Варвара Еналь - #Карта Иоко

– Как твоя голова?

– На месте, – лаконично ответил Иоко.

У хижины на камне сидел Хант, постукивая хвостом о дорогу и втыкая ножичек в землю. Я всегда удивлялась, как эти бесплотные призраки могут владеть предметами. Почему, к примеру, я призраков не чувствовала, а они могли управлять оружием, трогать его, брать и даже убивать им?

Призрачный дракон убил бы меня вне всякого сомнения. И сожрал бы.

Как там говорил Хант? Все, что съедают призраки, становится призрачным.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Лука, выглядывая в открытую дверь хижины.

– Нормально. Собираемся. Ночь настала, обе луны стоят высоко. Следует поторопиться. До следующего Убежища очень и очень далеко, – сухо ответил Иоко.

– Следующее Убежище за Воющим Проливом, – тут же подсказал Хант. – Вот нам достанется, если наткнемся на Ходящего по волнам.

– Ходящий по волнам нужен нам, – возразил Иоко. – Он должен передать мне карту. Если только мы желаем, чтобы сбылись все изречения.

– А что случится, если все сбудутся? – тут же поинтересовался Лука.

– Отмеченная сможет освободить Время, – тихо проговорила Эви. – Это одно из условий. Когда сбудутся все изречения, тогда сбудется и последнее. Железные Часы вновь пойдут. Только тогда спадет проклятие с Мира Синих Трав и время снова потечет своим ходом, как это было всегда.

– А сколько всего изречений? – спросила я.

– Мне вспомнились только четыре, – пожал плечами Иоко.

– Всего семь. Всегда семь. Семь – это хорошее число, его и следует придерживаться, – подсказала Эви.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво уставился на девочку Лука.

– Знаю. – Эви нахмурилась, отвернулась и смахнула со стола невидимые крошки.

В хижине было чисто. Стояла в ведрах вода, сиял надраенной столешницей обеденный стол. Ровно разложенные подушки яркими пятнами украшали сумрак домика. Эви постаралась и навела порядок. Можно было отправляться в путь.

Я посмотрела на Иоко и поняла, что он не желает сейчас говорить о Валесе. Но он вспомнил. Он определенно что-то вспомнил, и воспоминание не радовало его.

Может, он понял, что был преданным последователем мерзкого Чародея? Может, и сам творил злые дела? Кто его знает…

Мы отправились в путь. Иоко просто прикрыл дверь хижины и направился вниз по синей дороге, а мы потопали за ним – вереница странных путешественников, из которых относительно нормальной была только я.

У колодца я еще раз умылась, забрала с веревки высохшие вещи. Посмотрела украдкой в зеркальце и удивилась, что пятно почти пропало со щеки. Из глубины овального зеркальца на меня смотрела милая и симпатичная девушка.

Предсказание Иоко сбылось, проклятое пятно пропало. Рада ли я этому?

Я не могла ответить на этот вопрос. В моей жизни произошло столько разных событий, что вся эта круговерть сделала мое уродство чем-то совершенно незначительным, пустым и неважным.

Во всяком случае я знала, что Иоко на мое пятно не обращал никакого внимания. Он даже не заметил его исчезновения.

Нравлюсь ли я Иоко?

Нет, конечно. Ему не до влюбленности. Он пытается вернуть себе прошлое, вернуть свою сущность. Пытается понять – кто же он такой на самом деле. Но он, несомненно, ценит нашу дружбу. По-настоящему ценит, а не как Игорь.

Иоко не притворялся, я это знала. И не обманывал.

Я вздохнула и поправила лямки рюкзака, который стал гораздо тяжелее, потому что теперь там лежали овощи с огорода и мешочек муки.

Иоко оглянулся. Быстро, но пристально посмотрел на меня и спросил:

– Чего вздыхаешь?

– Ничего. Все нормально.

– Точно? – переспросил он.

Я лукавила. Конечно, не все было нормально. Теперь в голове крутились мысли о том, что Залхия очень красива, что вряд ли я смогу понравиться своему Проводнику… и еще куча разной девчачьей чепухи. Но не рассказывать же об этом?

– Точно, – буркнула я.

Иоко покачал головой, приблизился ко мне. Он подошел настолько близко, что коснулся моих плеч, слабо улыбнулся и вдруг поцеловал меня.

У него были мягкие и нежные губы, прохладные и приятные.

Я ни разу в жизни ни с кем не обнималась и не целовалась – приходилось держать дистанцию и отворачивать лицо.

Поэтому когда губы Иоко прижались к моим, сердце куда-то ухнуло, голова закружилась, а щеки запылали, просто зажглись огнем, и глазам тоже стало горячо.

Иоко обнял меня и заглянул в глаза – это был грустный и внимательный взгляд.

– Ты нравишься мне, Со. Действительно очень нравишься. Не ревнуй к Залхии, ладно? Не знаю, как там насчет женитьбы, обсудим это потом. Но я не променяю тебя ни на одного призрака в Безвременье. Веришь мне?

Я могла только кивнуть.

– Вот и славно. А теперь пошли.

Мы двинулись дальше. За спиной хихикал Хант, подшучивал Лука. Но я была счастлива. Глупо счастлива.

И когда это я умудрилась влюбиться в Иоко?

Между тем уютная хижина Иоко осталась позади. Мы припустили быстрым шагом, Хант – тот и вовсе скакал где-то впереди, поднимая тучу трескучих хасов. Дорога извилистой лентой бежала у нас под ногами, синие травы тихо шелестели, почти касаясь моих плеч, а круглые луны радостно сияли, словно два фонаря.

Прошло уже несколько дней, если можно так сказать, с той поры, как я попала в Безвременье. Обе луны, по идее, должны были бы пойти на убыль. Я мало что соображала в астрономии, но то, что луна не сама по себе светит, а лишь отражает свет большой звезды, вокруг которой вращаются планеты, – это я знала точно. Как и то, что сама луна тоже вращается вокруг собственной планеты и на нее время от времени падает планетная тень.

В Безвременье, судя по всему, луны существовали по каким-то другим, собственным законам. Никаких теней – каждую ночь появлялись идеально круглые шары, висящие в темном небе. Многочисленные звезды рядом с ними меркли и терялись, облака, которые не могли до конца закрыть ночные светила, становились кружевными от серебряного света.

Мир вокруг был сказочно ненастоящим. И так каждую ночь.

С чем это было связано? С проклятием Мира Синих Трав? Или это особенность планеты?

Я спросила об этом Иоко.

– Почему луна не становится узкой, как месяц?

Меня понял только Лука. Он кивнул и присоединился к моему вопросу.

– Действительно, почему?

– А зачем она должна становится узкой? – не поняла Эви.

– Здесь все по-другому, не так, как в твоем мире, – принялся объяснять Иоко. – Тут почти всегда полнолуние. Цикл меняется, но очень медленно. Луна бывает ущербной, но короткое время, и не становится узкой, как месяц в вашем мире. Она бывает половинчатой. Тогда и ночи называют половинными.

На этот раз он говорил охотно и подробно. Ему хотелось скрасить длинную дорогу.