Ирина Котова - Королевская кровь. Огненный путь [litres]

– А ты слишком прагматичен, – огрызнулся Михей. – Я присягал ей на верность, Малыш. Могу ли я позволить, чтобы ее имя трепали во всем магическом мире?

– Если на одной чаше весов лежат твой здравый рассудок и безопасность окружающих, а на другой – доброе имя королевы? Дай подумать, – язвительно сказал Макс. Начавшаяся ссора его раздражала. – Я вот не уверен, что, загляни сюда Алекс или Вики, меня не сорвет. И я скорее пойду в храм и раскроюсь, чем буду подвергать их жизнь опасности.

Михей сощурился.

– А если на другой чаше весов лежит твоя свобода и дело всей жизни, Макс? Готов ты из-за страха сорваться пожертвовать ими? Для МагКонтроля все мы преступники, и неважно, по своей воле ты взял энергию у других людей или нет, – ты уже опасен. А ты сейчас ощущаешь голод? Заметь, мы сидим после инъекции почти полчаса, а окружающий мир, – он кивнул на растения за окном, – еще не высох. И такого голода, как утром, я лично не ощущаю.

Тротт прислушался к себе и неохотно кивнул, останавливая ненужную ссору. Тянущее чувство беспокойства и озноб пропали, как только он вколол препарат.

– Может, есть способ как-то избавиться от энергии, что мы впитали?

– Способ есть, – угрюмо сказал Михей. – Это передавалось в нашей семье. Например, искупаться в проточной воде – не в душе, там слишком слабый поток и уберет совсем немного, а в реке с быстрым течением или под водопадом постоять. Но выйдешь ты оттуда очень голодным, друг мой, и точно не сможешь сопротивляться тяге подпитаться. Раньше, когда был жив последний король династии Гёттенхольд, его сила каким-то образом купировала этот голод у подданных с темной кровью.

– Гёттенхольда нам взять неоткуда, – буркнул Тротт, – значит, нужно решать, что делать.

– Макс, давай подождем денек, – предложил Михей после небольшой паузы, и голос его был тверд. – Я верю в твой гений, дружище. Если мы до сих пор не сошли с ума, значит, твои препараты действуют. У тебя есть запас?

– Да, – кивнул Тротт. – Есть и ингредиенты, за сутки сделаю еще. Но, Миха, повторяю: он не испытан на блокировку сильной тяги к энергии. Я не могу ничего гарантировать, и это заставляет меня нервничать.

– Давай так, – успокаивающе проговорил Севастьянов. – Сделаем сейчас по уколу. Выдашь мне с собой партию инъекторов с препаратом. Обещаю: если начну снова тянуть энергию – сразу сделаю укол, открою Зеркало к тебе и перенесемся в храм. Если нет… то будем благодарить всех богов, что с нами все в порядке. С какой периодичностью, как думаешь, нужно делать инъекции?

– Полагаю, надо пробовать, – хмуро проворчал Тротт. – Для начала – через час, потом – через полтора, если нет проблем, потом – через два и так далее.

– Так и сделаем, – согласился Михей. – И если тяга, несмотря на уколы, появится, пойдем сдаваться. Я буду настороже, дружище. Согласись, это разумно.

Он хорошо знал, на что поймать Макса – рациональность у инляндца всегда превалировала над остальными чувствами.

Михей ушел. Периодически он отзванивался по стационарному телефону, радовал, что все в порядке. Макс, колдуя над усилением препарата, сам наблюдал за собственным состоянием и не мог не признать, что инъекции работают. Так прошел день.

Перед сном он еще поговорил с Михеем – в голосе друга слышалось явное облегчение. Полковника окликнула жена, он ответил с виноватыми нотками. И Тротт, снова вколов себе теперь тройную дозу, лег спать.

А ночью он, в середине совершенно обычного сна, вдруг ощутил ужасающее чувство падения в бездну, которое всегда предваряло сны о Нижнем мире, а затем на него накатил целый ворох ощущений, которых никогда не было в прошлых снах. За жизнью своего дар-тени, Охтора, Макс наблюдал раньше словно из его головы, но все чувства были приглушены – он почти не чувствовал вкуса или запаха, не ощущал напряжения, когда бежал, да и боль была отдаленной, словно через одеяло. Единственное, что ему было полностью доступно, – это воспоминания, воспринимавшиеся как собственные. И Охтор точно так же воспринимал его воспоминания.

Но сейчас именно он, Макс, управлял крылатым телом, ощущал запах папоротникового леса, слышал чавканье воды от мхов под ногами. И чувствовал тяжесть крыльев за спиной. И, не успев даже удивиться, сделал то, что так давно хотел ощутить, – расправил крылья и взлетел.

Он поднялся так высоко, как мог, и потом долго парил над зеленым лесом, разглядывая кажущееся крошечным поселение дар-тени с домиками-коробочками, и близкие горы, и море, оказавшееся совсем недалеко, и далекую полосу песчаной косы, выступающую в зеленоватый залив. Ближайшая твердыня, принадлежащая тха-нору, которого он потом, через много лет, убьет, тоже была видна, как и тоненькая нитка дороги, и огромная грозовая туча.

Грозы здесь были опасные, поэтому Макс снизился, опустился прямо у частокола вокруг поселения и пошел к своему дому. Общие воспоминания сделали выстроенный руками его дар-тени дом знакомым и своим.

Мысль о том, что нужно возвращаться, а он не знает, как это сделать, настигла Тротта через пару часов. Но это оказалось легко. Нужно было только закрыть глаза и захотеть.

В своем доме в инляндском лесу Макс проснулся поздним утром, корчась от холода и спазмов, еле-еле дотянулся до шприца с препаратом и вколол его в бедро, а потом еще с полчаса лежал, приходя в себя и прислушиваясь: нет ли голода? Нет, препарат помог – и теплее становилось, и мышцы начинали слушаться. Но все же он ощущал себя очень слабым. Казалось, что всю энергию, которую Макс получил от королевы, он потратил на этот нырок в Нижний мир.

Тротт, как только сумел подняться, позвонил Михею, но телефон не отвечал. Забеспокоился, попытался открыть к другу Зеркало – и удивленно наблюдал, как рушится оно осколками.

Когда Макс, уже дергаясь от недобрых предчувствий, строил пятое по счету Зеркало, зазвонил телефон. Он бросился к нему, схватил трубку. Только бы Михей!

Но это оказался не он.

– Макс, – раздался озабоченный голос Алекса, – мне нужна твоя помощь.

– В чем дело, Саш?

– Ко мне сейчас обратился Игорь Иванович Стрелковский, помнишь такого?

– Имя знакомое, – подтвердил Тротт.

– Это руководитель Управления государственной безопасности Рудлога, Макс. И произошедшее касается нас напрямую. В Верхолесье, где служит Миха, чрезвычайная ситуация.

Макс сжал трубку мгновенно повлажневшей ладонью, закрыл глаза и привалился лбом к стене.

– Городок накрыт щитом невероятного размера, – продолжал Александр, – внутри творится что-то невообразимое. Жители, те, что уцелели, собрались у щита, умоляют их забрать, утверждают, что родные падают на ходу, засыпают или вовсе мгновенно умирают. Боевые маги не могут проникнуть внутрь. Я уже здесь, Макс, это аномалия какая-то. Ты обязан на это посмотреть. И Михей внутри, но до него не дозвониться, не открыть Зеркало, как и до остальных боевых магов из гарнизона. С ним точно что-то случилось. Это что-то очень серьезное, если смогло блокировать нашего Миху. Помоги мне, Макс.