Владимир Лещенко - Торнан-варвар и жезл Тиамат

Он был перегорожен массивной металлической решеткой.

Торнан протянул руку, намереваясь попробовать крепость прутьев.

– Нет, – остановил его фомор. – Надо сначала проверить, не припасли ли хозяева для нас какой гадости?

Осмотрев и осторожно коснувшись решетки пальцами и некоторое время выслушав тишину, маг подтвердил, что никаких ловушек быть не должно.

– А тут колдовских штучек каких-нибудь нет? – осведомилась Марисса.

Чикко что-то пробормотал странным свистящим полушепотом.

– Нет. Никакой особой магии здесь нет. Впрочем, решетка немного светится – если смотреть по-настоящему. Вполне вероятно, что, когда ее ковали, применяли какие-то чары.

Решетка, может, и была магической, только даже магия не устоит против человеческого ума. Металл не ржавеет в пустыне, зато раствор, скрепляющий кирпичи, бессилен против некоторых снадобий.

И уже вскоре они пролезали на ту сторону коридора.

Еще несколько сотен шагов, и в свете факела им стали видны широкие красивые ворота, покрытые золотом и резьбой. С двух сторон от ворот находилось по три маленькие двери друг напротив друга.

Торнан толкнул одну из них, и она распахнулась.

Они оказались в небольшом зале, где свет от их светильников дробился в зеркально отполированном камне, облицовывавшем стены. В центре зала стоял резной обсидиановый трон, а напротив него – амфора из мутного стекла на постаменте, охраняемая сидящим бронзовым драконом. Вернее, драконицей: существо имело женскую грудь и вполне человеческую голову с миловидными чертами лица.

Марисса поклонилась статуе – девушку, кажется, ничуть не смутила странная ипостась ее богини. Чикко между тем различил исходящее от амфоры чуть видимое сияние.

– Он там, – сообщил он. И направился к постаменту.

– Нет! – рявкнула Марисса, и Торнан вздрогнул от этого крика, прозвучавшего в этом давным-давно безлюдном месте. – Только я могу… Могу его взять!

Строевым шагом она прошла мимо оторопевшего Чикко, сунула руку в амфору и извлекла оттуда короткий столбик, в свете горящего масла казавшийся темно-пурпурным.

– Красный! – восхищенно воскликнула она. – Мой цвет! – И тут же начала восхвалять богиню.

Торнан между тем подошел к трону и вдруг уселся на него.

В тот момент он ни о чем не думал. Ни о том, что это может оскорбить каких-то богов, ни о том даже, что это может быть небезопасно с точки зрения разных ловушек. В конце концов, может же уставший человек просто сесть в кресло, пусть и каменное?

Чикко увидел, как магическая аура этого места, обычно бледная, вдруг начала наливаться красным. И трон тоже начал слегка светиться. Нехорошо светиться…

А потом что-то, показавшееся ему порывом ледяного ветра, ворвалось в зал сразу через три дальних прохода. Торнан ничего не почувствовал, только недоумевал: почему Чикко так себя ведет. Но Чикко понял – сейчас ими займутся…

– Бежим!!! – взвизгнул он.

И Торнан с Мариссой почувствовали – лучше последовать совету.

Праздник получился веселый, на славу. На Поляне Ситтов развели костер, достали хмельные меды, сваренные по пришедшим издревле рецептам. Меды летние, не зимние – легкие, от коих захмелеть не так-то просто…

Но хмель есть хмель, и поэтому, когда к полуночи на поляну вдруг опустился густой туман, да такой, что еле-еле можно было разглядеть соседа, никто особенно не взволновался. Все лишь сгрудились у костра, продолжая веселье. Хотя не все…

Унур с Елгой решили прогуляться: с другой стороны поляны текла речушка, и они направились прямо к ней. Им вслед добродушно посмеивались – было ведомо, что по осени, как покраснеют листья, быть свадьбе между сыном кузнеца и дочерью знахарки… Так что пусть их.

От костра приглушенно доносились радостные крики отмечавших завершение лета, но молодые люди их не видели – все поглощало окружающее молочно-белое сияние. Вдруг Унур остановился и показал рукой вперед:

– Смотри – что это?!

И действительно: в тумане белело какое-то странное сооружение, более всего напоминавшее древние дольмены, что стоят на Красных холмах. Только будто не из камня, а из белого света. В море тумана выделялись два сгустившихся столба, наверху соединявшиеся в арку…

Потом, правда, оба они вспоминали увиденное по-разному. Если парень зрил лишь смутные силуэты арки и столбов, то Елга видела арку и ступени лестницы, уводящие куда-то вверх, два столба этой арки в виде мраморных колонн и замок, смутно проглядывавший наверху лестницы, и даже смутные тени, двигающиеся там, за гранью…

Девушка сделала шаг, другой…

– Елга, стой! – крепкая рука кузнечного подмастерья схватила девушку. – Не пущу!

И в тот же миг арка начала медленно таять в воздухе, стал рассеиваться и туман… Сквозь поредевшую мглу вдали маячило красное пятнышко костра, и от него почему-то бежали к ним друзья с испуганными лицами.

– Вы где гуляете? – закричали они. – Уже рассвет! Мы уж испугались – слопали вас сиды аль волколаки!

– Как рассвет? – удивленно переглянулись Елга и Унур. Всего прошло-то…

И запнулись оба – над кромкой леса поднималось тяжелое красное солнце первого осеннего дня.

Нервно выругавшись, Чикко приподнялся в стременах и начал озираться по сторонам.

Торнан подъехал поближе.

– Что-нибудь случилось, Чикко? – спросил он.

Чикко вынул из седельной сумки пригоршню изюма и сунул в рот.

– Добрались вроде…

Торнан бросил взгляд туда, куда он глядел.

Там возвышались выступившие из степного марева высокие башни с синими, в цвет неба, куполами.

Марисса жалобно охнула, но тут же справилась с собой. И когда они совсем скоро проехали в неохраняемые ворота Алавара Древнего, она горделиво возвышалась в седле, словно и не было позади перехода через пустыню и спуска в треклятую гробницу, закончившегося бегством непонятно от чего. А потом еще нового перехода через пустыню и эту сухую степь.

…Улица кишела народом. Сновали ребятишки в одних набедренных повязках на грязных чреслах и закутанные в глухие покрывала старухи. Погонщики волов тащили своих подопечных за кольца в сизых ноздрях…

Они ехали мимо глухих стен, обмазанных глиной и побеленных, мимо узких (чтобы чужаки не вломились гурьбой) дверей, украшенных грубоватой резьбой, мимо проемов, завешанных ветхим войлоком, вдыхали ароматы горелого масла и жареного мяса…

Бедные кварталы кончились. И Алавар поразил их высокими белыми башнями с ярко-красными черепичными крышами, домами, тонущими в зелени благоухающих садов, мощенными известковыми плитами улицами и ярким блеском слюды и дорогого стекла в окнах.