Евгений Шалашов - Призраки Черного леса [litres]

– Страшное это дело – ребенка убить, – покачал головой Зарко. – А тот, кто смотрел, как его убивают, – тот еще хуже. Верно, за такой грех и проклял Господь лес и всех тех, кто убивал и смотрел.

– Курдула говорит – если муку не просеивать, жучок заведется. – Посмотрев на наши недоуменные лица, Томас пояснил: – Это я к тому, что если лес проклят, то нечисть тут и заводится. Хорошо, что вы меч достали, не зря фрейлейн Кэйтрин старалась.

– А при чем здесь Кэйтрин? – удивился я.

Томас посмотрел на меня слегка снисходительно.

– Вы-то в ту ночь спать изволили, а мы с Курдулой к походу готовились. Старуха сухари сушила, а я арбалетные болты готовил для всякой нечисти – цельный грош извел! А фрейлейн Кэйтрин к патеру пошла, ваш меч освящать. Патер-то сердился вначале, идти не хотел, – мол, утра дождитесь, как все добрые люди, но куда там. Вы же нашу фрейлейн знаете – переупрямить ее до сих пор никому не удавалось. Пришлось святому отцу службу служить и освящение проводить.

– Вона… – протянул я.

Теперь понятно, почему призраки шарахались от моего меча. И еще… Вслух об этом говорить не стал, но мысленно улыбнулся, припомнив намокший подол и испачканные туфли Кэйт. Вот она куда ходила! Приеду – попку надеру, чтобы по ночам не гуляла. Если рука поднимется. Все-таки до храма идти не близко, да еще ночью! А если бы что-то случилось? Нет, надеру!

– Господин Артаке, вы что решили? – подал вдруг голос Томас. – Я слышал, что вы меня в усадьбу хотите отправить?

– Хочу, – подтвердил я. – А что с тобой делать, с раненым? Либо в усадьбу возвращаться, либо здесь оставлять.

– В усадьбу не поеду, – твердо сказал старик. – Как я фрейлейн Кэйтрин в глаза посмотрю? Вместе поехали, вместе обратно вернемся.

– Правильно старый говорит – вместе идти надо, – поддержал Томаса цыган, хотя конюх говорил немного о другом. – Ты, баро Артаке, человек умный и воин умелый, но один в Черном лесу пропадешь. Лучше мы еще день-другой здесь побудем, подождем, пока старый на ноги встанет, а потом все вместе пойдем. А Папуша пусть домой возвращается.

– День-другой? – усмехнулся я. – А две недели не хочешь?

Раны у старика не тяжелые, но крови он потерял много. Хорошо, если сможет встать через неделю, а уж когда сумеет ходить, тем более по лесу, – известно одному Господу.

– Я могу старого гаджо за два дня на ноги поставить, – твердо сказала лекарка. – А понадобится, так за один день.

– Вот видишь, баро, а ты со мной споришь, – победно вскинул голову Зарко. – Внучка у меня умная. Сказала, поставит на ноги, – значит, поставит.

– А я разве спорю? – пожал я плечами. – Поставить-то она его поставит, а что потом?

– В лес вместе с нами пойдет, – сказал Зарко, но уже без прежней уверенности.

Поставить на ноги – не значит вылечить. У цыган всегда есть в запасе какие-нибудь хитрости, пригодные хоть для коней, хоть для людей. Я не сомневался, что у девчонки есть в запасе хитрые травки, способные поставить старого конюха на ноги даже за день-два. И встанет он, и в лес пойдет с нами, но выйдет ли из него? А если выйдет, чем обернется для старика быстрое лечение? Матушку-природу не стоит обманывать. Я бы еще согласился, если бы у нас на хвосте висела погоня, тогда можно и рисковать, а так?

Зарко и Папуша говорили то по-цыгански, то по-швабсонски, вперемежку с силингским, но мы их понимали – внучка рвалась в лес, вместе с дедом, но старый конокрад не хотел тащить девчонку в пасть непонятно какого зверя. И я бы его на месте не пустил.

А еще я понимал, что перехитрил самого себя. Народ был уверен, что славный рыцарь Артаке пойдет в страшный Шварцвальд один, будет искать там останки молодого Йоргена до победного конца! Но я-то хотел только зайти в лес, побродить там полдня для очистки совести и вернуться обратно на поляну, ставшую почти родной. За день и Гневко никто не съест (а пусть бы попробовали!), да и меня тоже… Но говорить об этом вслух не хотелось.

– Думаю, лучше всего, если мы с Зарко в лес пойдем, а Папуша с Томасом нас будут ждать. И за конями присмотрят. Пойдешь со мной, баро? – спросил я цыгана.

– Пешком? – скривился цыган.

– А ты не видишь, какой тут лес – деревья стоят, как колонны, не пройти, не проехать. Нам лошадей на своем горбу тащить придется.

– Я что скажу, баро, – заявил цыган. – Там, где человек пройдет, конь тоже пройти сможет. Я с лесом давно дружу, знаю, что тропка всегда найдется. Овраг, если не спешить, обойти можно. Нам же в лесу не воевать, а только вперед идти.

– Верно он говорит, господин Артаке, – вмешался Томас. – Те деревья, что у дороги растут да вокруг поляны, они и впрямь тесно стоят. Но дальше пореже будут. Я ж, сами знаете, кроме конюха еще и садовником был. Ежели деревья тесно стоят, они друг дружке мешать станут. Для корней под землей место надо, чтобы воду искать, вот они друг дружку и давят. Те, что сильнее, вверх лезут. Чуть глубже в лес, там и проехать можно. Ну, где-то в поводу поведете. Но с конем вернее, да и припасы сможете взять.

Я слегка задумался. Идея идти в лес вместе с Гневко мне нравилась больше, нежели оставлять его здесь, под надзором цыганки (от Томаса, как от сторожа, проку не будет). Да и гнедой, если оставить, может обидеться. Не поймет боевой друг, что я о нем проявил заботу. У жеребца свой кодекс чести – сам погибай, а друга (или хозяина?) выручай.

– А куда пойдем-то, баро? – поинтересовался цыган.

Куда идти, я и сам не знал, но знал, как ответить на вопрос. Вытащив кирасу, сообщил:

– Вот, нашел недалеко от могилы.

– Господи, так это ж кираса господина Йоргена! – всплеснул руками Томас, позабыв о ране, но она сама напомнила о себе болью. Постанывая, конюх дотянулся до панциря, взял его в здоровую руку.

Мне показалось, старик вот-вот начнет целовать старую медь, но обошлось. Не дошла привязанность к бывшему хозяину до рабского обожания.

– В этой кирасе господин Йорген в плен и попал, – подтвердил конюх. – На нее отдельно пришлось деньги собирать.

– Дай-ка потрогать, – бесцеремонно отобрал цыган кирасу. Ухватив панцирь, пощелкал по нему ногтем, уважительно произнес: – Старая медь, славная. Мне бы такую медь, я бы таких колокольчиков отлил – миро Дэвэл! Упряжь звенеть станет – вай мэ!

Цыгану дай волю, он из любого металла колокольчики отливать начнет! Отобрав доспех, я сказал:

– Вот, от того самого места, где я кирасу нашел, пойдем мы с тобой все прямо и прямо. А как дойдем – так все и поймем. Все ясно?

– Хорошо ты дорогу знаешь, баро, – уважительно протянул Зарко. – Если все прямо и прямо – точно не заблудимся.

– И мимо не пройдем, – согласился я.

У меня еще была надежда на Шоршика. Отродясь не слышал, чтобы коты служили проводниками, но чем кот хуже собаки? Ведь зачем-то прислал его брауни. Вряд ли для того, чтобы поймать крысу. И еще – что-то недоговаривает Томас. Ну, недоговаривает.