Ирина Котова - Королевская кровь. Огненный путь [litres]

В вопросах безопасности Алекс был жутко дотошным.

Подземелье встретило Макса и Михея холодом и сыростью. Снаружи было градусов двадцать пять, не меньше, здесь же – не больше десяти. Они проморгались, привыкая к темноте после солнечного дня, запустили в воздух Светлячки и сигнальные маячки на нежить – и пошли вперед.

Сильно пахло гниющими водорослями, полы оказались склизкими, неровными, со следами грубой обработки. То и дело попадались ямы с черной вонючей водой. Каменный коридор под небольшим уклоном поднимался вверх и расширялся. Еще через несколько шагов неслышно засигналили маячки, раздалось знакомое похрюкивание – и навстречу им выбежала первая тварь, удивительно крупная для этого подвида, размером с хорошую свинью.

– На рыбе так откормились? – недовольно буркнул Макс, создавая огненные Лопасти.

– На рыбаках, – съязвил Михей, отступая в сторону, чтобы не мешать другу. За первой несущейся тварью устремились ее товарки – и у друзей-магов пошла привычная, несуетная работа. Нежить точечно испепеляли, не используя сильные заклинания, – кто знает, как отреагирует скала и не окажутся ли они похоронены под массой камня, если ударят чем-то помощнее.

– Надо разделяться, – проворчал Тротт через полчаса, измельчая Лезвиями еще с пяток крупных хоботочников почти не глядя. – Надо, Миха, иначе мы так неделю будем друг за другом топтаться. Никого крупнее тут точно нет, щиты наши минимум сутки выдержат, даже если в них по сотне зубастиков будет биться. Данилыч прав, перестраховываясь, но мы же умрем тут от скуки.

Михей подумал, вспоминая расположение пещер, и нехотя кивнул. Сашины предосторожности он тоже понимал, но они с друзьями давно вышли из нежного возраста. А если совсем честно, то каждый из них и в одиночку мог бы здесь справиться.

– Дойдем до ближайшей развилки, запломбируем этот коридор и разделимся, Малыш.

Это была плохая идея, последствия которой хорошо обтесали еще один свойственный инляндцу порок – самонадеянность. Не прошло и двадцати минут после разделения, как на очередной развилке от звука его шагов или от вибрации заклинаний произошел обвал. Сверху на щит разом осело несколько десятков тонн горной породы – Тротт даже не успел среагировать. Только зубами скрипнул от опустившейся на плечи тяжести. Ни шагу сделать – щит и так на грани, – ни крикнуть. Сил хватило дернуть сигналку на запястье; оставалось только надеяться, что Михей, как находящийся ближе всех, успеет добежать прежде, чем скала довершит начатое.

Тротт обливался по́том, но упорно укреплял защиту. Если хотя бы часть обвала соскользнула по куполу вниз! Но нет, по границе щита остались лежать сверзившиеся в первые секунды валуны, а основная масса, видимо, нашла точку равновесия на вершине щита и благополучно замерла. И как-то не до ощущения себя всесильным гением, когда вот-вот тебя перемелет камнепадом или сожрут всё прибывающие на запах живой плоти хоботочники. И когда начинают потрескивать кости на лодыжках и ныть плечи, сразу вдруг понимаешь, что и высыпаться надо, потому что бессонница режет резерв вдвое, и не пренебрегать практиками на расширение этого самого резерва. А нежить словно чувствует твою слабость и усиленно, перескакивая через осыпавшийся камень, бьется о щит. В другой раз ты бы этого и не почувствовал, но сейчас, когда так важно равновесие и все силы брошены на укрепление купола сверху, каждый удар может стать последним.

Время тянулось невыносимо медленно, а резерв уходил с удручающей скоростью. Макс потушил Светлячки и остался в кромешной тьме – даже такая кроха силы позволит выиграть еще с десяток секунд. От немыслимого напряжения кружилась голова, и ему казалось, что он слышит, как потрескивают и лопаются в теле жилы. В глазах вдруг плеснуло красным – неожиданно тьма расступилась, и Тротт снова увидел и низкий коридор, уходящий вперед, и обезумевших от запаха его страха и горячей крови хоботочников, и щебенку, с шорохом скользящую по куполу щита вниз. Все выглядело странно монохромным, будто состоящим из теней разной плотности, из всех оттенков тьмы.

В ушах шумело, и он даже не сразу услышал, когда сзади раздались быстрые шаги. Михей несся на помощь, матерясь так, что нежить должна была только от этих заворотов упокоиться. Глаза резануло от сияния Светлячков, Макс заморгал, привыкая. По щекам потекли слезы. Щит чуть дрогнул – Тротт ощутил знакомые вибрации Стазиса.

– Держись, дружище, – запыхавшись, попросил Михей. – Как же ты так… Слушай. Хоботочники в заморозке. Я сейчас перехвачу щит. Не знаю, на сколько хватит сил, поэтому сразу разворачивайся и прыгай. Надеюсь, продержусь. Один рывок, Малыш. Осилишь?

– Осилю, – просипел Макс. Его колотило от адреналина, подташнивало, и ощущение было, что еще минута – и его просто размажет в крошку. Над головой вдруг полегчало, будто с плеч сняли тяжеленный мешок, и Михей крикнул:

– Назад, прыгай, сукин ты сын!

Тротт неуклюже развернулся, прыгнул, почти не глядя куда. Вмазался в тушу хоботочника – тот вдруг сдулся словно шарик и рассыпался прахом, – перекатился через голову, чувствуя на губах привкус вонючей пыли, и помчался вперед. Вокруг него рассыпа́лась в пыль застывшая нежить, но думать и удивляться этому было некогда. Впереди орал Михей.

– Упускаю… Макс, беги!!!!

Позади утробно заворчало, и гулко ухнула земля. Коридор затрясся, в спину полетели камни. Макс нырнул под щит Михея, и тот от души долбанул по оставшимся хоботочникам стеной огня, развернулся – и маги помчались вперед, прочь от пластами оседающего хода.

Остановились в одной из зачищенных пещер. Макс сел на пол, прислонился к стене, переводя дыхание. Перед глазами плясали красные пятна.

– Как ты? – Михей пощупал ему пульс, провел рукой над телом, сканируя.

– Нормально, – прерывисто выдохнул Макс, хотя его состояние было трудно назвать нормальным. – Спасибо, что вытащил, Миха. Подкачаю источники и буду как новый. Далеко мы от выхода? Воздуха бы мне… дышать трудно.

Михей что-то прикинул.

– Километра полтора. Дойдешь? Или сейчас тебя подлечить?

– Дойду, – голос был сиплым, плечи дико болели, как и голова. – Не траться, вдруг еще твари встретятся. На берегу подлечишь. Сейчас… встану… только дай передохнуть пару минут.

– Отдыхай, – Севастьянов отстегнул от пояса флягу с водой, дал другу. Помолчал, прислушиваясь – не раздается ли хрюканье поблизости, – и вдруг поинтересовался: – Ничего не хочешь мне рассказать, Малыш?

– Ты о чем? – Макс, морщась, прощупывал ноющие плечи.

– Я о хоботочниках, которые от твоего прикосновения рассыпались, – напряженно пояснил Севастьянов.

– Да я сам ничего не понимаю, – откликнулся Тротт. – С утра пил тонизирующую настойку; может, побочный эффект?