Олег Казаков - Луррамаа. Просто динамит [litres]

«Дзз-з-з-з! Дз-з-з-з! Проснись уже! Дз-з-з-з! Дз-з-з-з! Уже должен был прийти в норму! Просыпайся!»

– А? Кто здесь? – Мак очнулся, медленно выходя из тяжелого и тут же забытого сна и возвращаясь к реальности.

На пороге дома кто-то разговаривал. Парень прислушался.

– Как он? – Это был голос дедушки.

– Спит целый день, даже не поел, – отвечала мать.

– Еще бы, такое потрясение, – глухо прозвучал голос деда.

– А что у него с лицом? – с тревогой в голосе спросила мать.

– На него упал ворон-лазутчик, – пояснил дед. – Как бы не зацепило парня…

– Ты думаешь?..

– Пока не знаю, надо бы кровь взять на анализ. – Мак не понял, о чьей крови говорил дед. – Я все голову ломаю, откуда взялся ворон.

– А?.. – Мать хотела что-то спросить, но дед ее перебил:

– Нет. В пещере точно не было ничего такого. Но Мак сказал, через деревню кто-то проехал?

– Да, какой-то странник, вроде сказочник. Странно, что он поехал на север: там же нет городов…

– Ага, подозрительно, – согласился дед. – Через нас мало кто ездит, а тут вдруг остановился, пообщался с мальчишкой. А потом появилась эта птица. Очень подозрительно…

– И как нам быть? – обеспокоилась мать.

– Приглядывай за пацаном, понаблюдаем пока. Ворон что-то искал или кого-то, – произнес дед со значением, выделяя последние слова, – но не его же… Может, обойдется. Если что-то странное заметишь, не перечь ему, все равно не поможет…

Мак завозился на кровати, закашлялся, поднялся. В комнату вошла встревоженная мать.

– Ты в порядке? – с беспокойством в голосе спросила она, глядя на парня своими все еще красивыми глазами, только чуть-чуть окруженными легкими, похожими на гусиные лапки морщинками.

– Да. Все хорошо, – отозвался Мак. – Поесть бы, что-то я проголодался.

– И то правда, скоро стемнеет, а ты с утра не поевши. Пойдем на кухню. – Мать вышла, подросток побрел следом за ней, разминая на ходу затекшие ноги.

Миска с кашей и стакан горячего молока придали пацану бодрости. Облизывая ложку, он мельком глянул в окно, на закат.

– А чего деда приходил? Я слышал, вы разговаривали…

– Беспокоился о тебе: не каждый день птицы на голову падают, – улыбнулась мать, убирая со стола.

– Ага, точно. Я на поле пришел, а все овцы в небо смотрят, представляешь? Я рядом прилег, а там высоко-высоко летало что-то, а тут орел как ух! Как налетит! А эта в небе как закричит! А потом на меня как хрясь! И прямо по лицу! – Мак торопился пересказать утреннее происшествие, видение которого как будто до сих пор висело перед его глазами. – А я подскочил, ее в сторону отбросил, а птица такая, э-э-э-э! И сдохла! Только она сначала на меня глазом с линзой щелкнула и плюнула прямо в царапины на лице…

– Плюнула? – обеспокоилась мать. – Ты что-то почувствовал?

– Нет, я сразу к речке побежал и все смыл! – поторопился утешить ее Мак. – А потом просто голова немного кружилась. Но я сначала эту ворону деду отнес…

– Да, он рассказал, – кивнула мать, возвращаясь в свое обычное спокойное и усталое состояние.

Мак оглядел кухню, как будто первый раз ее видел, и его взгляд остановился на досках с изображениями каких-то мужчин в углу на полке.

– Мам, а ты ведьма? – неожиданно спросил парень. – Кузнец тебя так назвал как-то давно…

– Чего это я ведьма? – удивилась женщина. – Нет, может быть, для кого и ведьма, для кузнеца нашего, например, нечего за мной было ухлестывать… А так я обычная крестьянка… сейчас.

– А раньше была ведьмой? – допытывался Мак.

– Да не была я никогда ведьмой. Это же наследственное, дар там передается от бабки внучке или как-то так. И это на всю жизнь, от дара нельзя избавиться. У нас разве висят по углам мешочки с сушеными лягушками, кроличьи лапки, пучки лечебных трав?

– Нет, лягушек нет, – согласился Мак. – А лук висит связками. И чеснок.

– Так то лук, мы его сами выращиваем, сами храним и сами едим, – вновь улыбнулась мать. – А чего вдруг ты спросил-то?

– А если ты не ведьма, а сейчас крестьянка, – Мак на секунду задумался, мысли медленно ворочались в еще не проветрившихся после сна мозгах, – то кем ты была раньше?

– Раньше? – Мать посмотрела на него с недоумением. – Раньше… Раньше мы жили в городе. Я училась, мы были из старинного и известного колдовского рода. Потом начался мятеж. Мы уехали, осели в этой деревеньке… Я оставила прошлую жизнь далеко позади. Теперь мы обычные крестьяне…

– Так ты все-таки была колдуньей? А деда тоже колдун? – заинтересовался Мак.

– Нет, он биохимик и микробиолог…

– Это магия жизни?

– Да, можно и так сказать. Теперь он просто агроном. – Мать вздохнула, видимо вспомнив что-то из прошлого.

– А я тогда тоже колдун?

– Балабол ты, а не колдун. На колдуна учиться надо, а у нас тут и школы-то нет… Хорошо, дед вас учит читать, писать и считать, но этого мало.

– Учиться… – Мак замолчал, уставившись в угол.

– А что это тебя на разговоры потянуло? – спросила мать.

– Да так, настроение у меня сегодня такое, – пробормотал Мак. – А ты вот иногда стоишь и на образа смотришь… Молишься, что ли?

– Какие образа? – Мать посмотрела на полку в углу. – Это портреты президентов, которые выиграли войну с Империей и подняли страну с колен. Их до сих пор все помнят и уважают за заслуги перед Отечеством. Ладно, сиди пока, я пойду скотину да птицу проверю да ворота запру.

Женщина вышла из кухни, хлопнула входная дверь в сенях. Мак продолжал сидеть, задумчиво глядя на лики президентов. «Дз-з-з-з! Я уж думал, вы никогда не закончите болтать!»

– Кто здесь! – Мак вскочил с места, с тревогой оглядываясь по сторонам.

«Ты же только что на меня глядел!»

– Ты президент?

«Еще чего! Отодвинь Сальвадориуса в сторону, этого, который в центре!»

Мак подошел к полке и подвинул один из портретов, за ним прямо у стены лежал холщовый мешочек.

– Я разговариваю с мешком? Я сошел с ума?

«Еще нет, но если не поторопишься, то сойдешь! Бери скорей мешочек! И прячь!»

Мак протянул руку и взял что-то твердое и тяжелое, круглое на ощупь, завернутое в обычную ткань.

«Поставь Сальвадориуса на место, а то заметят! И пойдем отсюда! Быстрее давай!»

– Да кто ты такой, чтобы мною командовать!

«Потом объясню, твоя мать возвращается, пора валить!»

– Кого валить?

«Не кого, а куда. Пойдем в сад, там поговорим!»

В дом вернулась мать, вошла на кухню, неся в фартуке несколько яиц, осторожно выложила их в миску.

– Мам, я пойду в саду посижу, что-то душно, подышу там свежим воздухом, – сообщил ей пацан.

– Да иди… – Мать не обратила внимания на его взъерошенный вид – и так устала за день от переживаний и повседневной работы.

День клонился на закат, от гор уже бежали по долине длинные тени. Ветер стих, деревья в саду стояли неподвижно, не шевеля даже листиками. Мак выбрал самую спелую и сочную на вид яблосливу и, сорвав ее, уселся прямо под деревом. Впившись зубами в нежную кожуру, он с удовольствием высосал наполненную прохладным и сладким соком мякоть.