Галина Гончарова - Крылья Руси [litres]

– Деньги – еще не все.

– Но когда они есть – спокойнее. К тому же мы и сами рискуем.

– В Университете сказали, что мы заболеть не должны. Или перенести болячку чуть ли не как насморк.

– Ученые люди, оно, конечно, хорошо, – сбился Петр на простонародный говор, – да все одно риск большой.

– И чего ты тогда согласился? – окрысился Иван.

Парням не нравилось их дело, но куда деваться? Государь приказал – и возражения не предусматривались.

Сап. Совершенно замечательная вещь. Болеют ей в основном лошади, но далеко ли уйдет армия без лошадей, мулов, ослов, таща вооружение и снаряжение на себе? Да и люди прекрасно заражаются сапом. Болезнь прекрасно передается контактным путем.

Найти несколько сапных лошадей было несложно, в хронической форме эта болезнь может протекать долго, очень долго, а дальше все просто. Обработать корма для лошадей и предложить их интендантам по смешной цене – двумя руками ухватятся. Конечно, сами ребята ничего не предлагали. Они нашли людей, которые согласились заработать на войне, – и щедро заплатили.

Европа была истощена, и люди хватались за любую возможность помочь семьям. Они оставляли на всякий случай деньги родным и отправлялись в расположение французской армии, везя с собой зараженный овес. Может, ничего и не произойдет. А может… Даже вполне может вспыхнуть эпидемия. В условиях военного лагеря, скученности, тесноты? Удивительно, если она не вспыхнет и не разгорится громадным костром.

Это-то Ивану и не нравилось. Он справедливо полагал, что кроме французов заболеет еще уйма посторонних людей.

У Петра таких сомнений не было. Не его страна, не его земля и не его народ. Этим все сказано. Да и государь попросил.

Этого достаточно.

Телега, и не одна, двигалась по направлению к корпусу маршала Катины. Еще несколько телег шли к войскам Савойского.

Где-то да сработает.

– Что вы сказали?!

Людовик был в ярости. Адмирал де Турвиль стал бледен, как мраморная колонна, но держался так же стойко.

– Да, сир. Именно так. Два корабля, которые были сцеплены между собой. «Белая Лилия» и…

– Какая разница?!

– На парусе было написано – «За русского князя Ромодановского». И на палубе тоже, и на стене в каюте капитана, чтобы все увидели. А на корабле…

Де Турвиля трясло. Он многое видел, но такого…

Джек Потрошитель еще не родился, но мог бы поучиться у неизвестных авторов послания. Современная медицина не умела определять, до или после смерти поиздевались над телом, но какой резон кромсать трупы? Вот адмирал и предположил, что несчастных пытали еще при жизни. И как пытали!

Отрезали головы и сложили пирамидкой.

Отдельно на большом блюде выложили носы и уши. Пальцы и половые органы, руки и ноги. Кишки развесили серпантином на мачтах – и птицы порадовались угощению.

Возможно, адмиралу было бы легче, узнай он, что это проделывали с мертвыми телами и что исполнителей приказа не раз стошнило в процессе. А может, и нет. Людовику точно легче не стало.

Подлые московиты нашли как поквитаться.

– Слухи ползут, ваше величество, – выдавил адмирал.

Слухи!

Людовик не знал, что их распускали сами «подлые московиты», в красках рассказывая по тавернам о предсмертных мучениях несчастных моряков, о коварстве и жестокости русских, которым и Эдвард Тич позавидовал бы.

Получалось неплохо, чай, врать – не кирпичи таскать. Софья не могла отказать Ромодановскому, когда тот попросил расквитаться за родственника, да и помнила она мальчишку. Серьезный такой, из второго выпуска царевичевой школы. Сколько их будет – таких мальчишек и девчонок, которые пошли ради своей страны на смерть?

Много, слишком много.

Она еще не знала, что сап собрал свою жертву и среди тех, кто выполнял ее распоряжение. Первым умер Иван. Даже у привитых людей возможен смертельный исход. Петр не заразился, но легче ему от этого не стало.

Есть вещи, которые лучше не делать.

Сап вспыхнул среди французских войск легко и непринужденно, словно полежавший месяц на солнце валежник – от случайной искры. И последствия были такими же ужасными.

Одной из жертв стал Виктор Савойский. Одной, хотя и не самой важной. Намного страшнее оказались те, кто дезертировал из войска в надежде избежать страшной болезни. Сап ушел вместе с ними во Францию.

Пожар заболевания накрыл Италию и Францию. Война захлебнулась, не начавшись, а по дорогам поползли проповедники, которые кричали, что война не угодна Богу! Король начал войну – и Господь покарал его! А вот если бы король молился вместо того, чтобы празднества устраивать и бриллиантами обвешиваться…

Пророков ловили и кого-то даже повесили. Бесполезно. Слухи шли вслед за сапом и были куда опаснее.

Людовик злился, но что тут можно поделать? Воевать становилось попросту опасно: еще одно поражение, и страна полыхнет бунтом. Да таким, что Фронда пряниками покажется.

Глупцом Людовик не был. И осознавал, что в этой партии его переиграли. Только не понимал пока – кто. Но собирался разобраться и понять. И – отомстить. Спускать такое было не в его обычае.

Даже если сап вспыхнул сам (в биологическое оружие Людовик поверить не мог, потому что не знал, как такое возможно), то слухи сами не распускаются. У них есть авторы, а учитывая их обширность и однообразие – автор.

Один. Которому это выгодно.

А кому бы?

Версий две. Испанцы и московиты, кто ж еще? Оставалось выяснить, кто.

Анна знала об этом – и писала на родину. Софья читала донесения и надеялась лишь, что концы достаточно хорошо упрятаны в воду. Хотя даже если бы Людовик вздумал им мстить…

Софья честно признавала, что за такое их повесить мало. И в кои-то веки не оправдывала себя или брата с мужем. Человек – тварь своеобразная, чтобы снять с себя ответственность или избавиться от чувства вины, что угодно изобретет. Но Софья не могла этого сделать. Фантазии не хватало.

Куда ушли лихие ребята, которые рубились с турками под стенами Каменца? Когда их сменили политики?

Софья не могла ответить на этот вопрос, и ей было тошно и горько.

Наверное, это естественный процесс. Политика вымывает из души порядочность. Только вот когда это произошло с ними? И не получится ли так, что Алексей или Иван сочтут целесообразным разменять на военную удачу или кусок земли жизнь кого-то из близких? Того же Владимира, например?

От выгодного замужества до выгодного убийства один шаг, но когда Софья попыталась поговорить об этом с ребятами, встретила непонимание. Что не так? Что ее пугает? Все ведь ради Руси, она должна понимать!

Софья понимала, но не оставляло ощущение чего-то… подлого.

Швеция была в трауре. Умирал Карл Одиннадцатый.