Галина Гончарова - Крылья Руси [litres]

Никто и не понял, как опустели покои в Лувре. Еще до того, как Филипп решил отправить ее в Сен-Сир, в монастырскую школу, Анна бежала, захватив с собой детей, все подарки его величества (тянущие на очень круглую сумму, хватило бы еще один Версаль построить) и даже любимую собаку по кличке Жюли.

Как? Бог весть!

Расспросить слуг пытались даже в Бастилии, но те, кто остались, ничего не знали. А трое, которых недосчитались вместе с их хозяйкой… Их просто не было в Париже. Да и во Франции тоже.

Спустя несколько недель все беглецы объявились в Шотландии. Карл с радостью принял мать, а уж шотландцы-то… Анна сберегла для них короля, королевскую кровь, вырастила короля и вернула его на родину. Людовик мертв, а Карл жив. Это стоило признания. Да и вообще шотландцы умели ценить сильных и решительных женщин. А если они еще и красивы…

Анна поняла, что вполне может рассчитывать на третьего мужа, но выбирать не спешила. Лучше быть вдовой двух королей, чем женой шотландского аристократа.

И когда маска стала лицом? Об этом ее не предупреждали, не говорили, что новая жизнь будет длиннее старой, что она окажется так же важна, что Анна не сможет вернуться, бросив детей…

Мы предполагаем. Бог располагает. Может быть, кто-то из ее дочерей поедет на Русь, как невесты русских царевичей. Может, кто-то из русских царевен станет невестой ее сына или внуков? Кто знает, кто знает…

Как же забавно.

Девчонка из грязной канавы – и королевские дома. Ах, государыня Софья, понимаете ли вы всю иронию жизни? Вы сами вытащили меня с помойки, отмыли, выучили, и теперь мои дети могут породниться с вашими. Вы бы смеялись, госпожа, или прогневались?

Но что-то подсказывало авантюристке, что Софья сейчас на Руси смеется над возникшей ситуацией.

Анна молилась за покойных мужей и думала, что ее бегство то из Шотландии, то в Шотландию, останется в истории. Интересно только, как его назовут? Что-то о ней напишут?

– Людовик умер.

Алексей Алексеевич помотал головой.

– Серьезно?

– Абсолютно.

– М-да. Считай, эпоха ушла. Сколько он правил?

– Семьдесят два года. – Софья тоже была чуть в шоке. Людовик казался вечным, как закаты и восходы. И возраст ничуть не мешал ему строить придворных, ан поди ж ты!

Умер…

– Кто теперь на троне?

– Людовик Пятнадцатый. Регент – Филипп Орлеанский.

– Хм-м… Что у нас есть на него?

– Честолюбив. Любит женщин, но власть – больше. Обожает свою мать, хороший охотник. Самолюбие болезненное.

– Даже так?

– Да.

– К нему стоит кого-нибудь подводить?

– Вряд ли. Мне кажется, постоянная фаворитка у него не удержится, – пожала плечами Софья. – Слишком избалован. Да и ни к чему – он сам все развалит в припадке честолюбия.

– Думаешь?

– Почти уверена.

– Франция останется без присмотра?

– Свои люди у нас там есть, без сведений не останемся. А влияние… Алеша, поверь мне – они сами все развалят. Равного Людовику там нет и не будет.

– Да… уходит эпоха.

Софья кивнула, внимательно глядя на брата.

Спорить было сложно. Титаны уходили. Равных Людовику во Франции уже не найти. В Англии смута и дрязги. В Австрии – сын Леопольда, Карл, достаточно набожный молодой человек, неплохой, но и в подметки не годящийся своему отцу. В Испании – тишина и покой. Дон Хуан еще держится, но Мигелито уже правит за его спиной, и успешно. В Португалии тоже спокойно. Иван и Белла активно занимаются наукой, благо у Педру есть наследник. Так что пара может позволить себе разъезжать между Португалией и Русью. Но последнее время они не появляются на Руси. Обосновались с детьми на Мадейре и строят свой Университет. Конкуренты…

Турция… Этот зверь еще оставался опасным, но тут главное палкой не тыкать в издыхающего льва, авось и не тяпнет.

Да, эпоха проходит. И они – часть той эпохи.

Софья совсем не удивилась следующему вопросу.

– Не пора ли нам передавать дела молодежи?

Что ж. Вовремя уйти со сцены – это тоже высокое искусство.

Первого января 1716 года государь всея Малыя и Белыя и Великая и проч., и проч. Руси Алексей Алексеевич Романов отрекался от престола в пользу сына.

На трон воссел Александр Алексеевич Романов.

В Успенском соборе Московского Кремля состоялась торжественная церемония, в ходе которой Алексей Алексеевич сложил с себя шапку Мономаха, а потом патриарх венчал на царство Александра Алексеевича.

Сын умолял отца остаться в Кремле, но Алексей Алексеевич решил, что не стоит провоцировать людей, и удалился в Дьяково. Должность директора царевичевой школы в очередной раз освободилась – и Алексей собирался вплотную заняться ее делами, находя в этом странное удовольствие.

Именно отсюда начался его путь к престолу. Он заложил школу в детском возрасте, он будет ей заниматься и сейчас, в старости. Круг замкнулся.

Впрочем, и из Дьяково он отлично мог следить за происходящим в столице, узнавать новости и давать советы сыну. Точно так же, как Софья могла переписываться с дочерью, постепенно передавая ей своих людей и свою должность. Разве что прозвище «Про́клятая царевна» она передать не могла – да и ни к чему это. Пусть у Аленки будет счастливая жизнь, и ей никогда не придется проходить через то, что прошла ее мать.

Вроде бы и рядом – вроде бы и отдельно.

Софья чувствовала, что пора отходить от дел. Пятьдесят восемь лет – не шутка по этим временам. И здоровье не то, и сердце временами стало прихватывать, и голова все чаще болит, и… да много чего!

В этом веке шестьдесят лет – как в двадцатом вся сотня.

И Алешка на здоровье жалуется…

Нет уж. Будут они спокойно жить в Дьяково. По вечерам беседовать о делах кремлевских и школьных, читать письма, пить чай под яблонями, прогуливаться по саду… И она даже в это верит! Вдруг получится?! Попытаться же стоит?!

Прогулками, скорее, займутся Алексей с Ульрикой. Любящая жена не собиралась оставаться в Кремле и последовала за Алексеем в деревню. Вот и еще одна измененная судьба на ее счету.

А что дальше? Удалось ли ей повернуть колесо? В том мире победил Петр и насильственная европеизация Руси. В этом мире… Бог даст, начнется постепенная русификация Европы.

Аккуратная, осторожная – и спустя лет двести честью будет породниться с кем-нибудь из русского царского дома, почему нет? И революции не будет. И дурацкой идеи о том, что «отнять и поделить» – тоже. Сколько ни пытались, все одно похабщина получилась.

И никто не будет смотреть на русских как на дикарей. И не будет семидесяти лет атеизма и показного православия – тоже. И староверы не будут гореть в своих скитах, чтобы не попасть в лапы к Антихристу…

Два года назад умер протопоп Аввакум. Умер достойно и спокойно, отошел во сне, даже не заметив прихода смерти. Софья помнила, как разговаривала с ним, недели за две до того, как…