Галина Гончарова - Крылья Руси [litres]

Просто надо уметь читать не восхваления, а между строк. Петр не просто плевал на все традиции, он рушил моральные устои. И ни к чему хорошему это не приводило. В этом веке девушка, которая живет с мужчиной без венчания, могла проснуться с воротами, вымазанными дегтем, глумление над верой наказывалось не идиотскими процессами в суде, а быстро и качественно, ссылкой в монастырь или вообще сожжением, а уж растление царского сына…

Было оно или не было, но Софья помнила еще со своего времени предположения, что Лефорт приобщил юного тогда Петра к однополой любви. Чер-р-р-рт! Ну, если и тут то же самое и если Сашку сейчас пытаются растлить…

Софья мысленно пообещала себе, что уроет гадов. Точнее, обеспечит им курорт на Соловках. В молитве и посте, лет на сорок, для пущего оздоровления. Или вообще прибьет потихоньку! И принялась выяснять подробности.

– А как он к тебе подкатывает?

– В друзья набивается. Приглашает в Немецкую слободу, книги дарит, разные диковины…

– Ты был у него?

– Один раз. Едва от меда отплевался.

– Какого меда?

– Который мне в уши лили. И такой я, и сякой, и хороший-золотой, и цены мне нет, и государем я буду великим… Как еще ничего не слиплось?

– Например, уши?

– Именно! Теть Соня, нам же рассказывали про подходы к человеку! Все как по науке. Приручить, прихвалить, прикормить…

– Девушку подложить. Не было?

– Обижаешь. К нему тут такая заходила, пока я в гостях был. Так глазами стреляла, что окоп вырыть захотелось.

Александр показал на себе. Судя по всему, «такая» с трудом жевала – бюст мешал.

– И как зовут сию особу?

– Анхен. Вот фамилию не знаю…

– Спорим – я знаю? Если это не Анна Монс, то я – княжна Тмутараканская, – прошипела Софья. – Вот ведь… повыползали!

– Тетя, да ты все знаешь. Мы уж и привыкли.

– Но своим-то умом пользоваться не отучились, а это главное. Значит, не веришь в дружбу?

– Со стороны Лефорта? Нет!

– А с чьей веришь?

– Той же Аленки. Теть Сонь, а вы ее замуж не выдадите?

– А надо? Замучила она тебя своей любовью?

– Наоборот. Хорошо бы, чтобы она здесь оставалась, неподалеку.

– Я ее неволить не стану, так что в твоих интересах подобрать ей супруга поближе к столице. Да и то… сам-то жениться не собираешься?

– Чего спрашивать, коли вы все знаете. Отец невесту приглядывает.

С подачи Софьи и приглядывал, строго говоря. И выбор был невелик. По германским княжествам шарить никто не собирался, понятно, что девок там – будто на грядке, но кому эта свора нужна? У них кроме амбиций и голого зада и нет ничего!

А кто оставался?

Людвика вычеркнули из списка, у Педру внебрачная дочь Луиза, а это плохо, нам законные нужны, у Леопольда девок вагон, да только кровь у Габсбургов гнилая, нечего всякую пакость на Русь тащить. С Кристианом не породнишься, слишком близкое родство… Разве что в Италии кого-то поискать? Хотя если что – и на Руси невесту найдем. Была бы здоровая и умная, а остальное поправимо. Вон, поглядите на Любаву! Идеальная ведь жена получилась. Отличные дети, и в политику не лезет… Что еще надо?

– Ну, тебя-то всегда спросят, сам знаешь.

– Что тут знать или не знать? Надо. Только выбирать с умом будем. Чтобы не дура, а то дети в мать пойдут, чтобы бояре не шумели лишний раз…

– Красивая?

– Это было бы приятно, но ночью все кошки серы.

Племянник уклонился от маленькой подушечки, которую запустила в него Софья.

– Тетя, ты что? Я же так, умозрительно.

– Умопостроительно. Ладно. Саша, спасибо, что сказал. Лефортом я займусь сама.

– А я?! Ты не дашь мне поиграться?! Он что – шпион?!

– Думаю, что он хуже. Шпионить – это вряд ли, а вот повлиять на тебя, приучить к чему-нибудь плохому… Он непорядочный человек, Саша.

– Это я и так понял.

– И как же?

– Будь он порядочным, он никогда бы мне об этом не сказал.

Софья фыркнула.

– Ладно. Я сейчас попрошу дядю Федю прийти сюда, и будем разбираться. Если что – ты согласишься поработать живцом?

– Конечно!

– Лучше даже на пару с Аленкой, ей тоже пора зубки пробовать…

– Почему нет? Этот типчик намекал, что мне и моим родным в его доме всегда рады…

– Еще бы он попробовал не радоваться. Как вы познакомились?

– Я к Лейле забегал.

– К Лейле? – прищурилась Софья. Племянник даже не подумал покраснеть или смутиться.

– Ну, к Фирузи. И что, нельзя?

– Можно. Сам же знаешь, что можно, если она не против.

Фирузи, одна из воспитанниц Лейлы, недавно попала в поле зрения царевича и решила пройти с ним курс наук по обольщению мужчины. Парень не возражал, Софья и Лейла – тоже. Ни во что серьезное это не перерастет, а чем мальчишка будет искать кого-то на стороне, еще и с риском подцепить болезнь… Нет уж. Тут хотя бы все чисто, аккуратно и красиво.

– Ты повидался с девушкой…

– …и на выходе из дома столкнулся с Лефортом.

– Дальше все было делом техники?

– Так понимаю, что да. Я его толкнул, он уронил книгу в грязь…

– А мимо книги ты пройти не в состоянии.

– Ну да. Слово за слово…

– Понятно.

Софья постукивала пальцами по столу.

Лефорт, Лефорт… Плохо то, что о тебе почти ничего не известно. Мне неизвестно. Но есть Ромодановский, которому ты очень даже пригодишься, – палачей обучать. Это тебе не времена Алексея Михайловича и не начало царствования, когда нам приходилось скрываться, осторожничать, оглядываться на кого-то. Сейчас страна довольна своим государем настолько, насколько это вообще возможно. Даже если тебя средь бела дня на улице схватят – никто и ухом не поведет. Пропадешь, как и не бывало тебя на Руси.

Софья отпустила племянника, вызвала Ромодановского и принялась отдавать приказы.

Да, бывает и так.

Выходишь ты от любовницы, садишься в карету, а потом на лицо тебе падает пахнущая чем-то непонятным тряпка – и ты отключаешься намертво. А когда приходишь в себя…

Ох и неприятное это ощущение – очнуться голым, в подземелье, растянутым на дыбе, да еще в присутствии палачей, которые поглядывают на тебя с таким плотоядным интересом, что племя людоедов позавидует.

И протестовать ты никак не можешь, потому что рот кляпом занят.

А потом из полумрака выходит фигура, при взгляде на которую ты понимаешь: все пропало. И ты сам пропал, и будет ли у тебя будущее – неизвестно. Федор Юрьевич Ромодановский – фигура страшненькая.

И начинаются вопросы. А если ответы его чем-то не устраивают…

Лефорту было очень больно.

– Да нет, государыня, – докладывал через пару дней Ромодановский Софье. – Мне кажется, за ним никто не стоит. Сам по себе он честолюбец изрядный, вот и хотел пиявкой к будущему государю прилепиться.

– Ему точно никто не поручал растлить Александра, или приучать его к европейским обычаям, или…