Фрэнсис Хардинг - Остров Чаек

Томки оказался просто бесценен, помогая слиться с толпой. Он, словно щенок, подскакивал, приветствуя людей как старых знакомых, а к тому времени, когда те понимали, что они впервые видят его, он уже успевал ловко влиться в компанию и рассказать половину истории. Путники были связаны узами товарищества, и многие делились с Томки едой – из жалости к явному «положению» Арилоу.

На стоянках не стихали пересуды о том, как тайная лига под руководством беглой леди Арилоу перебила Скитальцев. Правда, теперь, оказывается, «все знали», что в заговоре участвует «Возмездие», и что за каждым поворотом мстителей ждет пристанище и помощь остальных хитроплетов.

Всякий раз после этих разговоров Хатин делалось не по себе. Может, это она виновата? Случилось бы то, что сейчас происходит, если бы они с Арилоу не сбежали? Возможно, руку губернаторов направляет подлинный заговорщик, погубивший Скитальцев, нашептывая им слухи о хитроплетах-убийцах. Но что более всего пугало, так это та легкость, с какой верили этой лжи законники и простые люди.

Джейз предложил не рисковать всем сразу и отправился в Город Зависти один. Впрочем, о загадочных Объездчике и владыке К. он разузнать не сумел. Остальные же тем временем прислушивались, не скажет ли кто чего-нибудь о школе Маяка, или, может, появится тот, кто сумеет провести их туда мимо опасных лиловых озер.

– Никто, похоже, тропы не знает, – поздно, еще во время первой ночевки сообщил попутчикам Томки. – Если я правильно понял, никто вообще туда не поднимался и никто оттуда не спускался. Школа всегда оставалась закрытой.

– Значит, смотрители там ели камни и разжигали маяк словами, – сухо заметил Джейз. – Кто-то ведь доставлял им припасы и дрова.

Разгадка этой тайны нашлась уже наутро, вот только мало чем помогла.

Проснувшись очень рано, Хатин заметила, что у дороги остановилась группа молодых людей. Одеты они были в традициях танцующего пара, хотя индиго их одежды выглядел бледнее полуночной синевы и отливал зеленым и яично-желтым. Рядом лежали большие вязанки дров – в ожидании, когда их снова взвалят на спины.

Вспомнив, что говорил о топливе Джейз, Хатин подошла к ним.

– Мир-я, – окликнула она носильщиков.

Один из юношей встал, но не спешил отвечать на просторечи. Он указал на вязанку дров и вопросительно взглянул на Хатин.

– Вы… неси-гора школа Маяк дрова? – спросила она.

Юноша уставился на нее, выпятив челюсть вбок, затем подобрал одну вязанку, хлопнул по ней и показал пять пальцев. До нее не сразу дошло, что он предлагает цену. Оба некоторое время взирали друг на друга в молчаливом разочаровании, а потом юноша издал скрипучий смешок и отвернулся. Через плечо он обратился к одному из товарищей, на языке, лишенном резких звуков. Хатин тут же захлестнуло тоской по родной бухте, она вспомнила мягкий аромат орхидей на вершине скалы и хруст сухих водорослей под ногами. Их речь звучала текуче, как и язык хитроплетов, правда, не столь мелодично, и шипящих было меньше, а потому Хатин сама не понимала, отчего же она показалась ей знакомой.

Разузнать побольше о людях в зеленом было не сложно. Они славились тем, что совершенно не разговаривали на просторечи. Поселились на этих землях примерно тогда же, когда была основана школа Маяка. Многие считали, будто они явились из-за Камнелома, с противоположной его стороны, обращенной к берегу, а школа Маяка потому и наняла их доставлять провиант и дрова, что они никому бы не сумели рассказать о тайной тропе в гору. Местные звали их кисляками. Отчасти это прозвище возникло из-за зеленого тона одежды, ведь кисляками называли неспелые фрукты, но это также относилось и к их постным минам и обычаю держаться особняком. Тогда как прочие фермеры бежали от подножия Камнелома, кисляки, похоже, оставались у себя в деревне на склоне горы, спускаясь лишь за тем, чтобы продать дрова и зеленую ткань.

– Ведь кто-то из них должен знать просторечь.

– Даже если и так, они тебе в этом не признаются.

На третью ночь Хатин и ее спутники прибились к одной из стоянок поменьше – тут отдыхала большая группа людей, попутчиков. Они говорили на просторечи с акцентом жителей Гиблого Города. Хатин узнала, что прибыли они недавно и успели схлестнуться с бандой охотников за головами из Города Зависти.

– Ворье, – повторял один из них. – Люби наш кролик кради. – Казалось, его это забавляет. – Говори кроль беги земля-они, он принадлежи-они. Говори мы ворье-пират, браконьер.

– Какой кролик вы лови? – спросил Джейз.

– Хитроплеты, – усмехнулся путник, и у Хатин екнуло сердце. – Уводим они Гиблый Город. Умри, живой – нет разница. А этот Город Зависти-бандит, – мотнул он головой в сторону стоянки побольше, чуть в стороне, – веди хитроплет градоначальник. Только шиш они хитроплет найди, мы вперед-найди хитроплет.

Он снова рассмеялся, однако в его глазах, когда он посмотрел в сторону лагеря соперников, читалась тревога.

– Вы знай резон градоначальник хоти хитроплет-живой? – спросил Феррот, сжимая руку Хатин. Градоначальником называли губернатора Города Зависти.

– Ктобызнай. Он хоти хитроплет живой. Ктобызнай.

За напускным весельем людям в отряде не удалось скрыть тревогу. Чувствовалось, что местным ловчим совсем не до смеха от того, что хитроплетов осталось так мало. Со стороны соседнего лагеря донесся какой-то слабый звук, и половина отряда, схватившись за рукояти ножей, стала прислушиваться.

В наступившей тишине Арилоу издала негромкий бессвязный стон.

– Дурногрез, – поспешил сказать Джейз, баюкая ее на руках. Арилоу распахнула глаза и рот, словно испугалась или силилась что-то сделать.

– Ати… – пролепетала она.

Феррот схватил руку Хатин, которая, оказывается, чуть не вскочила с места. «Ей что-то надо, она расстроена, хочет чего-то…»

– Атм, – сказала Арилоу. – Ат… Атилн…

Это было совсем не бурление в потоке звуков, это было слово, которое Арилоу пыталась заставить вывести свой непослушный язык. Слово такое знакомое, что Хатин поначалу даже не заметила его, как не замечала вкус воздуха. Потом же, поняв, затаила дыхание.

Хатин.

– Хатии… – Визг. Настойчивый. Хатин вскочила на ноги. Ничего не сумела поделать с собой. И в тот же миг ветер переменился.

Хатин вдруг перестала ощущать запах дыма от костра. Вместо него послышался странный влажный душок давно погасших огней и едкая вонь, смешанная со смрадом, какой источает гниющее мясо.

Колесо времени слетело с оси, позволяя мстителям увидеть лица друг друга: исполнившись понимания, их глаза превратились в полные луны. Потом столь же внезапно мир отправился от потрясения, и все произошло разом.

В бревно, на котором только что сидела Хатин, вонзился арбалетный болт.