Ольга Пашнина - Принцесса на замену

– Это плохо? Или наоборот?

– Пока не понял, – признался Градвин. – Но течение твоей болезни вообще нетипично. Император ослабевал, сильно худел, его лихорадило. Затем был период агрессии, и только потом – смерть. У тебя же периоды агрессии сменяются спокойствием, что вообще можно списать на стресс от пережитого. Ты не худеешь, все твои показатели в норме, а еще ты разбила экран. Такое не под силу слабой девушке.

Что-то такое я припоминала. Кажется, перед последней дозой успокоительного я действительно немного побуянила. Но как это связано с болезнью?

– На корабле, когда мы с Фортемом летели с Земли, мне делали операцию, и наркоз плохо взял меня. Я могла быть заражена уже тогда?

– Вполне. Я пока не знаю, почему болезнь так развивается, но… это внушает надежду.

– На что? – со вздохом спросила я.

Аппетит резко пропал, и я отодвинула тарелку. Придет сегодня Фортем? Или Люк? Люк, как сообщала система, бывал у меня в моменты, когда я спала, накачанная препаратами. Наверное, в этом не было ничего странного, ведь у императора сейчас куча дел, но все равно мне было обидно.

Да, я понимала, как тяжело ему снова переживать смерть члена семьи. И как страшно видеть эти кристаллики на руках сестры, которую он так берег. Но мне бы поддержка не помешала.

– Ну и зачем это примжинам?

– Власть. С такими технологиями им открыты все двери. Только скинь императора крупнейшей системы так, чтобы народ не взбунтовался, и галактика – в подарок.

От отчаяния и бессилия хотелось рычать.

– Что ж, может, они и споткнутся. Например, об тебя.

– Об меня?

– Ну да. Если я прав и лихорадка не выкачивает из тебя силы для своих создателей, то…

Когда наши взгляды встретились, я увидела в глазах Градвина целую гамму эмоций. И робкую радость, и неуверенность, и надежду. И даже гордость: он обожал свою работу.

– Ты не заразна. Ты носитель лихорадки, но не переносчик.

– Они напали на рейсовый корабль, ластар.

Новый адмирал, Од Рутберг, мрачно сложил руки перед собой на столе.

– Вы уверены, что это примжины?

– Предполагаем, – отозвался Фортем. – Но скорее всего они. Таких кораблей нет в базе. Я попробую отправить разведгруппу, но склонен верить в то, что совпадений не бывает. Примжины в нашей галактике.

– Откуда они, фаргх возьми, взялись?! – воскликнул Люк.

– Если бы знать. – Рутберг потер густые седые усы. – Мы арестовали порядка двух десятков человек внутри флота. Это лишь те, чья вина доказана. Чего бы эти примжины ни хотели, они отлично умеют проникать в стан врага. То есть к нам.

– Подытожим. – Люк поднялся. – У нас появился враг. Враг, нацеленный на завоевание альянса. И чтобы добиться своей цели, первый удар враг нанесет по нам как по самому сильному противнику. Мы не знаем истории врага. Не знаем, как он выглядит. Не знаем, насколько силен. Мы прикоснулись лишь к одному из его орудий, и оно унесло жизни моих отца и брата, а сейчас уносит жизнь сестры. Звездная лихорадка – их грозное оружие. Против нее у нас нет шансов.

– Звучит пессимистичнее, чем есть на самом деле, – заметил Фортем. – Мы контролируем галактику. Примжины надолго исчезали, значит, тому была причина. Что-то выгнало их, заставило убраться и вернуться спустя сотни лет. Нужно выяснить, что именно, и использовать это.

– Потери неизбежны.

– Как и в любой войне.

– Вам понадобятся союзники, ластар, – прогремел Рутберг. – Денеб, Фомальгаут, Бетельгейзе.

– Я отправлю послов, но не рассчитывайте, адмирал, на их поддержку. Постарайтесь обойтись силами нашей армии и доступных войск альянса. Проработайте защиту, особенно защиту Террестриса. Лайтон, проверьте функционирование убежища и проконтролируйте инструктаж населения. Я боюсь, примжины могут решиться на удар по планете, чтобы уничтожить меня.

– Ластар, – советник по безопасности откашлялся, – разрешите в рамках защиты дворца поставить на пост разрушитель.

– Нет нужды, лорд Наттон, пока что нам не грозит…

Его слова потонули в звуке сирен. Огромные панорамные окна закрывались щитами: сработала автоматическая система безопасности.

– Аднар? – Люк повернулся к Фортему.

Тот бросил быстрый взгляд на эмирт.

– Наблюдение показывает неизвестный корабль. Не атакует, но ждет посадки на территории дворца.

– Активируйте разрушитель, – сказал Люк Наттону, и тот бросился выполнять. – Адмирал, разберитесь, как он прошел через оцепление планеты. Аднар, убедись, что с сестрой все в порядке.

За эти несколько дней Люк или забыл (или сделал вид, что вероятнее) об их с Паулиной помолвке. Эта тема ни разу не всплывала в разговорах, как и многие другие, а сам император известие о болезни принцессы воспринял куда болезненнее прочих. Насколько Фортему было известно, Паулина с Люком так и не поговорили. Он хотел вмешаться, объяснить, как ей важно провести последние дни рядом с семьей, но в конце концов решил не встревать.

Неизвестный корабль, обошедший оцепление и подлетевший прямиком к дворцу. Интересно.

Аднар почти вышел из зала, как на экране появился Грессен Денебский.

– Прошу прощения за вторжение, господа. Это была вынужденная мера. Мой шаттл подвергся нападению, и система связи была выведена из строя. Я вынужден просить разрешения на посадку и временное убежище.

Фортем с Люком переглянулись. Конечно, попросить убежища как положено и сдаться оцеплению Грессену не позволила гордость.

– Разрешаю посадку, – кивнул Люк. – Однако предупреждаю о необходимости пройти обработку. Всему экипажу, кораблю и вам.

Несколько долгих секунд Грессен одновременно ошеломленно и настороженно рассматривал Люка. Виданное ли дело: официальный шаттл принца союзной системы альянса просят пройти дезинфекцию, как какого-то космического пирата.

– Хорошо. Мои люди все подготовят. И раз уж так сложилось… у меня есть к вам деловое предложение.

– Но разрушитель, – медленно произнес Люк, когда изображение Грессена пропало, – все-таки поставьте. – И уже тише, для Фортема: – Нельзя, чтобы Грессен узнал о болезни Паулины. Спрячьте ее.

От обиды хотелось шмыгать носом и позорно реветь, но я держалась на протяжении всего переезда. Наверное, это было побочное действие лихорадки. Или в последние дни жизни все чувства обострились до предела.

Оказывается, знать, что скоро умрешь, – не так уж и обидно. Гораздо обиднее, если при этом на тебя всем плевать. Впрочем, я утрировала, конечно, не всем. Но Люк до сих пор со мной не поговорил. Он словно стал другим человеком после моего возвращения. И разумом я понимала почему.

Моя болезнь напомнила ему о трагедии, о том, как он потерял отца и брата. Сейчас история повторялась, но, даже прокручивая все это в голове, я не могла не обижаться. Мне хотелось видеть их всех, а получалось только Градвина и Фортема.