Кристель Дабо - Память Вавилона [litres]

Тень Мемориала отхлынула, как морская волна, солнце в небе начало клониться обратно к востоку. День уступил место прошедшей ночи, ночь обернулась вчерашним днем, и время взорвалось под пальцами Офелии. Это были уже не ее пальцы – а сотни, тысячи чужих пальцев, гладивших сапог статуи, день перед днем, год перед годом, век перед веком.

Чтобы найти удачу.

Чтобы преуспеть.

Чтобы исцелиться.

Чтобы посмеяться.

Чтобы возвыситься.

Чтобы выжить.

И внезапно, когда Офелия уже почти растворилась в этом множестве неизвестных рук, она обрела свои собственные. Вернее, они были ее руками, но не принадлежали ей. Она смотрела на статую своими глазами, но и они не принадлежали ей. Солдат из блестящего металла гордо вздымал ружье над кустами цветущей мимозы, над несуществующей головой, снесенной снарядом, над разрушенным фасадом школы.

Однажды, через какое-то время,

возникнет мир,

в котором наконец-то воцарится мир…

– Miss? – беспокойно окликнул ее Амбруаз, подогнав ближе свое кресло.

Офелия взглянула на свои руки – теперь действительно свои, сотрясаемые дрожью. Значит, это началось снова. Она проникла в прошлое Бога, как в свое собственное. Девушка подняла голову к куполу Мемориала, высившегося на месте школы, разрушенной войной. Да, всё так… Вот и кусты мимозы, обрамляющие центральную аллею: Офелия не узнала их просто потому, что на открытке они еще не расцвели.

Обезглавленный солдат. Золотистая мимоза. Бывшая школа.

– Это здесь, – прошептала она.

Здесь она пройдет по следам Бога. И здесь она пройдет по следам Торна.

Офелия давно уже примирилась со своим малым ростом. Но, войдя в здание Мемориала, ощутила себя совсем крошечной. Внутри башня представляла собой огромный атриум, окруженный до самого верха кольцевыми галереями. Солнечный свет, лившийся сквозь бесчисленные стеклянные грани купола, играл яркими бликами на корешках книг, очках читателей и металлических телах роботов. Здесь царила такая глубокая тишина, что шелест перевернутой страницы звучал как удар грома. У Офелии закружилась голова, когда она увидела, что в башне нет ни лестниц, ни лифтов: посетители поднимались на верхние этажи по широким вертикальным воздушным коридорам. Читальные залы располагались на всех уровнях, вплоть до самого купола. Это зрелище – несчетное множество людей и книжных собраний – было еще более фантастическим, чем путешествие с ковчега на ковчег через мужской туалет. Так с чего же ей начать поиск?

– Вы какую сторону предпочитаете, miss ? – тихо шепнул ей Амбруаз.

– Что значит – какую?

– Одна половина Мемориала отведена наследию Вавилона, а вторая – наследию других ковчегов. У нас все общественные здания состоят из двух таких частей.

И Амбруаз указал ей на медный желоб, вделанный в круглую площадку атриума и разделявший ее по диаметру на две равные половины. Эта линия также обозначала временну´ю разницу между оригинальной частью здания и реконструированной, возведенной после Раскола.

– Меня интересует прошлое Вавилона, – ответила Офелия, повернувшись к старинной половине.

В центре атриума Офелия увидела статую-робота; она непрерывно кланялась, приветствуя входивших посетителей. Надпись на ее цоколе гласила, что это памятник первому Светлейшему Лорду, меценату, вложившему средства в строительство Мемориала, и кончалась высокопарной максимой: « З нание служит миру и прогрессу» .

Взглянув наверх, Офелия увидела под стеклянным куполом паривший в невесомости гигантский глобус древнего мира – еще не расколотого, но уже забытого. Мира, чьи тайны девушка твердо решила раскрыть, несмотря на любые препятствия.

Она испуганно съежилась, увидев, как кресло Амбруаза въехало на круговой пандус, позволявший сменить горизонталь холла на вертикаль воздушного коридора. Через несколько мгновений кресло начало скользить вверх, вдоль стены, так плавно, что даже тюрбан на голове юноши не сдвинулся ни на миллиметр.

– Miss, ну что же вы? – полушепотом окликнул он Офелию, заметив, что она не решается следовать за ним.

– Я… мне никогда еще не приходилось…

– Подниматься по трансцендию? [11] Здесь: трансцендий – вертикальный или горизонтальный воздушный коридор в Мемориале. Да ведь это и ребенку под силу! Просто идите вперед и ничего не бойтесь.

Офелия опасалась, что ее желудок и вестибулярный аппарат воспротивятся подъему, но, к великому своему удивлению, не ощутила дурноты, оторвавшись от пола. Трансцендии, что при подъеме, что при спуске, ничем не отличались от самых обычных коридоров. И, однако, она испытала чувство какой-то нереальности, когда после первых шагов посмотрела на холл, оставшийся далеко внизу. Ей почудилось, что вся башня перевернулась, встав на крышу.

– Трансцендии и залы-перевертыши – дело рук циклопов, нанятых Мемориалом, – объяснил Амбруаз. – Так уж принято на Вавилоне: когда здесь нравится чье-то изобретение, его тут же принимают и пускают в дело.

Офелия вздрогнула: где-то в складках тоги у нее на груди внезапно сама собой открылась и громко защелкнулась крышка часов Торна. Неужели они наконец ожили после ее долгих попыток разбудить их?

Взволновавшись, девушка перестала смотреть вперед и наткнулась на уборщика с метлой в руках, стоявшего посередине трансцендия. Он был таким высоким, тощим и бородатым, что сам походил на метлу.

– Мне каждый раз становится не по себе, когда я его вижу, – признался шепотом Амбруаз.

– Кого? Этого уборщика? А почему? – удивилась Офелия, прислушиваясь, не щелкнет ли снова крышка часов.

– Мой отец всегда выступал против эксплуатации человека человеком. Мемориалистам давно пора заменить этого старика роботом, как тут заменили весь остальной техперсонал.

И в самом деле, Офелия заметила, что повсюду, куда ни глянь, усердно, никому не мешая, трудились роботы Лазаруса: одни мыли витрины, другие стирали пыль с книг.

Покинуть трансцендий оказалось так же невероятно легко, как и попасть на него: достаточно было ступить на пандус нужного этажа. Амбруаз указывал девушке путь в лабиринте книг и коллекций. Вокруг царила тишина: посетители, погруженные в свои исследования, хранили молчание.

Офелия позавидовала им: она не имела ни малейшего понятия, что, собственно, ищет здесь.

Как же она надеялась, что таинственная память, которая передалась ей от Бога после чтения Книги Фарука, проснется в стенах Мемориала! Увы, ничего подобного не произошло. Видимо, если не считать древних камней, башня мало что сохранила от школы, где некогда обитали Духи Семей. Теперь это была одна лишь оболочка, а прежнюю форму жизни, некогда наполнявшую ее, давно сменила другая.