Галина Гончарова - Голос рода [litres]

– Ах да. Итак. Я – новый герцог Карнавон. Это моя супруга, ее светлость герцогиня Карнавон. Все домашние дела находятся в ее ведении. Если кто-то ослушается – пеняйте на себя.

Вышло… своеобразно. Не совсем по правилам, но зато очень убедительно. Алаис нежно улыбнулась ряду слуг в черно-красных ливреях.

– Здравствуйте. Меня зовут Алаис Карнавон, а вы можете называть меня госпожа герцогиня или просто – ваша светлость. Сегодня мы отдыхаем с дороги. Распорядитесь, чтобы мужу и мне принесли в покои ванну. Вы не возражаете, монтьер?

Таламир поощрительно кивнул, мол, не возражаю. Действуйте, дорогая жена.

– Ужин накройте в малой гостиной, – откуда-то выскочило это название, – а завтра мы подробнее побеседуем со всеми, кто здесь работает. За лень и нерадивость я буду выгонять, но тем, кто хорошо выполняет свою работу, бояться нечего. Прошу остаться дворецкого и кухарку, остальные могут заняться своей работой.

Себе Алаис тоже поставила слабую троечку, но лиха беда начало?

С дворецким обговорили имеющихся слуг, гостей, размещение их в доме, личную прислугу герцога и герцогини, привычки и пожелания. Пока краткий список, потом будет более полный.

Приемы?

Нет, вот этого Алаис не планировала. Примерно представляла, как надо, но откровенно боялась не справиться. Одно дело – празднество в замке, на берегу, считай, для своих, другое – все эти великосветские расшаркивания. Хотя Таламир наверняка потребует…

Ладно!

Подумаем об этом потом!

И Алаис со стоном наслаждения завалилась в здоровущую ванну с горячей водой. Добавила ароматическое масло и долгое время сидела, просто откинув голову на бортик. Потом попросила служанку вымыть ей волосы, что та и осуществила. Ловкие пальцы касались кожи женщины, аккуратно массировали голову, и Алаис откровенно наслаждалась жизнью. Расслабление. Покой и тишина.

Настроение слегка портили супруг, звучно моющийся в соседней комнате, и мысли о тьере Эфроне, которого сгрузили в одну из маленьких комнат, как тюк с соломой. Всю дорогу он провел в седле, под строгим присмотром, но на стоянках они с Алаис все равно встречались взглядами. И такой незамутненной ненависти она давно ни в ком не видела. А за что?

За то, что не дала играть своей жизнью? Использовать себя? Убить?

За то, что осталась в живых?

Но Алаис точно знала, доберись до нее тьер Эфрон – и жить она будет очень плохо и недолго. Да и черт с ним! Или Ирион – тоже неплохо.

Или…

Интересно, а когда Таламир отправит Эфрона к королеве?

Алаис отпустила служанку и вышла из ванны. Сама вытерлась, не доверяя никому, сама заплела слегка подсушенные волосы в толстенную косу, мельком подумала, что при побеге ее придется отрезать, а жаль. Такую гриву вырастить – не один год нужен! И так-то не красавица, а тут последнего лишают. Но жизнь всяко дороже.

Уселась у камина прямо на ковер и протянула руки к огню. После горячей воды хотелось тепла. Наслаждаться им, впитывать каждой клеточкой, а то, чем черт не шутит, прямо тут и уснуть. Ковер дико мягкий, ворс такой, что рука тонет, – надо пользоваться.

Дверь скрипнула, и на пороге воздвигся тьер Таламир, запахивая халат, из-под которого торчали волосатые конечности. Чуть-чуть кривоватые, с год нестрижеными ногтями, но разве это важно для настоящего мужчины? Особенно когда он решительно вознамерился отдать супруге все долги с процентами! Ну ладно, сейчас он хотя бы не воняет…

После секса мужчин легче расспрашивать – эту истину знали все шпионки. Алаис ее тоже знала и пользовалась. Таламир точно попадал под данный постулат, так что грех было не попользоваться.

Вот и сейчас, разнежившись на ковре у камина – до кровати «любящие» супруги так и не дошли, Таламир едва не мурлыкал. Алаис, вспомнив старые навыки, предложила ему сделать массаж – и теперь усердно разминала мужчине плечи. Получалось очень неплохо, судя по довольному урчанию. Ну да, Мишке когда-то тоже нравилось…

Пальцы погрузились в мышцу, аккуратно размяли ее…

– Так не больно, монтьер?

– Нет. Левее еще надави, – голос был откровенно сонным.

– Монтьер, а когда вы отправитесь ко двору?

– Я – завтра же.

– И Эфрона с собой заберете?

– Не сразу. Думаю, через три-четыре дня.

Алаис прикусила губу. Плохо, очень плохо. Или пусть забирает? Хорошо бы, чтобы Эфрон выбрался, «похитил» ее и увез, тогда искать будут двоих, а ей будет легче прятаться. Опять же, можно отправить Таламиру записку с требованием о выкупе – и удрать подальше. Но вряд ли она успеет…

Хм-м…

А если… нет, говорить с Эфроном об этом никак нельзя! Надо сыграть его втемную. И…

Алаис усмехнулась про себя. Подло? А ее тоже никто жалеть не будет.

– Монтьер, вы настаиваете, чтобы Тарла оставалась моей личной служанкой?

– Да, Алаис.

Еще бы. Ты ее трахаешь, она тебе стучит так, что дятел-долбун отдыхает, – великолепный симбиоз. Жаль, жена против.

– Она не знает столицы и мод. Могу я нанять кого-то более осведомленного ей в помощь?

– Сделайте ее главной – и пусть работает. Научится.

– Да, монтьер.

Алаис продолжила разминать мышцы плеч, постепенно спустилась по позвоночнику, потом опять поднялась вверх, и опять спустилась. Пальцы ныли, но разрабатывать их все равно надо. Жаль, нельзя открыть в этом мире салон красоты – массаж, маникюр, педикюр, завивка, укладка…

Или можно будет попробовать?

Обдумаем потом.

– Хорошо, монтьер, что вы позволили мне ехать в карете одной. Эта глупышка так утомляет своей болтовней.

Таламир мурлыкнул что-то неразборчивое.

– Она восхищается вами. Монтьер, вы герой девичьих грез…

Мужчина перевернулся на спину и опять сграбастал жену в охапку. Кажется, она немного перестаралась с массажем…

Алаис лежала, смотрела в стену и обдумывала свой план. И складывался он все четче и яснее. Да, именно так она и поступит. Сбежит, как можно скорее…

Прости, дорогой супруг, мне тебя жаль, но себя – больше. А с кем размножиться, ты всегда найдешь.

Эрико Даверт ехал домой.

Ему было грустно, ничего не хотелось, да и на душе кошки скребли.

Домой…

Отец…

Сочетание этих двух слов ввергало в откровенную тоску. Эттан Даверт наводил на Эрико не просто ужас – нечто неописуемое. Эрико дико завидовал брату, который не просто понимал отца, а поддерживал и мог найти с ним общий язык. Сам же Эрико под хищным взглядом Эттана чувствовал себя просто ничтожеством. Слизняком, неясно зачем спустившимся с капустного листа. Слизняком, которого сейчас раздавят ногой с особым цинизмом и жестокостью.

Эрико завидовал и Лусии – единственная девочка в семье, к ней особое отношение. И даже Родригу.