Николас Имс - Короли Жути

«Мы об этом еще поговорим, – мрачно пообещала поясница. – Как-нибудь потом».

Следующая стая расков поубавила прыти: тварей подгонял голод, но удерживало чувство самосохранения.

Ганелон обернулся к друзьям:

– Ступайте, я их задержу.

В устах любого другого эти слова прозвучали бы торжественно, как прощальное жертвенное напутствие, но Ганелон произнес их небрежно и обыденно, сродни заявлению: «Я сейчас чайник поставлю».

В пылу сражения Гэбриель медлил, однако рассудок наконец взял верх. Гэб и Клэй взбежали на мост. Дыхание белыми облачками вырывалось из раскрытых ртов. На вершине моста Матрик дожидался эттина, который осторожными шажками проходил самый узкий участок тонкого льда. Клэй хотел было взмолиться всем богам, чтобы мост не обломился, но решил, что боги, гадая, кто из путников первым сорвется в бездну, уже сделали ставки и что самый верный выигрыш им обеспечит восьмисотфунтовый эттин.

Из тумана за спиной Матрика выскочил огромный раск, намного больше остальных. «Наверное, вождь», – решил Клэй. На груди чудовища болталось ожерелье из проломленных черепов, посреди бритой головы серебрилась щеточка заиндевевших волос. Раск налетел на Матрика, сбил его с ног, вжал в лед цепкой лапой и занес другую лапу для удара, веером растопырив кривые когти.

Клэй с ужасом вспомнил предупреждение Кита:

«Стылый тракт взимает плату за проход. Всегда».

Гэбриель выругался. Муг что-то заорал, однако сквозь завывания ветра Клэй ничего не расслышал. Саббата неподвижно стояла на самой вершине моста, даже не пытаясь спасти Матрика, которому грозила верная смерть. «Сейчас раск его убьет», – подумал Клэй.

Откуда ни возьмись, появился эттин, схватил вождя расков за вскинутую лапу и вздернул его в воздух. Свободной лапой чудовище попыталось достать Дейна, однако эттин сгреб и ее, и два монстра замерли, раскинув руки, будто пригвожденные к кресту.

Дейн спросил что-то у Грегора, но за воем ветра Клэй снова ничего не расслышал. Раск подобрался, свернувшись в клубок, и когтистой задней лапой полоснул по горлу Грегора.

Эттин пошатнулся и полетел с моста в белую бездну.

У Клэя замерло сердце, но горевать было некогда. Раск, присев на корточки, подбирался к Матрику.

– Иди ко мне, – перекрывая шум ветра, прозвучал голос Саббаты.

Раск замер и белесыми глазами посмотрел на диву.

– Иди ко мне, – негромко, повелительно повторила она, и ветер затих, будто прислушиваясь, а горы дрогнули, пытаясь сдвинуть вросшие в землю корни.

Вождь расков, повинуясь колдовскому зову, подполз к ногам Саббаты. Черепа ожерелья глухо стучали друг о друга и скалились в никуда. Ужас на морде чудовища сменился бесконечным благоговением, как если бы Саббата была самой Зимней королевой, грозной богиней, осененной сияющим полумесяцем бледной косы.

Умбра, стремительно скользнув вниз, снесла вождю верхнюю половину черепа. Чудовище, испустив протяжный стон, повалилось в облачную муть.

Внезапно Клэй осознал, что незаметно для себя добрался до самой узкой части моста, и поспешно отвел глаза от пропасти, зияющей под ногами. Дива стояла спиной к нему. Порыв ветра взъерошил перья на ее плечах, взметнул длинные черные волосы, будто знамя.

Клэй сглотнул:

– Саббата…

– Саббаты больше нет, – сказала она, резко раскрыв правое крыло.

Черные перья закружились в воздухе, и Клэй зачарованно следил за ними. Внезапно по его лицу скользнула тень. Он медленно, очень медленно поднял взгляд и, будто преступник, глядящий на занесенный топор палача, увидел, как раскрывается левое, якобы сломанное крыло.

«Хреново», – подумал Клэй.

– С возвращением, Живокость, – пробормотал он.

Она обернулась:

– Спасибо.

Клэй оторвал взгляд от ничуть не сломанного крыла и посмотрел на диву:

– И давно ли?

Прекрасное лицо озарила хищная улыбка.

– Ты и не представляешь, как давно.

Именно этого ответа Клэй и опасался.

«Мы так долго ей лгали, изворачивались, а ради чего?»

Рассудок отказывался верить ее словам.

«Она все это время нас дурачила. Терпеливо, будто стервятник, выжидала своего часа. И дождалась…»

– И что теперь? – спросил он, заранее зная ответ.

Живокость перевела глаза за плечо Клэя. Ганелон разогнал всех расков и, чуть запыхавшись, поднялся на мост, где встретился взглядом с дивой. Она улыбнулась еще лучезарнее.

– А теперь я беру вашего короля.

Ганелон молчал. Клэй ждал, что Гэбриель вот-вот скажет: «Я же говорил», но даже он как будто лишился дара речи.

За спиной дивы из тумана на дальнем конце моста появился Кит. Руки гуля безвольно болтались, чьи-то острые когти разодрали шею в лохмотья, но это не лишило его способности соображать. Он взглянул на Живокость, понял, что происходит, и заковылял вверх по мосту.

– А дальше что? – спросил Клэй диву, пытаясь тянуть время. – Сгребешь его в охапку и своим ходом полетишь в Агрию? Путь неблизкий. И небезопасный.

– Мой корабль где-то здесь, неподалеку, – ответила Живокость. – Мой настоящий корабль, а не этот летучий бордель, что вы стибрили у Келлорека. Кстати, а где посредник? Его жена сказала, что вы его с собой взяли. Неужели сгорел вместе со своим корытом?

Клэю пришло на ум несколько пространных объяснений, ни одно из которых не походило на правду, поэтому он ответил просто:

– Нет.

Дива снова улыбнулась, и у Клэя потеплело на душе. Он сообразил, что прежде Живокость сдерживала свои чары, притворялась безобидной, а сейчас пленительное очарование заполыхало в полную силу, и Клэй был готов радостно броситься в бушующее пламя.

– Не волнуйся, мои люди меня отыщут, – сказала она. – А сейчас посторонись, Пузочес. Ты мне по нраву пришелся, но, если не отойдешь, тебе несдобровать.

– Ну ни хрена себе! – горько рассмеялся Гэбриель. – Да как у тебя язык повернулся ему угрожать? Он же тебе жизнь спас, Саббата!

Дива зашипела:

– Саббаты…

– Да слышал я уже, Саббаты больше нет и все такое. Жаль, конечно, потому что эта твоя Живокость – редкая сволочь. Нет, вот скажи, откуда в тебе столько злости? После всего, что с нами было, ты убьешь Клэя? А Матрика вернешь Лилит, чтобы огрести деньжат? Она же не оставит его в живых!

Кит осторожно протиснулся мимо Матрика, распростертого на мосту. Разумеется, гуль не справится с Живокостью, но теплилась слабая надежда, что он хоть ненадолго ее отвлечет.

– А он и так не жилец на этом свете, – сказала дива. – И все остальные тоже. Между прочим, из-за тебя, Гэбриель. Потому что ты пока еще не понял…

– Чего я не понял? – спросил Гэб.

– Что у этой истории не будет счастливого конца. И что ты не герой, а просто старый дурак, бывший наемник, возомнивший…