать?

— Гамаюн, — я наконец-то нормально представился князю.

— Гамаюн значит, — подхватил Александр Ярославович, — ну так вот Гамаюн. Поговорить нам надобно о том, о сём, в моих личных покоях, где нет лишних ушей.

Дорогой, мы круто поменяли направления, выйдя во двор, чтобы запутать вероятных противников и провести их по ложному следу в покои Александра.

Мы втроем, не считая несколько проверенных дружинников, выполняющих роль телохранителей, расположившихся за нашей спиной, удобно расселись на полукруглые лавки в красивой, резной беседки, расположенной внутри двора небольшой крепости, где расположилось русское посольство. Об одну сторону невысокой, широкой лестницы деревянного сооружения тихонько бились небольшие волны, которые гнал ветер по рукотворному пруду, по которому неторопливо плавали величественные карпы, беспокоя его гладь своими плавниками.

Место, где расположилось Новгородское посольство, попросту нельзя было назвать иначе — настолько толстыми и высокими казались отсюда стены, окружавшие двор.

Сходство с крепостью довершали две пузатые, крутые башни по богам двора, на вершинах которых, согреваясь пламенем жаровен, дежурили уже монгольские лучники, с удивлением взглянувшие на нас, едва мы показались в поле их зрения в столь поздний час.

Александр Ярославович и здесь повел речь тихо, справедливо опасаясь лишних ушей:

— Вот что, Гамаюн, я тебе скажу. Обычных выскочек я ненавижу и при случае всегда утираю подобным наглецам нос. В другой ситуации человек, ворвавшийся бы в мои покои, без моего разрешения, тут же отправился бы в ледяной поруб на недельку — другую, дабы подумал о своем поведении, но учитывая то, что мы в Каракоруме, и то, что тебя видел во сне Ярополк, я так уж и быть, тебя прощу.

— Благодарю тебя князь!

— Незачем. Судя по тому, что я видел, Гамаюн, ты владеешь многими талантами, недоступными обычному человеку, а поэтому я приму твое предложение о службе в рядах моей дружины. Но ведаешь ли ты, что привело меня сюда, в ставку Батыеву?

В ответ на вопрос Великого Князя я коротко пересказал все свои догадки о необходимости временного смирения перед лицом грозного и могущественного оврага, а поэтому цель визита была очевидна — наладить контакты со знатными ханами.

— Верно, судишь, — молодец! — похвалил меня Невский, — немногие ныне могут понять это. Сейчас меня на родине многие считают чуть ли не предателем, забывшим участь своего родителя, так как всего двумя годами ранее, в этой же крепости, вероломными монголами был подло отравлен мой отец — князь Ярослав. Можешь ли ты вообразить, какого напряжения духовных сил требует у меня простое пребывание в оном месте?

— Нет княже, не могу. Я никогда не возвращался в места, где терял близких людей.

— Но еще пуще этого, моё сердце гложет мысль о поруганной, порабощенной Руси, чьи интересы и страдания стоят над моими. Я приехал сюда не один. Параллельно, своё посольство выслал и мой брат Андрей, чтобы, вопреки моим интересам, выпросить ярлык (разрешение) на великокняжескую власть над Русью. Только вот Андрей больше о своей шкуре печётся и свои цели преследует, а я об общем благе думаю. Я предполагаю, что дальнейший расклад будет выглядеть так: мой брат, используя всю свою хитрость ум, получит город Владимир и реальную власть над Русью вместе с ним. Я же, очевидно, получу престол Киевский, который, после учиненного монголами погрома, фактически ничего не стоит в политической жизни страны и дает лишь фиктивное старшинство над всеми русскими князьями.