Николас Имс - Короли Жути

Матрик приобнял волшебника за узкие плечи:

– А по-моему, это ненормально.

– Они не едят ни овощей, ни фруктов, – продолжил Муг. – Считают, что питаться растительной пищей – признак трусости. Из-за этого многие страдают цингой.

– Цингой? – встревоженно переспросила Живокость. – Это заразно?

– Нет, что ты! – успокоил ее волшебник. – Но целоваться с ними не советую – от человечины у них страшно воняет изо рта.

Она брезгливо скривилась, и Клэй невольно восхитился очаровательной гримасой.

– А что он здесь делает? – спросил Гэбриель.

Муг, погладив длинную шелковистую бороду, объяснил:

– Их вождь захворал, и Джереми послали к Таяно за лекарством.

– Это правильно, – сказал Матрик. – Бодяга у знахаря и правда обалденная. У меня сошли все синяки, затянулись все царапины и порезы, а рука зажила, прям как новенькая.

– И мое крыло тоже вроде ничего, – заметила Живокость. – Не то чтобы прямо как новенькое, но вполне сносно. Кстати, а вы не знаете, с какого перепугу я решила в грозу полетать?

– Нам пора, – напомнил Гэбриель, оставив вопрос без ответа. – Мы и так потеряли уйму времени. За ночь можно было бы дойти до корабля, сейчас уже бы летели.

Вернулись Джереми с Таяно. Людоед, покрытый бесчисленными шрамами, не только разрисовал физиономию, но и с ног до головы обсыпался каким-то зеленым порошком – и для маскировки, и для того, чтобы придать своей плоти неприятный вкус, назло врагам. Копье служило ему посохом, а из котомки за спиной торчал пук бодяги.

На прощание Таяно неловко обнял каждого из гостей:

– Слышь, хорошей вам дороги.

– Ага, – кивнул Матрик.

Джереми, который взирал на Живокость с плотоядным вожделением (Клэй очень надеялся, что оно вызвано не голодом, а влечением иного рода), едва не выпрыгнул из собственной шкуры, когда Муг заорал ему в лицо.

– МЫ УХОДИМ! – вопил волшебник, подкрепляя свои слова выразительными жестами. – НА КОРАБЛЬ! ПРИЯТНО ПОЗНАКОМИТЬСЯ. ЛЕЧИТЕ ВОЖДЯ! УДАЧИ!

– КИ ТОБАРА, – ответил дикарь на своем непонятном наречии. – ИК УКИБАН ДОНО ГАРУК.

– Он говорит, что немного нас проводит, – перевел Муг, что, в общем, было необязательно, поскольку Джереми обвел всех рукой, а потом пальцами изобразил шагающего человечка.

– ИККИ ДУКА ПУБАРУ. КУ ПАСА ПИКАРА.

– Он приглашает всех нас в становище Костяных Морд, на обед.

– На обед к каннибалам? – фыркнул Матрик. – Только через мой труп.

Клэй хлопнул его по плечу:

– По-моему, именно этого он и добивается.

Путники расстались с Джереми час спустя. Людоед весело помахал им рукой и отправился на юг, не выказывая ни малейшего страха перед тем, что пойдет через чащобу в одиночку.

«Сага» в полном составе – пять человек – вместе с Живокостью шла по тропе, проторенной вчера Гэбриелем и Мугом. Здесь Клэй познакомился со множеством новых ужасов, которыми изобиловала Жуть. Для начала пришлось пересечь запутанный лабиринт овражков, затянутых полотнищами паутины, где обитали пауки размером с собаку.

У одной из развилок приятели столкнулись с эттеркапом – тварью, похожей на тощего старика с черными глазами навыкате, отвисшим животом и целым лесом длинных игл на горбу. Эттеркап загнал в полое бревно какого-то зверька и теперь яростно щелкал жвалами и метался от конца к концу, стараясь достать добычу.

Завидев путников, эттеркап присел на корточки и подобрался, готовый то ли напасть, то ли задать стрекача, смотря по обстоятельствам.

– Ты меня понимаешь? – спросил его Гэбриель.

Эттеркап кивнул, подозрительно разглядывая его блестящими бусинами глаз. Длинные пальцы твари оканчивались острыми когтями.

– Какая тропа ведет на запад?

Монстр наклонил голову, медленно вытянул тощую руку и указал назад.

– Спасибо, – сказал Гэбриель и решительно направился в противоположную сторону.

Эттеркапы слыли лжецами и имели привычку шипеть перед тем, как напасть. Вот и сейчас тварь злобно зашипела и бросилась на Гэбриеля, стараясь зацепить его костлявыми пальцами.

Клэй был готов к этому. Эттеркаповы когти, не причинив никому ни малейшего вреда, скользнули по Черному Сердцу, а Ганелон, который только и ждал подобного подвоха, взмахнул топором, одним ударом разрубив мерзкую тварь напополам.

Как только половинки перестали судорожно дергаться, из полого бревна выскочил красноглазый зверек, покрытый белой шерсткой. Больше всего он походил на восьминогого хорька с головами по обоим концам тела. Клэй припомнил, что видел такое создание в клетке у Муга. Обе головы злобно заверещали, и зверек ускакал прочь.

Выбравшись из овражного лабиринта, путники попали в лес, где высились безлистые деревья. Откуда-то наполз густой туман. Завитки его, как живые, щупальцами обвивались вокруг лодыжек, дергали за ноги. Клэй брел медленно, осторожно, будто ступая по мутной воде. Потом туману надоело, и он убрался восвояси.

Наконец показались знакомые места: вот облепленное грибами дерево, вот ручеек с кислой водой, над которой клубились едкие пары.

«Летучий корабль где-то там, впереди, – с облегчением подумал Клэй. – Почти пришли».

Немного погодя в чаще мелькнул белолицый, обсыпанный зеленым порошком дикарь, потом еще один, с грубо сработанным луком в руках.

– Может, он за нами погоню снарядил? – встревожился Матрик.

– Кто, Джереми? – спросил Муг. – Нет, он не станет. Просто дикари охраняют свои владения, боятся, что мы ненароком забредем в их становище, вот и провожают нас. – Он махнул рукой в сторону еще одной зеленоватой фигуры среди деревьев. – Со всеми почестями.

В тот же миг стрела с каменным наконечником вдребезги разбила хрустальный шар в набалдашнике Мугова посоха.

Волшебник побледнел:

– Ну ни хрена себе! Они на нас охотятся!

– Бежим! – крикнул Гэбриель, будто всем остальным это не пришло в голову, и схватился за Веленкор.

На широком клинке возник величественный древний лес. Ганелон, зловеще ухмыляясь, вытащил из-за спины Сирингу – он словно бы только и ждал, когда людоеды нападут, чтобы невозбранно их убивать. Боевой топор что-то зашептал – то ли сам себе, то ли Ганелону, то ли тем, чьей крови он вот-вот напьется.

Южанин кивнул Клэю – мол, ступай с остальными:

– Пошевеливайся, Пузочес. Я прикрою.

Тут со всех сторон набежали дикари, по-шакальи завизжали и затявкали, осыпая путников дождем кривых копий. Гэбриель отбил одно копье клинком, а второе, едва не пронзившее Матрика, разрубил пополам. Каменный наконечник ударил Клэя в грудь и раскололся, столкнувшись с алыми звеньями Ратной Шкуры.

«Хорошая у меня кольчужка», – подумал Клэй и поудобнее перехватил щит.

Теперь дикари прыгали с деревьев.