Николай Липницкий - Дорога домой

— Успели! — облегчённо выдохнула девушка.

— Вы что, с нами ещё раз попрощаться решили? — поинтересовался я.

— Нет. Командир, разреши в команду, — несмело произнёс Георг. — Мы с вами хотим.

— Передумали оставаться, что ли?

— Да. Передумали.

— Я не знаю. Пусть команда решает, — я повернулся в сторону ребят, настороженно переводивших взгляд с меня на сладкую парочку.

После моих слов все радостно выдохнули и бросились обнимать наших друзей. А мне тоже было радостно, ведь команда опять вся в сборе.

— По машинам! — скомандовал я. — Выезжаем. В пути расскажете, откуда такие перемены.

Все сели в десантный отсек: Михалыч — привычно за руль, а я — на командирское сиденье. Восьмидесятка сыто заурчала мотором и двинулась по аппарели на улицу, в яркое летнее утро. И снова под мощными рубчатыми колёсами стелется дорога, а по сторонам мелькают поля, леса и перелески.

— Георг, так что же случилось? Плохо приняли? — поинтересовался я, обернувшись назад.

— Меня хорошо приняли. Тут без претензий. Валю не захотели принимать. Сразу определили в дом прислуги и отправили работать на кухню. Я пробовал возмутиться, но мне объяснили, что она недостойна жить там, где живут великие натовские воины. И женой она мне не может быть по этой самой причине. Развлекаться с ней — сколько угодно, но и только. Да и грызня там пошла, после того, как вы уехали. Ну, мы с Валей подумали и рванули назад. Не для меня, оказывается, такая мораль. Переживали, что не успеем. А как вас увидели, от сердца отлегло.

— Так что же с вечера не приехали? Чего утра ждали? — воскликнул Игорь. — Такую вечеринку пропустили!

— Мы хотели. Вот только я помню про ваших омоновцев. Ну, как их Виктор назад не принял. Вот мы и колебались. Боялись, вдруг приедем, а нам скажете, мол, до свидания. Не оправдали вы наших надежд.

— Ну, с омоновцами другая история была, — пояснил я. — Они отказались свой воинский долг выполнить. А вас за что наказывать? За выбор, который вы сделали? Каждый человек имеет право на кусочек собственного счастья. Вы попытались. Не получилось. В следующий раз получится. Так что я тоже очень рад вас видеть.

— А что за грызня там началась? — спросил Дима.

— Появились те, кто не захотел ничего менять. Мол, ложиться под русских — позор для американского солдата. Да и с местными пришлось им полояльнее быть. Тоже не всем понравилось. Там зачинщик рядовой Хадсон. Тот, которого полковник приложил. Уж очень он на это обиделся.

— Короче, придётся много поработать генеральским подчинённым с этим американским анклавом, пока всю дурь из них не выбьют, — подытожил я. — Ну или, на крайняк, не зачистят под ноль, чтобы хлопот не было.

— Взводный сержант Харрис это понимает и тоже опасается такого итога. Да многие тоже. Гордость гордостью, а идти по большому счёту им некуда, — ответил Георг. — Вот только не все. Как бы до стрельбы не дошло.

— Ну, дойдёт, значит, сами проблему решат. Это уже не наша забота. — А наша забота — это город Солодов, который будет километров через двадцать, — сказал я, водя по карте пальцем.

— А что там? — впервые за время поездки подала голос Валя.

— Да ты же не знаешь! — оживился Игорь. — Мы теперь важные шишки! Полномочные представители командующего, да ещё и делегаты связи. Теперь мы должны заезжать в каждый населённый пункт, попадающийся на пути и представлять перед руководством генерала. Вот!

— Понятно. Круто! — восхитилась девушка.

— Боюсь, как бы от этой крутизны новых неприятностей не огрести, — проворчал я.

Город встретил нас самодельной баррикадой на въезде. Хмурый, неприветливый дядька с красными слезящимися глазами представился как начальник караула сил самообороны города Солодова. Я предъявил ему мандат и потребовал встречи с руководством города.

— Оружие сдаём на въезде. Будете выезжать, заберёте, — ответил он.

— Ты что, старый, совсем опух? — возмутился Дима. — Может, тебе ещё и пулемёты с башни открутить?

— Достаточно будет сдать весь боекомплект, — невозмутимо отвечал дядька.

— Так, успокоились! — осадил я начавшего закипать Димку. — Ничего сдавать не будем. Это вы здесь партизанщину разводите, а мы официальные представители.

— Да хоть сверх официальные. Сказано: в город с оружием нельзя.

— Я сейчас из КПВТ твою баррикаду на запчасти разберу! — начал опять кипятиться Дима.

— Подожди, Димон, — опять остановил я друга. — Раз нельзя проехать, вызывай руководство сюда. И учти, если встречи не получится, я восприму это, как недружественный шаг и нежелание подчинится законной власти. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. А последствия бывают разные. Вплоть до применения военной силы, которой у командующего столько, что хватит этот ваш вшивый городок с лица земли стереть.

А вот это красноглазого проняло. Он побежал в караульную будку, переделанную из автобусной остановки, и начал кому-то громко докладывать по полевому телефону, судя по кабелю, тянущемуся от будки по деревьям куда-то в город.

Ждать пришлось сравнительно недолго, после чего к баррикаде подъехала жёлтая «Тойота», из которой вышел серый невзрачный человек. Этот серый подошел к нам, представился привычно, как главный специалист городской мэрии, причём фамилию произнёс профессионально неразборчиво. Он долго изучал наш мандат, уделяя особое внимание гербовым печатям, потом вздохнул, как будто только что занимался тяжелой физической работой и тусклым голосом пригласил нас следовать за ним. Не оглядываясь назад, он сел в машину и поехал. Мы поехали за ним. «Тойота» петляла по улицам, мы петляли следом, пока не выскочили на центральную площадь с памятником Ленину и традиционными ёлочками у здания администрации. С собой я взял только Диму, оставив остальных возле БТРА. В мэрии был явный аврал и, как бы не по причине нашего приезда. Люди носились по коридору, шарахаясь от нас и со страхом осматривая издалека наше оружие и амуницию. Нас провели в приемную с высокими потолками и через двойные двери с тамбуром невероятных размеров — большой кабинет. Ещё во время моей встречи с Кастетом я поражался стремлением руководителей таких вот заштатных городков к показной роскоши и циклопическим пространствам. За длинным, как взлётная полоса аэродрома, столом для совещаний сидели с напуганным видом человек восемь важных господ, глядящих на нас с одинаковым испуганным выражением заплывших жиром глаз. Одинаковые толстые щёки со свисающими брылями нервно тряслись. Во главе стола в кресле сидел ещё более важный господин, что выражалось в большем охвате талии и ширине открмленной хари. Компания сразу мне не понравилась. Впрочем, Димке тоже. Я нахально подтянул ногой от приставного столика стул и уселся на него, нагло развалившись, закинув ногу на ногу и обозревая кровожадным взором всю честную компанию. Димка проделал вслед за мной то же самое. Не знаю, что на меня нашло. Обычно я в присутственных местах веду себя не в пример скромнее. Наверное, меня вывело из себя то несоответствие откормленных отцов города тому неприглядному виду, который открылся нам во время проезда по улицам. Плохо и бедно одетые прохожие с хмурыми лицами, огромные очереди в продуктовые магазины и множество нищих, просящих подаяние. Всё это живо напомнило мне девяностые, когда вот так же мы все выживали, месяцами не получая зарплаты, выстаивали очереди за хлебом, сахар и водку получали по талонам, а вот такие же откормленные морды жировали на нашей нищете, отъедаясь икрой и устрицами.