Кристель Дабо - Тайны Полюса [litres с оптимизированной обложкой]

– Но вы же сами из Миражей! – удивилась Офелия. – Разве вы не можете противостоять наваждению?

– Мираж защищен только от своих собственных иллюзий, мадемуазель Главная семейная чтица . И только он один может их отменить. Поэтому все творения Миражей исчезают после их смерти. Наше искусство эфемерно, – объяснил он, и улыбка под его торчащими усами стала печальной. – Каждый раз я очень расстраиваюсь, думая о том, что мои музыкальные галстуки, ароматные украшения и платья-калейдоскопы меня не переживут!

– Иллюзии нужно дать импульс, чтобы она начала действовать, понимаете? – продолжал управляющий. – Другими словами, необходимо послать ей сигнал. Сначала этот сигнал ловят глаза, а затем он поступает в мозг. Пока вы не получили от нас импульс, вы не видите иллюзию, и она на вас не действует.

– Вы слишком все упрощаете, – возразил барон Мельхиор профессорским тоном. – Наши иллюзии преимущественно зрительные, но есть также слуховые, осязательные и обонятельные. Мы можем создавать очень сложные произведения искусства, хотя у всех нас разная специализация. В зависимости от того, являетесь вы ландшафтным дизайнером, декоратором или портным, одни иллюзии получатся у вас ярче других. Тем не менее я признаю, что глаза играют ведущую роль.

Офелию подумала о черном глазе Гаэль, на который иллюзии не действовали.

– Могу я узнать имя коллеги-иллюзиониста, работающего у вас? – осведомился барон Мельхиор. – Мне самому довелось наслаждаться такими иллюзиями, и, уверяю вас, они чертовски действенны. После них я всегда чувствовал себя потрясенным, но никогда не мог объяснить себе почему. Это все равно что внезапно очнуться посреди чудесного сна: просыпаешься под сильным впечатлением от увиденного, но не помнишь, что именно видел.

Управляющий хихикнул и поправил фуражку.

– Понятия не имею. Мы никогда не встречались с иллюзионистом в цеху, он бывает только на складе. Одна лишь Матушка Хильдегард могла бы назвать вам его имя.

Офелия вздрогнула. Жандарм, проверявший очередную Песочницу, вдруг зашелся в безумном хохоте. Он подбросил свою треуголку в воздух, сделал несколько танцевальных па и начал посылать воздушные поцелуи воображаемой публике, громко восклицая: «Жизнь прекрасна, дамы и господа!»

– О, вот этот уже получил наш импульс, – прокомментировал управляющий.

Торн был так погружен в свои папки, что не обратил никакого внимания на жандарма, который пытался закружить одного из своих коллег в бешеном вальсе.

– Из-за ваших бумаг мы еще никого не нашли, – шепнула ему Офелия. – Что именно вы в них пытаетесь обнаружить?

Вместо ответа Торн что-то сердито пробормотал, и девушка подумала, что тоже хотела бы что-нибудь прочитать, неважно что, лишь бы ускорить расследование и не чувствовать себя такой беспомощной.

– А часы с нефиксированным временным интервалом? – спросила она, обернувшись к управляющему. – Рено… один друг мне о них как-то говорил. Он сказал, что они в точности как голубые, но их можно переворачивать туда и обратно сколько угодно. Вы их изготавливаете здесь?

– Конечно нет, – уверил тот. – Это было бы очень опасно. Представьте себе, что вы застряли в одной из таких иллюзий, – и он указал на жандарма, который теперь блаженно улыбался. – Вы бы смеялись дни и ночи напролет, не имея возможности сделать глоток воды, и умерли бы от обезвоживания! И тем не менее любой человек, обладающий самыми скромными познаниями, может переделать часы под свои нужды, – заключил он, и глаза его насмешливо заблестели.

Офелия задумчиво кивнула. Может, кто-то поменял механизм действия часов? Может, Арчибальд обнаружил какую-то хитрость, рассматривая часы, кольцо от которых она прочитала?

– Мы проверили все Песочницы, месье, – доложил жандарм Торну и щелкнул каблуками. – Пропавших здесь нет.

– На складе их тоже нет, – объявил второй жандарм.

У Офелии сжалось сердце. Конечно, она ожидала такого ответа, но все-таки надеялась, что увидит, как Арчибальд, зевая, появляется из-за очередной занавески.

Управляющий, однако, совсем не казался разочарованным. Он расплылся в улыбке, продемонстрировав удручающее состояние своих зубов.

– Вот и отлично! Как видите, наша мануфактура никак не замешана в вашем деле.

– Ложь.

Торн сказал это совершенно спокойно, как будто констатируя очевидный факт.

Торн подошел вплотную к управляющему, заставив того задрать голову, и показал ему папки, которые он только что листал.

– Вот в этих документах, – буркнул он, раскрывая первую папку, – учитывается количество песочных часов, ежедневно выпускаемых вашей мануфактурой, и количество ежедневно доставляемых к вам кроватей. А этот документ, – заключил Торн, потрясая второй папкой, – регистрирует количество принятых в работу часов и количество кроватей, подключенных к иллюзии.

– И что из того?

– А то, что цифры не сходятся. Четверо часов и четыре кровати потерялись по дороге, в какой-то момент между их появлением на мануфактуре и вводом в эксплуатацию.

– О, это как раз объясняется очень просто, – ответил управляющий, не переставая насмешливо улыбаться, – все изделия сначала доставляются на склад. Наш иллюзионист работает над кроватями, когда у него есть время, и мы не продаем часы, если кровати еще не готовы.

– Вы регистрируете кровати, которые еще не подготовлены для клиентов, – упрямо сказал Торн. – Разумеется, я учел это. И все равно общая сумма не сходится. Четверо часов и четыре кровати исчезли со склада.

Впервые за все время разговора управляющий, похоже, отнесся к словам Торна серьезно. Он достал из фартучного кармана очки, такие же старые, как он сам, и начал изучать колонки цифр.

– Вы уверены в своих расчетах? – спросил он, переворачивая страницы. – Может быть, часы разбились, и их списали в связи с непригодностью. Мы ведем отдельный учет испорченной продукции.

– Абсолютно уверен. Я искал, в каком месте произошло расхождение в ваших цифрах, и нашел дату: двадцать третье марта. Посмотрите сами, – сказал Торн, кладя перед управляющим папку. – В графе «Количество пар „часы-кровать“», произведенных Матушкой Хильдегард в этот день, цифра «девять» исправлена на «пять». Чернила разного цвета, значит, исправление было сделано позже.

– Неужто кто-то подделал наши данные? – недоверчиво спросил управляющий. – Но позвольте, кто же мог такое сделать?

– Коллега, злоумышленник, вы сами или Матушка Хильдегард, – спокойно перечислил Торн. – Ваша мануфактура – настоящий проходной двор, сюда кто угодно может войти и так же незаметно выйти.

– Но все-таки… выносить кровати прямо у нас под носом…