Фрэнсис Хардинг - Девочка с медвежьим сердцем

Время от времени они проезжали мимо отрядов солдат. Большинство не носили мундиров, только пояса или кусочки бумаги за лентами на тульях шляп, чтобы показать свою преданность. Они часто и демонстративно останавливали путешественниц, а иногда требовали плату за проезд, которую Хелен каждый раз вносила без возражений.

Иногда слышалось бормотание, что необходимо «конфисковать лошадей для кавалерии», но мигом смолкало перед лицом уверенного и учтивого возмущения Хелен. Положение в обществе было ее доспехами и оружием и пока прекрасно ей служило. Мейкпис гадала, сработает ли оно так же хорошо при появлении парламентского офицера или джентльмена.

Хелен одолжила Мейкпис маску от солнца, какую носили леди, чтобы уберечь лицо от загара. Теперь она была рада, что лицо закрыто. Хорошо, что Хелен так уверена в себе и готова вести беседы с посторонними.

Когда они остановились на ночь в гостинице, измученная Мейкпис просто рухнула в кровать. Но сон постоянно прерывался. Она снова и снова просыпалась с запахом медведя в ноздрях.

Даже когда она спала, тревога не унималась. Мейкпис видела во сне, что опять оказалась в маленькой спальне на втором этаже их старого дома в Попларе. Она, совсем маленькая, сидит на коленях у женщины и пытается прочитать листок с новостями о войне. Ей очень важно разобрать текст, но буквы постоянно двигаются, складываясь в разные истории. Женщина молчит. Мейкпис чувствует, что должна узнать, кто эта женщина, но что-то мешает повернуться и взглянуть ей в лицо. Вместо этого она наблюдает, как рука женщины протягивается и медленно выцарапывает «М» на грязном дереве дверного засова. Мейкпис уверена, что это ключ ко всему, но не может понять смысла. Она все смотрит и смотрит на листок, пока сознание не погружается в более глубокий сон.

В середине следующего дня женщины свернули с главной дороги и поехали по извилистой тропе к уединенному дому, где ждал мужчина с фургоном, груженным бочонками. Он снял с одного крышку, чтобы Хелен смогла рассмотреть содержимое.

– Золото внутри? – спросила она.

– Каждый пенни, который мы сумели собрать. Личное состояние трех знатных людей, которые сгнили бы в Тауэре, стань об этом известно. Все наши надежды на вас. Передайте его величеству, что мы вовремя ответили на его призыв в тяжелое для него время. Благослови вас Господь, и безопасного вам возвращения к королю!

Во рту у Мейкпис пересохло. Она думала, что Хелен и Пег просто пытаются пробраться в Оксфорд с посланиями королю и золотом леди Эйприл. Но нет, очевидно, они собирались провезти все это богатство через заслоны армии парламента.

Бочонки выглядели очень подозрительно. Мейкпис хотела спросить, что еще в них лежит, но боялась обнаружить, как мало она знает о плане.

– Их не будут обыскивать? – прошептала она Пег.

– Нет, дитя, – ответила та. – Если будет угодно Богу.

Последнее она добавила едва слышно, что не слишком ободрило Мейкпис.

– Так или иначе, необходимость – наш господин. Король в отчаянном положении: если он не сможет заплатить войскам, у него не будет армии. Он должен получить это золото… а мы не можем прятать его на себе. Не в этот раз. Понимаешь, можно припрятать лишь немного золота, иначе ноги начнут подгибаться. В последний раз я едва не свалилась без сознания прямо в объятия часового!

И конечно, Мейкпис скоро показали, как спрятать часть монет леди Эйприл в подкладку корсажа, в туфли, в косу и потайные карманы под юбкой.

Сидя вместе со спутницами в фургоне, Мейкпис чувствовала, как нарастает странное возбуждение. Она словно вступила в какое-то братство, хотя и под фальшивым предлогом.

– Нас, скорее всего, обыщут, когда мы окажемся в десяти милях от Оксфорда, – пояснила Хелен. – Вот уже два месяца мятежники посылают людей поговорить с королем. Проверить, есть ли шансы на мир. Пока идут переговоры, обе стороны согласились, что войска мятежников остановятся в десяти милях от города. А армия короля не выйдет за этот заслон. Однако обе стороны не очень тщательно соблюдают условия, поэтому набегов и схваток хватает, но все делают вид, что чтят уговор. На деле это означает, что за десятимильной границей парламент раскинул солдатские лагеря, поставил гарнизоны и дни и ночи следит за всеми посторонними, чтобы удостовериться, что король не получит помощи.

Когда они подъезжали к Оксфорду, Мейкпис, к своему удивлению, отметила, что на дороге полно людей и не все они солдаты. Некоторые открыто несли корзины с товарами на продажу: посуду, муку, кур, травы.

– Базарный день, – пробормотала Пег, оглянувшись. – Тем лучше для нас. Не мы одни едем в город!

– И все эти люди направляются в Оксфорд? – спросила Мейкпис. – А парламентские войска впереди? Они людей не остановят?

– О нет, армия не мешает людям ходить на рынок! – подмигнула Пег. – Как еще им узнать, что делается в Оксфорде? Именно так шпионы парламента и проникают в город. По крайней мере большая их часть. И местные жители будут недовольны, если не смогут спокойно делать свои дела или наполнять кладовые.

– Тихо, курицы, – шикнула на них Хелен. – Я вижу впереди солдат.

Деревня, в которую они въезжали, носила отметины войны. Поля были вытоптаны, узкая дорога тонула в грязи, поскольку не предназначалась для столь оживленного движения. Солдаты находились повсюду: стояли в дверях, тащили за собой упиравшихся лошадей или высовывались в окна, куря глиняные трубки. На провинциальный взгляд Мейкпис, они выглядели настоящим войском. Но тут дымок из кузниц чуть развеялся, она заглянула за приземистые строения и увидела настоящую армию.

В поле раскинулся целый лес потрепанных погодой шатров. Ее испуганным глазам показалось, что там сгрудились тысячи людей и лошадей. Слишком много, чтобы осознать, насколько это количество огромно.

– Можешь смотреть не скрываясь, – сухо обронила Пег, заметившая, как Мейкпис украдкой наблюдает за войсками. – Странно будет выглядеть, если не проявишь хоть какое-то любопытство.

Мейкпис вспомнила фрески в комнате с картами, яркие синие и красные пятна и миниатюрные армейские шатры, аккуратно расставленные в ряд, словно их рисовали с большой высоты.

Этот армейский лагерь с шатрами из выцветшей парусины, с неухоженными лошадьми и истоптанной землей в сравнении с тем был поразительно реальным и источал целую гамму запахов: отсыревшей золы, пороха, масла и лошадиного навоза. В лагере было на удивление много женщин. Кто-то драил горшки, кто-то таскал воду или дрова, некоторые кормили грудью крошечных младенцев. Обстановка была хаотична и грубо обыденна.

В жилах часовых, стоявших посреди дороги хотя и навытяжку, но без всякой помпы, с убогой неприкаянностью бродячих собак в летний день, текла настоящая кровь, которую можно пролить. В их мушкетах настоящие пули, которыми можно стрелять. Стрелять в нее. В конце концов, кто она сейчас? Авантюристка. Информатор. Шпионка.