Эми Хармон - Королева и лекарь

Вскоре корабль выровнялся сам, и Паскаль крикнул морякам в пакгаузе [2] Закрытое складское помещение на корабле. , чтобы они оценили ущерб.

– С чем мы столкнулись? – заорал Кель, оттаскивая Сашу от поручней. Она ловко вывернулась и метнулась обратно к борту, пытаясь разглядеть под водой загадочную угрозу.

– Ничего подозрительного! – ответил им из гнезда дозорный, который одной рукой держался за мачту, а другой прижимал к глазу трубу. – Тихо, как у Творца за пазухой.

До сих пор соседний корабль стоял совершенно ровно. А в другой миг с него послышались крики, и паруса начали заваливаться вперед. Корма полностью вынырнула из воды, несколько человек полетели за борт, и два гигантских щупальца – пупырчатых, склизких, шириной в три древесных ствола – крепко оплели длинный бушприт [3] Горизонтальный либо наклонный брус, выступающий вперед с носа парусного судна. .

– Архитеутис! [4] Реально существующий глубоководный кальмар. Длина взрослой особи можно достигать 26 метров. – взвыл Паскаль, в то время как дозорный в гнезде принялся кричать то же самое.

Они в ужасе и оцепенении следили, как чудовищный кальмар обхватывает нос корабля и начинает тянуть его в глубину. Отчаянные вопли перемежались плеском, когда кто-то из моряков исчезал под водой. Затем над морем прокатился оглушительный треск, и кальмар попросту вырвал бушприт из носа, оставив на его месте зазубренный обломок и ненадолго отпустив корабль.

– Подведи нас ближе! – рявкнул Кель Лортимеру.

При падении Джерик запутался в оснастке фокмачты и теперь нависал над чудовищем с натянутым луком, пытаясь прострелить блестящую голову, хотя его и мотало из стороны в сторону. Гиббус подбирался к противнику по носовой фигуре, а Петер цеплялся за край полубака [5] Передняя часть палубы. и яростно колол его копьем. Разозленный кальмар слегка отполз по правому борту, а затем неожиданно рванул вверх и двумя щупальцами обвил поручень полубака. Гиббуса швырнуло в воду, Джерик заскользил по такелажу и, выронив лук, в последний момент ухватился за канатный узел. Кальмар начал подниматься из волн. Меньшими, боковыми щупальцами он держал корпус судна, а более крупными передними оплетал фок-мачту, в оснастке которой по-прежнему трепыхался Джерик. Петер – единственный, кто оставался на ногах и при оружии, – отважно наносил удары копьем, пока кальмар не смахнул его, будто надоедливую муху. Мачта с треском переломилась, Джерик пролетел через всю палубу, рухнул на квартердек и больше уже не поднимался.

Не позволив себе даже задуматься, Кель сжал обеими руками копье и перемахнул через левый борт. Перед самым падением он услышал, как Саша зовет его по имени.

Айзек, огнетворец, внезапно оказался рядом и тоже поплыл к осажденному кораблю, который неуклонно погружался в морскую пучину. Он не мог развести огонь в воде или выстрелить пламенем из мокрых ладоней, но вместо этого начал раскаляться сам. Широкими гребками раздвигая волны, юноша направился прямо к глазу кальмара. Тот с интересом наблюдал за его действиями. Затем он оплел светящегося Айзека щупальцем, выдернул из воды и приблизил к выпуклой голове, чтобы как следует рассмотреть – или же съесть. Айзек вытянул руки, даже не думая сопротивляться, и, когда чудовище поднесло его совсем близко к морде, прижал раскрытые ладони к гигантскому глазу – обжигая и ослепляя.

В следующий миг Айзек вверх тормашками полетел в море. Кель набрал полную грудь воздуха и глубоко нырнул, в кои-то веки не борясь со своей склонностью тонуть, как топор. По-прежнему сжимая копье, он поднырнул под огромного, молотящего воду архитеутиса, а потом резко выпрямился, направил острие вверх и со всей силы вогнал в пасть на брюхе кальмара. Тот забился в агонии – копье вошло так глубоко, что снаружи остался торчать всего фут древка.

На одну мучительную секунду Кель оказался опутан щупальцами и окружен поспешно отступающим архитеутисом. Наконец чудовище погрузилось на глубину – все еще распятое и ослепленное, – и вода вокруг просветлела. Кель рванулся к поверхности за смутно различимым сиянием. Оставалось лишь гадать, какого врага он сейчас поверг – голодного кальмара или беспощадного Перевертыша.

Пассажиры и команда уже перебирались в шлюпку, а те, кто мог плыть самостоятельно, усердно гребли к уцелевшему судну. Кель заметил, как Айзека вытаскивают из воды – живого и относительно здорового. Второй корабль был поврежден непоправимо: в борту зияла дыра, нос разлетелся в щепки, бушприт и фок-мачта переломились надвое. Починить его в открытом море было невозможно, а трюмы уже наполнились водой.

Кель услышал, как Саша зовет его, и вскинул руку, чтобы ее успокоить. Затем уцепился за обломок носа, секунду передохнул, собираясь с силами, и поплыл обратно к разбитому кораблю.

– Боюсь, лейтенанту совсем худо, – сказал ему моряк, пока шлюпку спускали на воду. – Мы не сможем его передвинуть.

– Помогите подняться! – крикнул Кель, и рядом плюхнулась веревочная лестница. Кель полез наверх, едва переставляя дрожащие руки и ноги и стараясь не думать о том, что может ожидать его на палубе.

Из живота Джерика торчал зазубренный обломок мачты.

– Все на другой корабль! – приказал Кель, подталкивая к шлюпке оставшихся членов команды и гвардии. – Я позабочусь о лейтенанте.

– У нас мало времени, капитан, – возразил рулевой. – И вы не сможете освободить его так, чтобы он не истек кровью.

– Идите! – взревел Кель, и люди закивали и попятились. – Все прочь!

В ушах шумело, перед глазами плыло, но Кель опустился на колени рядом с Джериком и попытался отыскать силы, которые были ему так нужны. Джерик заметил командира и попробовал улыбнуться, однако в глазах его плескалась боль, которая искажала обычную дерзкую ухмылку. Кель положил ладони ему на грудь, стараясь не задеть торчащий из тела кол, и тут же отдернул их. Все, что он слышал, – хор разрозненных криков.

– Ты звучишь как чертова птичья стая, Джерик! Я не смогу это повторить! – простонал он в отчаянии.

– Мне всегда нравились ваши застольные песни, – просипел лейтенант. – Может, исполните одну из них?

– О боже, заткнись, – простонал Кель, но все-таки рассмеялся – горько и коротко. Затем он закрыл глаза и обхватил обломок мачты. Он не сможет исцелить Джерика, если его не вытащит. Значит, кол нужно было убрать так, чтобы не убить при этом лейтенанта.

Кель не замечал ни скрипов разваливающегося судна, ни криков тех, кто умолял его покинуть корабль. Он вспомнил, как поранил Джерика, желая поставить на место. Тогда он расходовал свой дар так беспечно. Оставалось надеяться, что исцеление той пустячной раны не помешает ему вылечить Джерика теперь, – упрямого, нахального, надежного и почти уже бездыханного.