Сара Холланд - Узники времени и крови [litres]

Королева поворачивается ко мне. В глаза бросается ее неестественная бледность. Каково это – пребывать в теле, повидавшем пять столетий? Я лицом к лицу с горой, богиней, старым врагом, хотя не вижу в ней ничего знакомого.

– Джулс, – говорит она. А потом: – Антония.

Правда всплывает откуда ни возьмись. Да, я Антония. Автор книги, которую пытался выкрасть отец, чтобы сохранить мой секрет, и ради которой он умер. Это знание скрыто глубоко во мне. Еще одно воплощение Алхимика, понимаю я. Возможно, первое. Но это чувство быстро исчезает. Знание не гарантирует мне большей безопасности.

Под тяжестью взгляда Королевы мне хочется раствориться. Это какая-то осязаемая сила, поражающий луч, направленный прямо на меня. Но я заставляю себя стоять прямо, с высоко поднятой головой.

Королева смеется, низко, раскатисто, как далекий гром.

– Мы все встречаемся, встречаемся и встречаемся.

– Это я нужна тебе, а не Ина, – говорю я. – Что бы ты ни планировала, можешь отпустить ее.

Снова тот же смех. Я пытаюсь сохранить самообладание.

– Тебе не нужно переживать за Ину, – отвечает Королева. – Она мне больше не нужна. – Ее голос странный, очень тихий. – Однако было мило с твоей стороны поручить Роану Герлингу охранять ее, когда ты сама любишь его.

– Я… что? – я задыхаюсь, страх и замешательство овладевают мной. Как она узнала, что я сказала Роану?

Королева делает шаг вперед и кладет руку на мою грудь, прямо поверх бешено колотящегося сердца. Даже через ткань платья я ощущаю холод ее ледяного прикосновения. Мороз распространяется по телу с неимоверной скоростью.

– Ты права. У Ины Голд нет нужного мне сердца. – Теперь голос Королевы словно разделяется на два: один – ее собственный, а другой – озорной и заговорщицкий. От звука двух голосов мне становится еще страшнее.

Сердце .

Едва ее слова стихают, я пытаюсь сдвинуться с места, но не могу пошевелить и пальцем. А потом мои колени подгибаются, и я падаю, больно ударяясь о пол.

Последние остатки сил покидают меня, словно все тело превратилось в желе. Я вспоминаю слова Эдди о прикосновении к Королеве, выражение ее лица, как у испуганной лани : «Время как будто покидает тебя» .

Я едва могу поднять голову, не говоря уже о том, чтобы защищаться, когда слышу, как дверь за мной открывается, и кто-то еще входит в комнату.

– Нет, – повторяет Королева, и теперь ее голос звучит отовсюду. – Ина не нужна мне. И никогда не была нужна.

А потом маленькая холодная рука касается моего подбородка. Я продолжаю держать глаза закрытыми, не желая видеть блеск клинка, который вспорет мое горло или пронзит сердце, не желая признавать, что я подвела Ину, подвела всех. Если Лиам прав и Колдунья – зло, то я по своей глупости только что передала ей мир.

Но…

– Открой глаза, Джулс, – зовет кто-то. Не Королева.

Я повинуюсь.

Каро стоит на коленях передо мной улыбаясь, ее рука лежит на моей щеке. За ней стоит Королева, но ее взгляд направлен куда-то вдаль.

– Каро! – я с облегчением вздыхаю. – Королева, она…

– Она ничто, – прерывает меня Каро.

Впервые с тех пор, как я увидела ее, она не говорит шепотом. Ее голос высокий, чистый и знакомый, как биение моего сердца. На ней черное бархатное платье, а не униформа служанки, а волосы распущены.

Непохоже, что она больна или в лихорадке.

Она не глядя дергает Королеву за безжизненно повисшую руку. Та сразу же падает, так быстро и тихо, словно марионетка, чьи веревочки подрезали.

Я издаю истошный крик, но некому прийти мне на помощь: Королева растянулась на боку – гора бархата, шелка и костей. От вида произошедшего меня начинает трясти.

Каро вздыхает, словно что-то недостающее внезапно вернулось к ней. Даже стоя на коленях передо мной, она выглядит величественной и могущественной.

Я молчу, но слезы капают прямо ей на руки. Она отпускает меня и вытирает руку о юбку. Глаза Королевы закрыты, ее грудь едва заметно поднимается и опускается.

– Не стоило говорить, что она ничто, – говорит Каро, цыкая на саму себя. – Когда-то Королева была моим другом. Мы обе тогда были молоды. Даже тогда я видела в ней потенциал.

Она улыбается давнему воспоминанию.

– А потом началось вторжение. Вскоре она вела войска Семперы к победе. После окончания битвы ее провозгласили Королевой. А я оставалась в тени все это время.

Мурашки бегут по коже. Каро повторяет урок истории: все дети Семперы знают, как Королева пришла к власти.

Но в ее рассказе о войне пятисотлетней давности чувствуется любовь, в голосе звучат ностальгические нотки, а в глазах какое-то тоскливое выражение. Должно быть, она сошла с ума, потому что если это не так, то я ужасно ошиблась.

– Сначала я сама подумывала стать Королевой, – продолжает она. – Без меня армия никогда не победила бы: это я убила врагов, раскрыв их секреты. Ах, Джулс, – она произносит мое имя как проклятье, – ты не поверишь, но восхождение на трон делает тебя целью. – Она смотрит на меня, словно это утверждение – самая большая несправедливость в мире. – В конце концов я поняла, что власть не связана с положением, особенно если ты слаб, – шипит она, бросая взгляд на валяющуюся Королеву. – Так даже лучше. Королева не могла бы делать то, что делала я: отправляться в места, в которых бывала я, оставаясь незамеченной и невидимой, как слуги. И власти у меня тоже хватало, когда она, – Каро жестом указывает на Королеву без сознания, – впустила меня. – Затем делает паузу и выразительно смотрит на меня, словно теперь мой черед говорить.

– Что значит, – хриплю я, – впустила тебя?

– Ты бы тоже могла научиться этому, если бы у тебя было больше времени. Прошепчи кому-то на ухо заклинание и подчини себе его разум. – Она рассматривает меня. – У меня было время, Джулс, и это немного компенсирует силу, которую ты у меня украла.

Ужасная правда начинает открываться мне. Так вот что я упустила! Но все мое тело бунтует против нового знания.

Каро тихо смеется, глядя мне в глаза.

– Не удивляйся так, Джулс, – упрекает меня она. – Если бы не я, Королева уже давно умерла бы, по крайней мере, была бы дряхлым мешком с костями, как та старая карга в западной башне. Мы помогали друг другу: я давала ей жизнь, а она мне – власть. Но она никогда не была тобой. – Каро снова оглядывается на распростертую Королеву и вздыхает. – И я устала скрываться в тени, прислуживать. Устала от кровавого железа. Я пила кровавое железо, стоящее сотни лет, и ненавижу его вкус.

– Сотни лет , – удивляюсь я. – Неужели никто не заметил, что ты не старела?

– Никто не замечает, Джулс. Никому нет дела до служанки. Ты-то должна это понимать. – Каро улыбается белозубой улыбкой. – А если и заметили бы, разобраться с ними не составило бы труда.