Кристен Сиккарелли - Боги света и тьмы [litres]

Как только Торвин опустил лук, Джарек бросился вперед, словно песчаная буря, несущаяся по пустыне. Он пристально следил за слугой, который вот-вот должен был ускользнуть от него во второй раз.

Из комнаты с механизмом раздался крик Сафиры, заставивший сердце Аши сжаться от боли.

За ее спиной взметнулся поднятый крыльями дракона вихрь, растрепавший ее волосы. Она не оглянулась. Она не отрываясь смотрела на приближающегося командующего.

«Пожалуйста, позволь им улететь!»

Она поймала себя на мысли, что умоляет Седого Ольна помочь им. Откинув прочь все размышления, она налетела на Джарека первой, напрочь забыв все, чему учила ее Сафира. Командующий не успел отдать приказ солдатам, но ловко поймал клинки ее серпов на свой меч. Но выбить их у нее из рук, как и повалить невесту на землю, он не смог: Аша устояла на ногах.

Она не хотела с ним драться. Ей нужно было всего лишь удержать Джарека.

– Уйди с дороги, Искари, – или я заставлю тебя пожалеть о том, что ты встала у меня на пути.

Аша стиснула зубы, изо всех сил отодвигая от себя лезвие его меча. Она едва держалась, колени подкашивались, руки слабели; еще чуть-чуть – и она рухнет под его напором.

Джарек заорал ей в лицо. Аша, собрав всю свою ярость, прокричала в ответ и оттолкнула его.

Он взглянул в небо. Лицо его перекосило от гнева, он отступил и швырнул меч на землю. Задыхаясь, Аша проследила за его взглядом – скрещенные решетки медленно сомкнулись над их головами, а за ними распростерлось безоблачное, голубое и совершенно пустое небо. Торвин и Тень улетели.

Вздох облегчения вырвался из груди Аши, но в то же мгновение ее пронзила такая острая боль одиночества, что ей показалось, будто ее сердце разрубили пополам.

На трибунах бесновались зрители, проклиная ее имя, потрясая кулаками и брызгая слюной. Стыд обвил Ашу тугими плетьми, словно ядовитый плющ.

Она не пошевелилась, когда Джарек вырвал у нее из рук серпы, когда приказал солдатам очистить арену. Она не поднимала глаз, когда солдаты уносили тела своих товарищей с торчащими из груди стрелами и, проходя мимо, смотрели на нее так, словно хотели пустить дюжину стрел в ее сердце.

Не выдержав тяжести содеянного, Аша рухнула на колени на песок. Откуда-то сверху, расчищая себе путь между рядами, к клетке начал спускаться ее отец. Ей бы подумать, что она ему сейчас скажет.

Вместо этого она вспоминала Торвина, произносящего ее имя – Аша. Имя, что дала ей мать. Ее собственное имя, а не титул богини-разрушительницы. «Что будет, если я больше никогда его не увижу?» Это не должно ее так волновать.

Услышав рыдания Сафиры, она подняла голову. Два солдата тащили кузину в клетку. Аша попыталась вскочить, но еще три солдата в ту же секунду бросились к ней. Их взгляды, полные ненависти, пригвоздили ее к земле.

Джарек схватил Сафиру за плечи и швырнул на песок рядом с Ашей.

– Аша!

Громовой окрик отца разнесся эхом по опустевшей арене. Он вошел в клетку и размашисто зашагал к своей Искари.

– Ты выставила меня глупцом!

Аша склонила голову и смотрела в песок.

– Посмотри на меня.

Она покорно подняла глаза – ее взгляд скользнул по золотистому одеянию с вышитым на груди гербом и остановился на мрачном лице короля.

– Все эти годы я верил тебе. Я все время оставался на твоей стороне, даже когда остальные отвернулись. И в один прекрасный момент ты все разрушила, весь наш упорный труд. Почему?

Голос короля разрастался.

– Оставь ее в покое.

Сквозь ворота в клетку не спеша входил Дакс. Он небрежно перебрасывал с ладони на ладонь узкий, грубо выкованный нож, с рукояткой, лишенной каких-либо украшений.

Он смотрел на отца, и в глазах брата Аша увидела проблеск чего-то опасного. Отец недовольно скривился и кивнул солдатам.

– Уведите его отсюда.

Но Дакс шел прямо к королю, не останавливаясь, выпятив подбородок, а его карие глаза были такими ясными, какими не бывали уже давно.

Когда один из солдат подошел к нему, он поднял нож. «Такой нож могли сделать только лестонги», – поняла Аша.

– Только дотронься, – пригрозил Дакс, – и я тебе горло перережу.

Солдат остановился в нерешительности и взглянул на Джарека. Тот, в свою очередь, посмотрел на короля, ожидая приказа. Дакс не стал дожидаться.

– Пять дней назад, – начал он, продолжая свой путь к отцу, – я попросил сестру спасти жизнь одному невольнику.

Король прищурился.

– Естественно, Аша отказалась. Тогда я пошел на шантаж, – подойдя к сестре, он встал перед ней, загородив от короля. – Точно так же я шантажировал ее, чтобы она выкрала твой драгоценный священный огонь и прервала этот бой в клетке.

Что? Аша в недоумении взглянула на Сафиру. Но та закрыла лицо руками, сжавшись в комок на песке и дрожа от перенесенных побоев. Король настороженно всматривался в лицо Дакса.

– И почему же, сын мой, ты это сделал?

– Неужели не понятно? – глаза Дакса сверкнули. – Я тебя ненавижу. А какой может быть лучший способ одолеть того, кого ненавидишь? Заставить его собственное ручное чудовище напасть на него.

Ручное чудовище… Эти слова ранили ее больнее, чем если бы Дакс вонзил в нее свой нож. Но он лгал о том, что шантажировал ее. Может быть, он и сейчас лжет?

– Уберите моего сына с глаз долой, – неторопливо произнес король спокойным голосом, и все же Аша почувствовала в нем какую-то надломленность. – Заприте его в подземелье и ждите меня. Я сам хочу допросить его.

Солдаты направились к нему, а он присел на корточки рядом с Ашей и заглянул ей в лицо.

– Когда приходит тьма, Седой Ольн зажигает пламя.

В тот же момент, как его схватили и потащили к выходу, он подмигнул ей. В его глазах не было ни малейшего страха, словно все это было частью какой-то большой игры, которую он затеял. Вслед за ним солдаты увели и Сафиру. Та бросила на сестру жалостливый взгляд, но жалко ей было не себя, а Ашу.

Аша нахмурилась, вспоминая слова Торвина.

«В день, когда я нашел тебя в лазарете, я понял: что-то изменится». Что именно? Ей вспомнились лук и стрелы. Как в этом замешан брат?

– Теперь, когда мы избавились от отребья…

Джарек что-то передал королю драконов. Это была часть доспехов Аши, снятая с ее руки, когда она вырвалась от командующего.

– Ее рука не была защищена, когда дракон изрыгнул пламя.

Он схватил голую руку Аши и поднял ее.

– Так почему на ней нет ожогов?

Отец повертел в руках доспех и вопросительно глянул на дочь.

– Меня нельзя опалить, – прошептала она в песок.

– Громче!

Подняв голову, Аша посмотрела ему в глаза.

– Драконий огонь не может меня опалить. И любой другой огонь – тоже. Это… дар, дар Седого Ольна, – она снова опустила глаза. – Я не могла от него отказаться.