Джозеф Дилейни - Арена 13. Воин [litres]

Без дальнейших задержек мы прошли под сводчатой аркой, потом пересекли двор. Тайрон шагал впереди, я – сразу за ним, а три гентхайских воина сформировали тесный кулак в нашем арьергарде: три лучника, вооруженных короткими луками, смертельно опасными на средней дистанции.

Оставив позади двор, мы цепочкой вошли в тоннель. Я ощутил приступ клаустрофобии и обрадовался, вступив в просторный зал с колоннадами слева и справа; за ними чувствовалось темное пространство, где, без сомнения, скрывалось основание по меньшей мере одного шпиля.

Я вспомнил, как в прошлый раз пришел сюда вместе с Тайроном.

Две колоннады отражали одна другую, за колоннами с каждой стороны залегали тревожные тени. В дальнем конце зала три ступени вели к трону, который, к счастью, сейчас был пуст.

В свой прошлый визит мы с Тайроном увидели сидящего на этом троне Хоба. Тайрон выкупил у него голову Керна, и я, в ужасе и гневе при виде живой головы в ящике, обнажил свои мечи. Тайрон заставил меня вложить их обратно в ножны, а потом опустился перед Хобом на колени, колотясь головой об пол и умоляя сохранить мне жизнь.

На этот раз здесь не слышалось шорохов и шепота, не было ощущения, что за нами наблюдают. Раздавалось только эхо наших шагов, когда мы настороженно шли по плитам мраморного пола.

Тайрон не выказывал страха, ведя нас по часовой стрелке вдоль внешней стены. Он целеустремленно шагал вперед с уверенностью человека, который точно знает, куда идет и что собирается сделать.

Тайрон утверждал, что Хоб не ожидает, что кто-нибудь просто отважно войдет в его логово и распахнет главную дверь. Дерзость такого маневра должна была застать джинна врасплох.

До сих пор Тайрон оказывался прав. Мы уже добрались до громадных бронзовых дверей, но когда Тайрон протянул руки, чтобы отодвинуть первый длинный тяжелый засов, в зале внезапно начало темнеть. Я инстинктивно оглянулся на трон и даже в тускнеющем свете увидел, что он уже не пуст.

На троне сидел некто в черном, похожий на Хоба, он так же выглядел во время моего первого посещения цитадели.

Это и был Хоб.

Я смотрел на большую безволосую голову, на лицо с крючковатым носом, напоминающим клюв орла. Белки глаз были очень большими, радужки – маленькими и темными. Я избегал смотреть джинну в глаза. Когда я сражался с ним на арене, он вперил в меня грозный взгляд – и ноги мои ослабели, я на время сделался его рабом.

Я почувствовал, как копье страха пронзило мою грудь, войдя в горло. Тайрон, должно быть, ощутил то же самое, потому что руки его застыли на тяжелом засове. Он молча смотрел назад, на трон. Но потом, со стоном, в котором смешались страх и отчаяние, он снова повернулся к двери и с оглушительным звоном стали о бронзу отодвинул первый засов.

В ответ Хоб зашипел как рептилия и встал.

Он сошел с возвышения по трем ступеням и медленно двинулся к дверям; с каждым шагом глаза его светились все ярче. Тайрон сражался со вторым засовом как тонущий человек и стонал словно под пыткой.

Я повернулся к троим гентхаям, решив, что пора пустить в ход их мастерство.

– Стреляйте! – крикнул я, показав на Хоба.

Но их руки застыли на луках, глаза широко распахнулись от ужаса.

Внезапно я тоже почувствовал себя безнадежно слабым в присутствии джинна. Я вспомнил, как Шалатан направляла на меня палец, заставляя мгновенно терять сознание. Хоб обладал другой разновидностью силы, но сопротивляться ей было так же трудно. И дело тут совершенно не в храбрости – просто такой силе невозможно что-либо противопоставить. Я начал медленно цепенеть и не мог даже вытащить меч или поднять щит. У меня стали подгибаться колени.

Теперь из теней к нам направились другие черные силуэты: темные слуги Хоба в одеждах с капюшонами. Они шептались в унисон, собираясь позади своего ужасного господина. Кисточек было пятнадцать-двадцать, они держали сильно изогнутые мечи, поблескивающие в неярком свете.

Но потом Тайрон с ужасающим криком отодвинул второй засов и рухнул на колени, отчаянно борясь с третьим, последним, который был почти у самого пола. Этот засов, самый длинный и самый тяжелый, тянулся через все огромные двойные двери.

Я увидел, что у Тайрона не хватает сил отодвинуть его в одиночку, и, стиснув зубы, шагнул к нему. Единственный шаг – вот и все, на что меня хватило, а потом я снова застыл.

Теперь Хоб шел прямиком к Тайрону. Ближайший кисточка почти добрался до меня, занеся кривой клинок, чтобы перерезать мне горло.

В тот миг, когда казалось, что мы проиграли и здесь погибнем, Тайрон с мучительным стоном сумел отодвинуть третий засов, и двери тут же начали открываться, как будто их толкала невидимая огромная рука. Тайрон откатился в сторону, луч лунного света вырвался из-за створок, как гигантское копье.

Теперь настал черед Хоба и его слуг остановиться: они застыли, словно пригвожденные к полу.

И тут через порог шагнула лошадь со всадником; их омывал лунный свет. Лошадь встала на дыбы, раздувая ноздри, пар облаком заклубился вокруг ее головы словно дыхание дракона. А за всадником и над ним как неполное гало висел круто изогнутый полумесяц – фаза луны, известная гентхаям как Волчья Луна.

При этом зрелище Хоб сжал руку в кулак и показал им на дверь. К нам как будто потекла волна ужаса, отчего колени у меня подогнулись и я упал на бок. Лошадь снова поднялась на дыбы и заржала, но всадник сдержал ее, и копыта с грохотом обрушились на пол, выбив искры из мозаичного пола.

Посмотрев на всадника, я узнал густые усы воина-гентхая и его решительные глаза.

Кто же еще это мог быть, как не Коннит! Он всегда находился на переднем краю атаки гентхаев и первым ворвался в ворота во время битвы за дворец Протектора. Но сможет ли он выстоять против ужасной силы Хоба?

Коннит послал свою лошадь вперед. В левой руке он держал факел, озаряющий зал желтым светом, отблески которого отражались в колоннадах, правой вздымал сверкающий меч.

Лошадь и всадник в едином порыве устремились вперед, и Коннит одним взмахом отсек Хобу голову. Удар был таким мощным, что голова взлетела в воздух и упала среди колонн, потерявшись в густой темноте.

Теперь в зал въехали три других конных воина – Донат, Каласар и Тандар; каждый из них, как и Коннит, держал факел и меч.

Четверо гентхаев бросились на слуг Хоба, и те в панике пустились наутек. Но бегство их не спасло: за ними гнались даже между колонн, и факелы отбрасывали гротескные тени, когда кисточки вопили и погибали.

Стоявшие рядом со мной лучники-гентхаи стали целиться из луков, но не могли найти верную мишень – такой быстрой и неистовой была бойня. Спустя несколько минут в зале не осталось дышащих врагов, а тела павших или лежали неподвижно, или подергивались в предсмертных судорогах.