Николай Липницкий - Ходок

— Кто же виноват, что вас таких мамы вырастили, — ответил я.

— Зато мы большие и добрые. И обижать нас никому не хочется, — под общий хохот резюмировал второй спецназовец, втискиваясь в БРДМ. — Кучер, трогай!

Шутники, блин. Я завел машину и поехал следом за бронетранспортёрами. В туче пыли было видно, как бойцы уходят в холмы, растянувшись цепочкой. Лица сосредоточенные, уверенные, автоматы на груди готовы к бою, движения чёткие, выверенные. Профессионалы, сразу видно. На мгновение даже стало жаль наших клиентов. Мало им не покажется.

Следом за двумя бронетранспортёрами мы влетели на арену и, объехав их, сразу же рванули к посёлку. Охрана рабов выскочила наперерез нам, и тут же в башне заработал КПК, выкашивая противника. Пробив корпусом загородку загона для гладиаторов, я ударил по тормозам, бойцы, толкаясь и матерясь, выскочили из тесного нутра боевого отделения, сразу же рассыпаясь по местности, а стрелок-оператор стеганул по крышам домов посёлка очередью из КПВТ. Куски крыш полетели в воздух, где-то зазвенело выбитое стекло, и кто-то истошно закричал. Бойцы принялись за прочёсывание посёлка, сгоняя людей к окраине. Я объехал дома с другой стороны, и стрелок опять ударил по крышам. Опять крики и ошмётки крыш в воздухе.

А Костя оказался прав. Гладиаторы активно подключились к зачистке посёлка. Тем более, что охранники, напуганные очередями из КПВТ, так и не решились воспользоваться своим оружием, и сразу бросали его на землю. Вот только бывшие рабы гуманностью похвастаться никак не могли. Зуботычины и пинки так и сыпались на тех, кто недавно ещё считал себя хозяином жизни. Со стороны холмов раздалось несколько автоматных очередей и потом и там всё стихло. Видать, и у Кости всё складывается.

Я выехал к арене Колизея и стал рассматривать трибуны в свой монокуляр. А зрелище презабавное. Все важные гости, ещё недавно расслабленно потягивающие винцо и властными жестами отдающие команды официантам, сейчас лежали носом в пыльную траву. А начальник штаба Короткова видать, пытался качать права и сейчас злобно зыркал вокруг, зажимая носовым платком обильно кровоточащий нос. Наверное, думал горлом взять, а не получилось.

На общей волне прошла команда БТРам, и, вскоре, на арену выехали и две оставшиеся боевые машины. Бойцы потихоньку стали спускать арестованных вниз. Сразу шла сортировка. Руководителей администраций окрестных сёл — в одну сторону, крупных рабовладельцев и криминальных авторитетов — в другую. Нашёлся здесь и глава Крытого. Тоже фанат гладиаторских боёв, оказывается. Смена декораций была настолько быстрой и неожиданной, что наши пленники пока так ничего не поняли. Поэтому гонор ещё не поутих. Кто-то предлагал решить вопрос деньгами, кто-то ссылался на свою власть, но одно было общим. Никто из них не допускал и мысли, что наказание в данном случае будет неотвратимым.

Руководителей населённых пунктов набралось человек шесть. Ну, до кучи, ещё и полковник Коротков со своим начальником штаба. Итого восемь человек. Их отвели в сторону, а остальных, вместе с бывшими охранниками и надсмотрщиками отдали гладиаторам. Зрелище, конечно, было не для слабонервных. Но и рабов понять было можно. Люди, волей каких-то мразей обречённые на то, чтобы умирать и убивать друг друга на потеху публике, достаточно настрадались. И сейчас они вымещали весь свой страх на своих бывших тюремщиках и на тех, кто каждую неделю наслаждались их страхом.

Когда всё было кончено, Костя махнул рукой в сторону автостоянки, полной внедорожников и разрешил бывшим рабам уезжать по домам. Обрадованные и оглушённые неожиданно свалившейся на них свободой, люди набивались в машины и разъезжались. Вскоре мы остались только с напуганными до полуобморочного состояния пленниками. Только недавно они были хозяевами мира, одним щелчком пальца распоряжающиеся чужими жизнями, а тут, вдруг, вдруг лишились всего, и ещё вопрос, сохранят им жизнь, или нет.

— Костя, — поинтересовался я, — а нахрена они тебе?

— В часть отвезу.

— И зачем? Ты же так всех раскроешь. Сразу станет понятно, что вы не вольные стрелки, а военнослужащие.

— А это уже не имеет значения.

— Как это так?

— А вот так. Мы же ехали гражданских усмирять, да наказывать. А выяснилось вон что. Этот Коротков, оказывается, полностью в этом деле замешан. Тут же не просто крыша. Тут создание преступного сообщества. А это уже серьёзное преступление. И кто преступник? Командир боевой части! Полка, который по приказу этого самого Короткова, может всю область в крови утопить или на колени поставить.

— Ну, ты прямо загнул!

— А что, аппетит приходит во время еды. Тем более, что он наркоман. Где вероятность, что через пару месяцев в его одурманенном наркотиком мозгу не возникнет идея создать в области какой-нибудь султанат с собой любимым во главе? И начальник штаба у него ему под стать. Алкоголик. Они уже крупные рабовладельцы. А дальше — больше. Судить его будем.

— Ну, ладно они. А остальные зачем?

— Бухгалтер — покажет, какие доходы от продажи рабов поступали Короткову в карман. А главы администраций, это свидетели. Думаю, они много чего вместе с полковником проворачивали. Вот и дадут показания.

— А Серый вам зачем?

— Какой Серый?

— Да которого мы первым взяли. Он у меня уже, наверное, обгадился в моей БРДМ.

— Я про него и забыл уже. Отпусти его подобру-поздорову. Пусть идёт. Считай, повезло ему. Хватит на сегодня крови. Может, дойдёт. А не дойдёт, так на пулю нарвётся. Такие долго не живут.

Я подошёл к своей машине и вытащил за шкирку бандита. На него смотреть было жалко. Не имея возможности выйти в туалет, он был вынужден мочиться прямо себе в штаны, руки, стянутые за спиной пластиковым хомутом, затекли и посинели, а губы тряслись. Видать, наслушался всего, что происходило за бортом машины. Есть такое свойство человеческой психики, когда слышишь, но не имеешь возможности увидеть, всегда в разы страшнее. Так и тут. Сидя связанным в боевом отделении, он чего только себе не напредставлял. Как только умом не тронулся? Крики-то были душераздирающими, особенно тогда, когда гладиаторы бывших хозяев убивали.

Я достал нож, и Серый, видать, подумал, что это всё. Он закрыл глаза, побледнел и задрожал. А когда я повернул его спиной к себе, у него подогнулись ноги и он чуть не упал. Я разрезал пластиковый хомут и толкнул его в спину. Ещё не веря, что остался живой, бандит упал на колени и со страхом взглянул на меня.

— Иди, — произнёс ему я. — Живи пока. Но если я ещё раз узнаю, что ты связался с рабами, найду. Всегда помни, что где-то есть я.

Серый поднялся, сделал пару шагов на непослушных ногах, повернулся не верящее ко мне и, увидев, что моя «Гроза» спокойно болтается на плече, неуклюже побежал.