Алексей Изверин - Чужое тело

– А ну назад! – Я оттолкнул крестьянина, который было намеревался поцеловать мне руку. – Не надо этих нежностей телячьих. Где содержат-то хоть, знаешь?

– На рынке. – Вздохнул крестьянин.

– На каком еще рынке? – в небо спросил я.

– На рабском рынке, ваше высочество. В порту, – сказал мне сержант.

– Так, откуда, почему не знаю?

– Это не самое приятное место в городе, ваше высочество. Я бы туда не стал ходить без серьезной охраны.

– Интересные дела. То есть ты хочешь сказать, что их продают?

– Да, ваше высочество, это так, – закивал староста крестьян.

– Вот дела. Децимал, я чего-то не понимаю. Почему это делают?

– Потому что они крепостные крестьяне, ваше высочество, – неохотно ответил Седдик. – Это такая же вещь, как конь боевой, посуда, мебель… Их можно купить или продать. Или просто поубивать. Как будет угодно господину. Их зовут «неимущие». Им ничего не принадлежит. Их тела, имущество и умения принадлежат их господину, а души принадлежат богам [13] Ничто не принадлежит вам, ваши души принадлежат Богу, а тела, имущество и все, что вы имеете, является моим (из помещичьего устава, определяющего повинности крестьян, середина XVII века). .

Я вспомнил, как сержант рассказывал про то, как продавал своих крепостных. Времена тут такие. Спартак-то, возможно, уже был, но Пугачева еще не было. И о том, что насильный труд неэффективен, еще никто не думал серьезно. Эффективнее труд тогда, когда за него платишь побольше, а потом на эти же деньги рабочие твою продукцию покупают [14] Приписывается Генри Форду. .

– Так, понятно. Но почему семьи продают отдельно? Так можно?

– Можно, но не делается обычно [15] Практика не продавать крестьян отдельно от семьи привилась в России чуть ли не перед отменой крепостного права. Естественно, ее не соблюдали. Герой вспоминает именно про то, что было написано в учебнике истории времен СССР. .

– Понятно. – Я покачал головой. – Мастер Виктор. Мне нужен человек, который пойдет на рынок этот и выкупит семьи людей… Сколько это будет по деньгам?

– Два золотых в среднем.

– Ого, отлично… – Я как раз получил от матушки сотню. Дешево тут народ ценят.

– За человека.

Едва не выругался вслух.

– Так. Вы, трое. Сколько человек у вас там?

Крестьяне принялись считать, загибая пальцы и шевеля губами.

– Пять раз по десять и еще три.

– …нуться, – громко сказал я по-русски. Это же почти весь запас денег! Сотня золотых! А еще надо с сержантом обязательно расплатиться… Может просто не хватить этих денег. К тому же, спросит вот меня матушка-королева: «А на что ты эти деньги потратил?» И что мне ей отвечать? Прикупил себе немного крепостных, матушка… Так, поиграть, пусть мне домик построят или поле за замком распашут. Можно?

– Так, троица. – Поглядел на крестьян. – Ваших… Именно ВАШИХ семей там сколько? Ваших родных и близких? Ну, говорите давайте, что себе языки пооткусывали?

Начал говорить что-то младший, но старший прервал его, ткнув в бок:

– Ваше высочество, мы всей деревней решали. Как же так, как мы потом предкам и соседям в глаза глядеть будем? Когда встретимся в Светлых Чертогах? Вместе умирали, а теперь всех бросить?

Лучше б и не знал я всего этого, право слово.

– Добры вы молодцы, – сказал я всем троим. – Вы что, совсем с ума съехали? Или я тут что-то решаю? Могу вам денег дать. Выкупайте свои семьи, если получится.

– Проведи нас к королеве, ваше высочество! – нашелся крестьянин.

Сначала я хотел ему сказать, что дурак он глупый. Но передумал.

– Это сделает только хуже. Я в королевстве такие вопросы не решаю.

– Но вы же наследник! – завопил один крестьянин. – Вы же Королевской гвардии лейтенант!

– Это все давно не имеет отношения к делу. Бери деньги… – Я загреб половину кошелька. Потом подумал, выбрал мелочь из кошелька и отдал все. Если что, еще попрошу. – Иди на рынок, выкупай кого получится. Не получится всех, выкупай своих. Меня слушай.

– Мы пойдем к королеве, – сказал старший упрямо, не глядя на деньги. – Ваше высочество, помогите попасть к королеве! Чтобы она нас выслушала! Ваше высочество!

– Да как я вам помогу? Все… Ребята, разговор окончен. Деньги брать будете?

– Нет.

– Не глупи. Тебе на что-то жить надо. Где живете-то? – Автоматически я отметил, что ни котомок, ни посохов у крестьян нет. Те, которые мне на дороге встречались, были все с этими аксессуарами. Значит, где-то рядом остановились. Как бы не у мастера Виктора, когда граф Дюка будет и этих пытать, то может и мастера задеть.

– Нет. Ваше высочество, молю всеми богами Светлыми, устрой нам встречу с матушкой твоей!

– Вы уже один раз были там. И что?

– Ваше высочество! – Упрямо набычился старший из крестьян. В глаза мне он теперь старался не смотреть.

– Мастер, – грубо сказал я. – Всё. Тут разговор окончен. Показывай, что получилось.

Крестьяне поняли, поплелись со двора, оглядываясь.

Настроение сразу же в задницу. И отлично работающая, хоть и грубоватая зажигалка мне не принесла радости.

– Мне три таких, для личного пользования. Остальные ваши, мастер. Делайте с ними что хотите.

– Спасибо, ваше высочество, – поклонился мне мастер. – Это хороший товар. У нас уже купили несколько их путешественники и солдаты. Но я не за это хотел поблагодарить ваше высочество…

– А за что?

– За этих людей.

– Не за что. В самом деле не за что…

– Все равно спасибо.

– Не корите себя, ваше высочество, – сказала Ирма, жена мастера. – Вы сделали, что могли. Никто бы не смог сделать больше. Могу ли я пригласить вас на ужин?

– Не сегодня, хозяйка. – Покачал я головой. – Кажется, мне надо в замок успеть пораньше.

На обратном пути сержант отпросился к своей семье на день.

Ну, зверь я, что ли? Отпустил, конечно.

А основной сюрприз ждал меня в моем мире.

И звался этот сюрприз «пьяный Валерий Алексеевич».

Задержался я что-то на фирме. Зарплату вроде получил, и то есть, и сё есть, собрал только вещи свои из шкафчика, побросал в сумку спортивную, чтобы до дома донести, постирать, как услышал в коридоре какой-то шум.

Сначала подумал, что кто-то забрался, а потом просто глазам своим не поверил. Сережку видел один раз пьяного. Один раз Вербицкий пива у метро перебрал, Костик на прошлый свой день рождения не рассчитал дозу, да и у реконструкторов добавил вообще сильно, но это скорее исключение из правил. Но Валерий Алексеевич… Ну да, брал он коньяки разные в подарки, не отказывался. Но до того я ни разу не видел, чтобы он пил. Ни разу. Вообще.

Ну и что делать-то?

– Здравствуйте, Валерий Алексеевич, – сказал я.

– О, какие люди, – выдохнул в меня перегаром заместитель. – Какие замечательные люди! Пошли!