Джозеф Дилейни - Арена 13. Кровь [litres]

Сколько здесь было лаков! Слишком много, и слишком близко от нас. Сейчас они не двигались, введенные в глубокий транс.

– Не очень красивое зрелище, да? – спросила Квин.

– Когда их сразу столько, есть в этом что-то жутковатое, – отозвался я.

Она кивнула.

– Большинство зрителей никогда этого не видят. Та же ситуация, что и с бойней: все с наслаждением уминают стейк, но не хотят думать о животных, которых забили и расчленили, чтобы люди могли набить животы. У лаков почти такая же доля – они сражаются и тренируются, но большую часть времени спят.

Тревога не покидала меня до тех пор, пока мы не оставили спальню позади и не зашагали дальше по тоннелю.

– И сколько тут спален? – спросил я.

– Кроме этой есть еще три, – ответила Квин. – Самые успешные механики, такие как мой отец, имеют собственные хранилища под аренами, но большинство держат своих лаков здесь. Почти все лаки сражаются на аренах с первой по двенадцатую. Но, конечно, есть и дикие лаки…

– Дикие?

– Я имею в виду, неприрученные… Те, у кого нет хозяев.

– Ты шутишь!

Лаков, которые сражались на Арене 13, приобретали у Торговца именно для этой цели. Диких лаков, лишенных человеческого контроля, я никогда и представить себе не мог.

– Сам увидишь. Уже недалеко.

Квин играла на моих нервах. Впереди и вправду неприрученные лаки или это очередная ее шуточка?

К моему облегчению, мы просто подошли к железной решетке, которая преграждала вход в темный боковой тоннель, уходивший круто вниз.

– Посмотри, – Квин показала на недавно починенную часть решетки (остальные прутья были ржавыми и более старыми). – Этот тоннель перекрыли, и не зря. Там, внизу, лаки – никто не знает сколько, – которых никто не контролирует и которые выживают как могут: наверное, пожирают крыс и друг друга. Большинство опасных тоннелей перекрыли так же, как этот. Но дело в том, что даже Киро не знает всех ходов и переходов. Я уже предупреждала, чтобы ты всегда держался тех, которые хорошо освещены.

– Кто такой Киро? – спросил я.

– Он официально отвечает за Общину, за всю подземную зону, где есть кухни, тренировочные залы и даже незаконные арены. Всем этим заправляет Киро. Через несколько минут я покажу его тебе.

Повернувшись, Квин повела меня по другому тоннелю, и вскоре мы оказались на уступе над высоким обрывом, глядя сверху вниз на естественный амфитеатр, освещенный кольцом факелов. До сих пор нам не встретилось ни души, и меня удивило, сколько тут собралось людей. Вокруг арены расселись несколько сотен человек, и негромкий гул разговоров напоминал гудение сонного улья в жаркий летний полдень. Горячий, влажный и совершенно неподвижный воздух пропах старым потом.

Чем дальше от арены, тем выше поднимались сиденья, – значит, самый лучший обзор открывался с задних рядов. Тут не было огромного канделябра Арены 13, лишь факелы по периметру, поэтому многие сиденья оставались в тени. Сама арена освещалась парами перекрещенных факелов, укрепленных высоко на колоннах в каждом углу. Границы арены отмечались еле видными бороздами в полу, и мне подумалось, что вместо того, чтобы отталкиваться от стен, как случалось на Арене 13, противники здесь то и дело будут оказываться за пределами поля боя.

– Посмотри на пол, – сказала Квин, словно поняв, о чем я думаю. – Посмотри на песок.

Место сражений было посыпано толстым слоем песка, и рядом с каждой колонной высились песчаные кучи.

– Песок нужен, чтобы впитывать кровь, – сказала Квин. – Здесь лаки сражаются друг с другом без оружия и доспехов, только с горловыми втулками. Теоретически победу дает «обрыв» противника, как и в бою на Арене 13, но обычно проигравший погибает. Это очень кровавый бизнес.

– А что мешает им выходить за пределы арены? – спросил я.

– Просто подожди и увидишь. Ты будешь поражен.

Внезапно гул беседы сделался громче, отдавшись эхом от свода и стен пещеры. На арену шагнул крупный человек с животом, нависающим над кожаным поясом, и поднял руки, призывая к молчанию.

– Киро, – прошептала Квин. – Что ж, давай останемся и посмотрим первое состязание. Меня тошнит от этого бизнеса, но я думаю, ты должен увидеть бой – тогда поймешь, насколько отвратительные вещи происходят в городе. Одно хорошее можно сказать про отца: несмотря на свою страсть к деньгам, он не имеет никакого отношения к тому, что здесь творится.

– Если бои незаконные, почему их никто не прекратит? – спросил я.

– Потому что здесь все завязано на деньгах, – с отвращением скривив губы, ответила Квин. – Лаки умирают тут каждую ночь, но никто ничего не делает, потому что для всех причастных это прибыльное дело, особенно для игорных домов. И Киро тоже получает куш жирнее своего брюха. Только лаки страдают, – а кого здесь, внизу, они заботят?

Я удивленно уставился на Квин: ее явно глубоко задевали здешние порядки.

– Но я думал, в отличие от нас лаки ничего не осознают.

– Так говорят все, но я ни на миг в это не верю. А ты?

Я вспомнил, как глядел на меня мой лак – можно было подумать, что он оценивает меня.

– Возможно, они не думают так, как мы, – продолжала Квин, – но все, что движется и дышит, наверняка имеет сознание, так? И не пытайся сказать, будто лаки не чувствуют боли. На Арене 13 они защищены доспехами, но здесь страдают от тяжелых ран.

Киро шагнул на арену, и несколько мгновений спустя туда же ступили два лака и встали друг напротив друга; каждый держал по два длинных меча. Металлические ошейники удерживали на месте горловые втулки, но, если не считать ошейников и набедренных повязок (у одного – голубой, у другого – зеленой), лаки были голыми и даже босыми. Я впервые увидел, как выглядят их тела. У лаков и правда совершенно отсутствовали волосы – не только на голове, и их натертая маслом кожа блестела в свете факелов. Спина, плечи и руки были переплетением мускулов, причем без доспехов руки выглядели еще длиннее. А вот ноги меня удивили: они казались слишком тонкими, чтобы выдержать вес массивного тела. Я не сразу понял, что такие ноги созданы для скорости.

Внезапно раздался резкий дребезжащий звук, и из пола выскочил круг длинных клинков с направленными внутрь острыми краями. Круг обозначал границы арены.

Квин оказалась права – я был потрясен. Я понял, чем грозят эти клинки ничем не защищенным телам.

Появление клинков послужило сигналом к началу состязания, и два лака стали осторожно огибать друг друга.

Внезапно они ринулись в атаку, крутя и полосуя своими мечами. Меня удивила скорость их движений: на Арене 13 я ни разу такого не видел. Возможно, там они двигались медленнее из-за правил Трига и необходимости защищать бойцов-людей.

Я почти пропустил тот миг, когда клинок полоснул по плечу лака в голубой набедренной повязке. Брызнула кровь, раздались возбужденные возгласы и приветствия зрителей. В следующую секунду раненый лак нанес ответный удар, рубанув по груди своего противника в зеленой повязке; тот пошатнулся и чуть не упал.