Эми Хармон - Королева и лекарь

Сердце Келя пропустило удар. Он бы предпочел, чтобы Саша сама сообщила ему эту новость, но знал, почему она поступила иначе. Кель облачился в свежую тунику, заправил ее концы в штаны и затянул ремень. Мысли метались, как мотыльки вокруг лампы.

– Она говорит, что некоторые продолжат ломиться сквозь сеть, но большинство затаятся и выждут, – продолжил Арен. – Она настояла, чтобы я тебе сказал.

– Где они будут ждать? – спросил Кель.

Арен на мгновение прикрыл глаза, и плечи его обреченно поникли.

– На валу, – ответил он. – Там, где сейчас прячутся лучники.

– Большинство затаятся, – задумчиво повторил Кель.

Вольгары не обладали человеческим разумом, но делали выводы – и учились. Он уже это видел.

– Лишь раз мне хотелось услышать от нее что-то, дающее надежду, – вздохнул король. – Всего только раз.

– Возможность подготовиться и есть надежда, – возразил Кель. – И она нам ее дала.

Арен кивнул и развернулся, собираясь уходить.

– Она за дверью, – вдруг добавил он резко. – Скажи, что еще мы можем сделать. Мы сделаем.

После ухода короля в комнате повисла гнетущая тишина. Кель пытался раздумывать над новыми условиями задачи, но близость Саши не давала как следует сосредоточиться. В конце концов он вышел из умывальни. Королева стояла в коридоре с прямой спиной и пустым взглядом, готовая принести дурные вести и принять за них заслуженное наказание. Кель подумал о том, сколько раз ее карали за попытки помочь, и его охватила темная ярость.

– Расскажи, – мягко попросил он, становясь перед Сашей.

– Я их вижу, – проговорила она. – Как они кишат на валу, так что его самого не видно. Лучников утащили. Вольгары заняли их место и выжидают удобного случая.

– Значит, лучников оттуда надо убрать, – принялся размышлять Кель. – Отправим их в лес.

– Разве это просто не приманит вольгар в другое место?

– Нет, если под сетью по-прежнему будут биться три сотни сердец. Мы уже знаем, что лозы выдержат. Нужно лишь заставить вольгар через них прорываться.

– И как мы это сделаем?

– Пустим себе кровь.

Саша не побледнела, не отшатнулась – лишь смерила его ровным взглядом, обдумывая план.

– Мне нужен клинок, – решила она вслух.

– Тебе не нужен клинок.

– Сегодня он может мне не понадобиться, но с ним я буду чувствовать себя спокойнее. Пожалуйста, капитан, – прошептала она еле слышно, и Кель просто не сумел отказать обезоруживающей просьбе.

Достав из сапога нож, он ощутил на ладони его уютную, успокаивающую тяжесть и вложил в раскрытую Сашину ладонь. После чего сам загнул ей пальцы и показал, как правильно держать.

– Если тебе придется им воспользоваться, не мешкай. Не старайся напугать врага, бей сразу на поражение.

Саша кивнула, не сводя глаз с его руки на своих пальцах.

– Если тебе придется им воспользоваться, – мрачно добавил Кель, – это будет значить, что я тебя подвел.

Он убрал ладонь, и Саша тут же спрятала нож в сапог, в точности повторив его движение.

– Ты никогда меня не подводил, – ответила она, выпрямляясь. – И я тебя не подведу.

После исцеления Древесных Ткачей ближайшая к замку опушка изрядно поредела, и вокруг стен образовалось пустое кольцо земли. Одетые в зеленое стрелки разместились сразу за этим периметром, выглядывая приближение вольгар из-под нижних ветвей. Джерик и Арен присоединились к лучникам, Кель остался руководить обороной в замке, а Тирас должен был перемещаться между ними, по мере необходимости меняя облик и координируя действия двух лагерей.

– Если на валу не найдется никакой добычи и вольгары учуют снизу запах крови, они попробуют пробиться во двор, – терпеливо объяснял Кель испуганным каарнцам.

Возражений было мало, зато сомнений – в избытке. Новый план потребовал отрабатывать новые построения, согласовывать новые сигналы и опять погрузил горожан в горнило мучительного ожидания.

Наконец, на закате третьего дня, с небес послышался крик.

– Вольгары! – предупредил Тирас, пикируя во двор и на лету меняя облик.

Стрелки моментально стряхнули оцепенение, отступили под деревья и вскинули луки. Оставшиеся в крепости горожане подняли копья и крепче перехватили клинки, готовые в любую секунду пустить их в ход.

Как и предсказывала Саша, сперва на горизонте показался огромный визгливый рой, который заслонил все небо. Затем птицелюди описали несколько кругов над замком и начали рассаживаться на валу, внимательно всматриваясь в зеленый шатер и полускрытых за ним каарнцев. Оперенные ноги, крылья грифов и человеческие туловища – вольгары и сами по себе выглядели ночным кошмаром, но теперь, когда полностью скрыли стену над двором, вызывали парализующий ужас. Обычно они жили инстинктами, но сейчас демонстрировали поразительное самообладание – просто неподвижно сидели на валу, не сводя блестящих глаз с добычи под сетью.

– Кровь! – крикнул Кель, и единственное слово гулко прокатилось по вооруженной толпе.

Каарнцы дрожащими руками обнажили клинки, оцарапали себе ладони и принялись растирать кровь по коже. Вольгары мгновенно утратили спокойствие и принялись ерзать, хлопать крыльями и щелкать клювами. Искушение оказалось слишком сильно: стоило запаху крови коснуться ноздрей чудищ, как они поднялись с вала и лавиной обрушились вниз.

– Стрелы! – заорал Кель, и горожане зажали уши окровавленными ладонями, зная, что за этим последует.

– Стрелы! – пророкотал Бум.

Слово отразилось от каменных стен и за долю секунды долетело до лучников в лесу. Те незамедлительно подчинились.

Голодный визг превратился в ужасные вопли, когда вольгары, вместо того чтобы прорвать колючую сеть когтями, беспорядочно повалились на нее мешаниной тел. Из крыльев, лап, шей торчали дюжины дротиков. Отряд внизу тут же перестроился и начал методично истреблять противника.

– Копья!

– Коли!

– Кругом!

– В атаку!

Ударить, отступить, перегруппироваться. Ударить, отступить, перегруппироваться.

Вольгары один за другим нанизывались на пики, запутывались в лозах или задыхались под тяжестью мертвых собратьев. Из леса продолжали лететь стрелы, которые вынуждали птицелюдей сняться со стен, а затем добивали их в воздухе.

Увы, потери множились не только со стороны врага. Один из вольгар спикировал точно сквозь прореху в сети и всадил клюв в спину Морского Перевертыша, прежде чем повис распятым на десятке копий.

Кель дотащил раненого до бочки с пивом, бесцеремонно туда запихнул и заорал, чтобы тот преображался. Едва мужчина обернулся серебристой форелью, Кель выхватил ее руками и бросил на землю. Приземлился Перевертыш уже человеком – мокрым, голым, но совершенно здоровым. Он тут же выудил намокшую одежду и кинулся подбирать копье.