Кристен Сиккарелли - Боги света и тьмы [litres]

Вдруг в отдалении, за деревьями и низкими предгорьями Расселины, за городской стеной, тоже начал подниматься черный дым.

– Фиргаард! – закричала Аша, указывая на горизонт.

Джарек выглянул из-за щита.

– Город атакован!

Аша сжала кулаки. Клубы дыма быстро заволокли полнеба. Там остались Дакс и Сафира. «Когда приходит тьма, сестричка, Седой Ольн зажигает пламя». Это последнее, что сказал ей брат. Аша вспомнила его лукавый взгляд, когда солдаты уводили его в темницу. Словно все это было частью его плана.

«Нет, – подумала она. – Дакс не решится разрушить собственный дом».

– Скраллы подняли мятеж! – крикнул один из солдат. – Нужно возвращаться!

Каждый невольник в городе, конечно же, уже знал о случившемся в клетке на арене: о том, что Искари спасла обреченного слугу от верной гибели. Эта весть укрепила их дух и придала смелости. К тому же половина армии драконьего короля направилась в Дармоор, а командующий ушел в горы…

Представилась идеальная возможность. Солдаты замерли в нерешительности, их мысли устремились к горящему городу, домам и семьям, а преданность командующему заставила остаться на месте. Аша повернулась к Кодзу.

Она подумала о Торвине и его стреле, направленной ей в грудь. Что бы он сказал, окажись сейчас здесь, рядом с ней? Он сказал бы те же самые слова, что возникли в ее сердце: «Садись на дракона, Аша».

Кодзу смотрел на нее. Если она позволит, чтобы между ними возникла связь, они станут союзниками. Но мысль о том, что древнейший враг может превратиться в друга, останавливала ее. «Да нет же, – подумала она, пристально вглядываясь в немигающий желтый глаз. – Ты и я никогда не были врагами».

Аша взялась за крыло Кодзу, вспомнив, как это делал Торвин, когда взбирался на Тень. Наступив на колено Первого Дракона, она вскарабкалась на его спину.

Там, с высоты окинув взглядом долину, Аша почувствовала себя в безопасности. Перед ней растянулась полоса огня, одни солдаты метались, потрясая мечами, другие замерли как вкопанные, а в гуще хаоса, едва скрывая страх в расширенных глазах, стоял и смотрел на нее Джарек.

– Улетай, – наклонилась Аша к голове дракона. – Скорее улетай отсюда.

Джарек выкрикивал один приказ за другим, чтобы солдаты наконец прикончили этого дракона. Кодзу распростер крылья – так ночное небо обнимает пустыню. Но едва он приподнялся над землей, как что-то с силой ударило его в бок. Кодзу взвыл и неуклюже замахал крыльями, пытаясь сохранить равновесие.

Ашу подбросило над его спиной, она заскользила по чешуе, но смогла удержаться. Глянув на бок дракона, она увидела пику, торчащую из его шкуры. Только не это…

Аша потянулась к оружию, и тут раздался удар грома. Она уцепилась за деревянное древко и выдернула его из туловища дракона. Обезумев от боли, Кодзу качнулся, сложил крылья и рухнул на землю, сбросив Ашу со спины.

Земля загудела, дракон перевернулся через себя. Последнее, что почувствовала Аша, – горячий запах сухого ковыля, смешанный с гарью и землистым привкусом. А следом по телу расплылась тупая боль, и мир вокруг погрузился в чернильную тьму.

Аша очнулась в подземной темнице, расположенной глубоко под дворцом ее отца.

Она не знала, сколько времени прошло. Не знала, что стало с городом, объятым мятежом. Не знала, жив ли Кодзу или погиб. «Он не умер, – думала она. – Иначе древние напевы тоже исчезли бы».

Запястья Аши сковывали кандалы, а еду ей приносили от случая к случаю. Новости она узнавала лишь из скудного перешептывания охранников.

На пашнях поднялся мятеж. Невольники подожгли сено, и огонь быстро добрался до городских стен. Сотни слуг сбежали, сотни драксоров тоже исчезли. Среди них было много знати, но самым удивительным было то, что пропали Дакс и Сафира. Очевидцы рассказывали, что наследник королевского трона рука об руку с кузиной-полукровкой повел восставших слуг и поддерживающих их драксоров на город. Они взяли ворота штурмом и освободили многих невольников.

Прошло несколько дней, и за ней пришли солдаты, отомкнули цепи и повели во дворец. К этому времени новолуние уже миновало. В ее комнате ждали три служанки. Аша заметила под подолами их платьев, на щиколотках, цепи. Солдаты ждали у двери, пока они отмоют Ашу от грязи и сажи. Стоя перед зеркалом, она с дрожью думала, как вообще могла гордиться этим уродливым шрамом.

Самая старшая служанка встала перед ней, загородив отражение в зеркале, и протянула первое платье ее подвенечного наряда. Золотое платье. Аша не двинулась.

– Если ты откажешься, госпожа, – прошептала служанка, отводя взгляд, – нас накажут.

Аша сделала шаг вперед, и служанки принялись поспешно облачать ее в наряд. Он был заново сшит после того, как его разрезали во время ее последней примерки. Когда служанка принесла второе платье, белоснежно-прозрачное, Аша позволила надеть на себя и его.

Как служанки ни торопились, но к тому времени, когда они застегнули все пуговицы ее наряда, наступила полночь. Завершив свой кропотливый труд, они туго затянули пояс, в завершение подвели глаза королевской дочери сурьмой и увлажнили ее губы медовой помадой.

Солдаты повели ее через анфилады дворца к его воротам. Возле них Аша остановилась. Толпы народа запрудили улицы. Тысячи свечей освещали лица и дома, словно бесчисленные рои светлячков, поднимающихся из травы на закате.

Все эти люди боялись ее и ненавидели. Но что бы они сказали, если бы узнали правду: что не одна Аша виновата в смерти их родных и потере домов? Что бы они сделали? Солдаты подтолкнули Ашу к стоящему у ворот королевскому паланкину из драгоценного сандалового дерева. Она уселась на шелковые подушки.

Когда невольники качнули паланкин, поднимая его, она вцепилась в решетчатые стенки. Они медленно двинулись по улицам к храму. Ночной ветер, налетавший порывами, сбивал пламя со свечей и завывал в дымоходах домов. Сквозь резные стенки паланкина Аша вглядывалась в лица, проплывающие мимо.

Она вспоминала напев об Элорме. Он тоже ждал в храме, как и Джарек сейчас, пока его невеста держала свой путь по улицам Фиргаарда. Вилия умерла слишком рано, но она нашла свое место. Она была любима, и ею дорожили. Если эта ночь окажется для Аши последней, что будут рассказывать о ней спустя годы потомки?

Улицы, окружающие храм, были заполнены драксорами, жавшимися к стенам домов. На ступенях, ведущих к дверям, выстроились солдаты. Двери храма были распахнуты; знак Седого Ольна был скрыт. Невольники пронесли паланкин сквозь толпу и опустили его на землю.

По толпе пронесся сдавленный вздох, когда Аша вышла наружу. Сквозь тонкую ткань кружевных туфель она почувствовала холод каменных ступеней. Ночной воздух был еще холоднее.