Кристель Дабо - Тайны Полюса [litres с оптимизированной обложкой]

Оставалось надеяться, что посла сразу обнаружат в его спальне в Лунном Свете и окажут необходимую помощь. Если повезет, показания Арчибальда позволят вычислить шантажиста, автора анонимных писем. Офелия сунула осколки часов в карман, чтобы прочитать их потом. Может быть, с их помощью она сможет размотать клубок преступлений.

Но сейчас нужно было уходить, и как можно быстрее.

Офелия на цыпочках пересекла темную комнату и выскользнула на лестницу.

Но все эти предосторожности оказались тщетными: дорогу ей преградил силуэт, похожий на воздушный шар.

– Мадемуазель Главная семейная чтица , – сказал со вздохом барон Мельхиор. – Поверьте, мне очень хотелось бы избежать этой ситуации.

Барон Мельхиор шел Офелии навстречу, постукивая по паркету тростью с золотым набалдашником. На нем был редингот, расшитый павлиньими перьями, и девушке показалось, что за ней наблюдают десятки выпученных глаз. Что касается глаз барона Мельхиора, то в них читалось глубокое сожаление.

– Держите руки на виду, – ласково сказал он.

Офелии пришлось выпустить блокнот, который она нащупала в кармане. Ей следовало предупредить Ренара об опасности, когда еще была такая возможность. Сейчас уже слишком поздно.

– Вы пришли одна?

– Нет, – выдохнула Офелия.

Барон Мельхиор улыбнулся, и кончики его усов слегка приподнялись. В этой улыбке была не ирония, а сожаление.

– Вы пришли одна. Не хочу вас обидеть, но вы не умеете лгать.

Офелия почувствовала, как в ней просыпается гнев. Она считала этого человека жертвой, а он оказался преступником!

– О вас так не скажешь, вы отличный комедиант.

– Не судите слишком строго. Мои намерения всегда были благородными.

– Ваша сестра знает, как используется ее «Иллюзион»?

– Ее бывший «Иллюзион», – подчеркнул барон Мельхиор. – Нет, Кунигунда не знает, что здесь происходит. Это заведение, с его устаревшими иллюзиями, такое убожество! – и он брезгливо сморщился, показав на экран, где в этот момент из воды вынырнула нимфа и поманила их к себе. – Я придал ему более достойный и современный вид.

По мере того как барон к ней приближался, Офелия отступала. Барон преграждал ей путь к лестнице. Спрыгнуть вниз через перила означало переломать себе все кости. И, насколько Офелия могла заметить, вокруг не было ни одного зеркала. Положение выглядело безнадежным.

Рукой, обтянутой черной перчаткой и унизанной золотыми перстнями, барон Мельхиор указал на табличку с надписью «ТРИ ЗАГАДОЧНЫЕ ДАМЫ».

– Я как раз приканчивал нашего дорогого господина Чернова, когда услышал шум в соседней комнате. Не ожидал встретить вас. Как вы сюда попали? И как смогли пройти комнату-ловушку? Должен признаться, мадемуазель Главная семейная чтица , вы застали меня врасплох.

Девушку охватило леденящее чувство безысходности. Барон Мельхиор не даст ей выйти отсюда живой.

– А я полагала, что вы ненавидите насилие.

– Да, я его ненавижу. Если бы я знал, что Филибер так грубо с вами обойдется, то никогда бы не прибег к его услугам.

Офелия внимательно смотрела на барона Мельхиора в красном свете лампочек. Он казался искренним. Это могло бы сбить ее с толку, если бы она не заметила, что он медленно, но неуклонно перемещается, чтобы отрезать ей путь к отступлению и как можно дальше оттеснить от лестницы.

– Я придаю большое значение искусству жить, мадемуазель, но не меньше внимания уделяю искусству умереть. Цивилизованные люди должны уходить из жизни достойно, и именно такого способа устранить вас я ждал от Филибера. Я мог взять эту миссию на себя, – уверил ее барон Мельхиор, пожав плечами с видом фаталиста, – но господин Торн всегда держал вас в поле зрения… До сегодняшнего дня, по крайней мере.

– И все это для того, чтобы он не смог прочитать книгу Фарука? – прошептала Офелия.

– Мне крайне прискорбно, что столь компетентный человек сует свой нос куда не следует. Брак с вами был его ошибкой – ошибкой, которую я пытался исправить. Конечно, я мог бы убить господина Торна, а не вас, – благодушно добавил барон Мельхиор. – Не обижайтесь, но вы, на мой взгляд, куда менее значительная особа, чем он.

– Однако это не объясняет, почему вы так боитесь Книги.

Барон Мельхиор задумчиво покачал головой.

– Боюсь? Бросьте, вы ничего не понимаете.

– Вы боитесь, – настаивала Офелия. – Боитесь осуждения кого-то другого. Боитесь вашего Бога. Боитесь не оправдать его ожиданий. Вы все время толкуете о человеческом достоинстве, а сами похожи на раба, который только и думает, как угодить хозяину.

Наступила тишина, в которой Офелия слышала лишь стук своего сердца.

– Судя по вашему лицу, – пробормотал барон Мельхиор, – вы боитесь гораздо больше меня.

Двигаясь с величавой неспешностью, подобно огромному павлину, он продолжал ловко и незаметно оттеснять ее от лестницы, как будто ждал, что Офелия сдастся добровольно. Девушка отступала все дальше и наконец уперлась спиной в экран. А вдруг барон бросит ей в лицо какую-нибудь отвратительную иллюзию? Офелия крепко сжала в руке монокль, готовясь воспользоваться им в любую минуту. Нужно было выиграть время, чтобы найти путь к отступлению.

– Кто такой Бог?

– А это, дорогая мадемуазель, я не вправе сообщать вам.

– Вы убили своих кузенов, чтобы угодить ему, – сказала Офелия.

Барон Мельхиор состроил оскорбленную мину.

– Все было в высшей степени благопристойно. Никакой крови, никаких ран. Обещаю, что, если вы не будете мне мешать, вас ждет такой же эстетичный конец. Пожалуйста, уймите ваш шарф, – потребовал барон. – Для драной шерстяной тряпки у него слишком много энергии.

И в самом деле, шарф так метался, что Офелия с трудом его удерживала.

– Вы его нервируете.

– Он меня тоже. Привяжите его к чему-нибудь, прошу вас.

И барон Мельхиор указал тростью на ножку экрана. Офелии пришлось побороться с шарфом, при этом она старалась не выронить монокль. На мгновение у нее возникла мысль опрокинуть один из экранов на барона, но все они оказались привинченными к полу.

– Не понимаю, – пробормотала она. – Как вы могли опуститься до убийства?

Барон Мельхиор слегка поник, став похожим на сдувшийся шар.

– Мне очень жаль, что вы так это воспринимаете. Я уже сказал, что борюсь за иное будущее. Вон там лежат убийца, проливший кровь невинных, и клеветник, манипулировавший общественным мнением, – пояснил он, указав на двери, за которыми находились начальник полиции и шеф-редактор «Nibelungen». – Что касается этого ненормального графа Харольда – мало того, что он превратил ребенка, находившегося под его опекой, в злодея, а своих собак – в свирепых зверей, так он еще позволил себе публичные скандальные высказывания. Эти трое слишком долго компрометировали клан Миражей. Семейные Штаты собираются не чаще одного раза в пятнадцать лет – вы понимаете, что это значит? Возможность открыть перед Двором новые горизонты! А мои кузены мешали бы своей инертностью, и я счел своим моральным долгом устранить их.