Александра Лисина - Попутчик

– Ты… ненормальный кретин… идиот… придурок, каких мало!

– Сам такой… дылда ушастая!

– Какого Торка… – пытаясь восстановить дыхание, прохрипел эльф. – Да слезь же с меня, болван! Одна чуть пополам не перекусила, второй дух едва не вышиб… сговорились вы, что ли?!

– Тебе бы стоило вышибить кое-что другое! – Пацан со стоном сполз с оглушенного темного и буквально рухнул рядом, уткнувшись носом в заботливо урчащую хмеру и позволив ей пройтись горячим языком по лицу. – Мозги, например! Да времени жалко!

– На Торка тебе понадобились эти железки?!

– Да? А ты бы свои бросил?!

Таррэн возмущенно сел, позабыв даже про боль в мышцах и животе, но выразить свое мнение глупцу, не понимающему ценность родовых клинков, не успел – во все глаза уставился на парные мечи, загадочно посверкивающие на солнце безупречной эльфийской ковкой. Один чуть более длинный, заточенный особенным образом и слегка изогнутый на конце. Второй – покороче, потоньше и поизящнее, явно под левую руку. Оба безупречно гладкие, покрытые сложнейшими защитными рунами от рукоятей до изумительно тонкого острия, прекрасные, совершенные… Настоящая пара! Да, такие не бросишь, не предашь. Жизнь отдашь, но никогда не оставишь свою душу на растерзание воронам.

– Б-бездна… – сглотнул эльф, неотрывно глядя на этот шедевр мастеров Темного леса.

Он знал эти клинки! Помнил их с тех давних времен, когда был еще юн и слаб и когда ему было ох как далеко до звания лучшего меча леса! Небо! Это же те самые клинки!

– Откуда у тебя это?! – почти прошептал он, с замиранием сердца увидев в основании сак’раши до боли знакомый герб – свернувшегося клубком черного дракона, охраняющего раскидистый ясень – родовое дерево Л’аэртэ.

Белик заметно помрачнел и тоже сел, опираясь на бок недовольно заворчавшей хмеры. Бесстрашно подтянув свое «проклятие», он бережно сдул с клинков невидимые пылинки и легко приподнял, отчего на лезвиях на миг блеснул сложный рисунок эльфийских рун. И он явно не чувствовал ни дискомфорта, ни жжения, ни даже покалывания в пальцах, потому что это было его, родное.

– Белик?! Где ты их взял?!

Родовые клинки Л’аэртэ мягко сверкнули, признавая хозяина, а мальчишка вдруг посуровел и тяжело посмотрел на потрясенного до глубины души эльфа.

– Сам догадаешься или тебе все разжевывать надо? Ты ведь был в стороже?

– Да, конечно, – почти прошептал темный, все еще не в силах отвести глаз от мечей.

– Знаешь, кого там убили? Я говорю не о людях, ушастый, не о Стражах… – Белик хищно прищурился, правильно расценив выражение на побледневшем лице эльфа. – Значит, зна-а-ешь. Не можешь не знать: после вашего «Огня жизни» магией воняет еще о-очень долго. А тот ушастый был далеко не обычным… Я прав?

Таррэн вздрогнул и неверяще уставился на насупившегося пацана. Неужели правда? Преемник владыки и старший наследник темного трона был убит именно им?! Боги, боги, боги… Он догадывался, почти уверился в этом после того, как проник в память Литура, но как?! То, что погиб темный, – еще ладно. Такое изредка, но все же случается даже с самыми лучшими воинами и магами, ведь всего не предусмотришь и от судьбы не уйдешь. Даже бессмертные не могут ведать будущего. И, как оказалось, Талларен илле Л’аэртэ, старший сын владыки Л’аэртэ и надежда всего народа темных эльфов, здорово ошибся, когда похитил той ночью беззащитных детей! Ошибся в том, что убил ту белокурую девочку. И еще больше ошибся в том, что не сделал этого с ее старшим братом. Но почему после его смерти родовые клинки признали Белика хозяином?! Почему его родовые клинки теперь подчинялись человеку?! Маленькому Стражу, каким-то чудом уцелевшему после посмертного проклятия темного мага?! Ведь такого не бывает! Это просто невозможно! Талларен никогда не отдал бы их добровольно! А сами мечи никогда не признают никого, кроме своих, темных, да и то – только тех, кто равен бывшему владельцу по крови… тогда как Белик спокойно их касается, а мечи ему тихо поют. Небо! Действительно поют, как родному!

Пацан коротко сверкнул глазами и с вызовом посмотрел.

– Я же говорил, что магия на меня не действует, – напомнил он и внезапно жестко усмехнулся. – Да, ты прав: на мне кровь вашего наследника. Кровь сына вашего проклятого владыки и его смерть. Но на нем этой крови было намного больше. В том числе и моей. Он замучил до смерти мою сестру, он едва не убил моего друга, он одним словом уничтожил сторожу и всех, кто в ней был. Он заслужил. И поэтому я убил его: подло, в спину, вот этими самыми клинками. Да, это я его убил – твоего кровного родича! Я, слышишь?! Двадцать лет назад! В той самой стороже, которую он тоже осквернил! Это был я… Мстить будешь?

Таррэн покачнулся и судорожно сглотнул, в жуткой догадке воззрившись на нестареющее лицо почти тридцатилетнего человека, на котором так пронзительно выделялись зеленые глаза. И в них плескалось столько боли, столько застарелой ненависти, столько иссушающей злобы, так много осколков прежней жизни, разбитой совершенной рукой бессмертного, что он не удержался: со всего маху окунулся в чужую душу и на мгновение выпал из реальности.

– Лита-а-а! – ворвался в его уши изломанный детский крик. – Ты убил ее! Тварь! Чудовище… ты ее убил!

– И правда, – неприятно удивился знакомый до отвращения мелодичный голос, и перед его глазами на мгновение возникло изумительно красивое лицо – идеально правильное, по-настоящему совершенное, с чистыми изумрудными радужками, способными свести с ума любую женщину, и с мягкой улыбкой, от которой останавливалось сердце. Просто бог… почти такой же, как его дальний предок – Изиар. Говорят, тот был невероятно красив. Говорят, многие красавицы нашли погибель, утонув в его раскосых зеленых глазах. Говорят также, что все его прямые потомки унаследовали эту утонченную, изысканную, но порченую красоту. И почти все в той или иной степени были безумны.

Старший наследник древнего рода Л’аэртэ склонился над распятой на деревянном столе девочкой, чье жестоко изрезанное тело давно перестало походить на человеческое, и с досадой прикусил губу.

– Какая жалость! Она оказалась слишком слаба.

– Убийца!

– Умолкни, – вяло отмахнулся эльф, и вторая жертва едва не задохнулась от накатившей волны силы. Добившись тишины, Талларен илле Л’аэртэ ненадолго задумался. – Плохо. Второго такого экземпляра я уже не найду: смертные так редко дают миру красивых детей. Неужто я где-то ошибся в знаке? Неужто чего-то не учел? Придется начинать все с начала. Ну-ка, посмотрим…

– Мм…

Темный брезгливо приподнял кончик простыни, несколько мгновений изучал истерзанное детское тельце, пару раз ткнул в него ухоженным пальцем и наконец резким движением столкнул бездыханную малышку на пол. После чего так же задумчиво посмотрел на мечущегося на соседнем столе ребенка и равнодушно пожал плечами.