Глен Кук - Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза

Все сильнее нервничая, Одноглазый вглядывался в темноту. Закончив работу, он вытер руки и шагнул к Костоглоду.

Я услышал рев. В круг света возле меня метнулась черная тень.

– Форвалака! – успел ахнуть я, бросаясь навзничь.

Зверь пронесся надо мной, разорвав когтем кожаную куртку.

Едва форвалака коснулась около меня земли, ее схватил Костоглод. Одноглазый напустил чары, ослепившие и меня, и форвалаку, и всех находившихся поблизости. Я слышал, как ревет зверь – теперь уже не от ярости, а от боли. Зрение вернулось. Костоглод держал форвалаку мертвой хваткой, правой рукой сдавливая ей горло, а левой с хрустом кроша ребра. Зверь отчаянно рубил когтями воздух. Силы в нем хватило бы, пожалуй, на дюжину настоящих леопардов, но в руках у Костоглода он оказался беспомощным. Взятый захохотал и оторвал у форвалаки зубами кусок левого плеча.

Одноглазый, пошатываясь, подошел ко мне.

– Жаль, что этого парня не было с нами в Берилле, – произнес я дрогнувшим голосом.

Одноглазого трясло от ужаса, мою шутку он не оценил. Честно говоря, мне тоже было не до смеха. Сугубо рефлекторный сарказм. Юмор висельника.

Ночь наполнилась воем горнов. Солдаты побежали на свои места. Бряцанье оружия заглушило хрип задыхающейся форвалаки.

– Пора отсюда сматываться, – заявил Одноглазый, хватая меня за руку.

Я не мог сдвинуться с места, зачарованный зрелищем схватки. Леопард-оборотень пытался сменить облик, у него появились смутные женские черты.

– Да идем же! – Одноглазый смачно выругался. – Или еще не понял, что эта гнусная тварь явилась сюда по твою душу? Ей велели тебя прикончить! Уходим, пока она не вырвалась.

Несмотря на огромную силу и ярость Костоглода, зверь не утратил своей энергии. Взятый истерзал ему зубами все левое плечо.

Одноглазый был прав. Мятежники на противоположной стороне рва что-то затевали, в любой момент могла начаться драка. Вот и вторая причина смазать пятки. Я схватил свою сумку и рванул прочь.

Возвращаясь, мы прошли мимо Зовущей и Душелова. Я поддался дурацкой браваде и насмешливо отдал каждому честь. Наверняка кто-то из них был инициатором нападения. Ни один мне не ответил.

Реакция на пережитое взялась за меня лишь на вершине пирамиды, когда я оказался среди своих и задался вопросом, чем все это могло закончиться. Я трясся, да так сильно, что Одноглазому пришлось напоить меня каким-то отварчиком. После этого я отключился.

Кто-то навестил меня во сне. Теперь уже старый друг. Золотое сияние и прекрасное лицо. И вновь: «Моему Верному нечего опасаться».

Когда действие снотворного закончилось, на востоке уже брезжил свет. Страх отпустил, но уверенность так и не вернулась. Меня трижды пытались убить. И тот, кто столь горячо желает избавиться от моей персоны, рано или поздно найдет способ это сделать. Что бы ни говорила Госпожа.

Рядом немедленно возник Одноглазый.

– Оклемался?

– Да, все нормально.

– Ты пропустил целое представление.

Я вопросительно приподнял бровь.

– Когда ты вырубился, Круг и Взятые решили порезвиться – аж клочья летели. Только что угомонились. Костоглоду и Зовущей хана, – похоже, они укокошили друг дружку. Идем, покажу тебе кое-что.

Ворча, я последовал за ним:

– А мятежников много наколошматили?

– По-разному говорят, но вообще много. Как минимум четырем из Круга крышка.

Он остановился на краю пирамиды и драматически вытянул руку.

– Ну и что?

– Ослеп, что ли? Или я одним глазом вижу лучше, чем ты двумя?

– Ты хоть намекни.

– Видишь распятие?

– Ага. – Узнав, что нужно высматривать, я теперь без труда обнаружил крест, врытый неподалеку от командного пункта Зовущей. – Ну вижу. И что?

– Там твоя приятельница форвалака.

– Моя?

– Ну не моя же. – На лице Одноглазого мелькнуло злобное торжество. – Это конец долгой истории, Костоправ. Не самый плохой конец. Кто бы ни прикончил Тамтама, я дожил до расправы над его убийцей.

– Ты прав.

Слева от нас Ворон и Душечка наблюдали за перемещениями мятежников. Пальцы у них так и мелькали, но эта парочка стояла слишком далеко, и я почти ничего из их разговора не понял. Такое чувство, будто подслушиваешь разговор на языке, с которым знаком лишь поверхностно. Сплошная абракадабра.

– В последнее время Ворон сам не свой.

– Ты о чем? – спросил Одноглазый.

– Он не желает общаться ни с кем, кроме Душечки. Даже перестал болтаться возле Капитана. И ни разу не сыграл в карты с того дня, когда мы привезли Перо и Бывалого. Кривится, если хочешь сделать что-нибудь приятное для девчонки. Может, в наше отсутствие что-то случилось?

Одноглазый пожал плечами:

– Вспомни, Костоправ: ведь и я был с вами. Никто мне ни о чем таком не говорил. Но сейчас я тебя послушал… И в самом деле он как-то странно себя ведет. – Колдун усмехнулся. – Странно для Ворона.

Я решил понаблюдать, как мятежники готовятся к атаке. Их воодушевление куда-то пропало, а вместе с ним и организованность. Тем не менее, несмотря на полученную ночью трепку, они успели полностью засыпать два дальних рва. Ближний ров пока был частично перекрыт в полудюжине мест.

На втором и третьем ярусе число наших солдат заметно уменьшилось. Я спросил об этом у Одноглазого.

– Госпожа приказала переместить на первый ярус часть людей. Это в основном солдаты с верхнего.

Выходит, больше половины дивизии Душелова. На его позициях осталось совсем мало бойцов.

– Как думаешь, прорвутся сегодня мятежники?

– Если будут лезть так же упрямо, как и вчера, – ответил Одноглазый. – Но посмотри сам: у них пропал задор. Они поняли, что играючи нас не взять. Мы заставили их призадуматься – и вспомнить про старую каргу из Башни. Ведь она еще не выходила. Возможно, это их и тревожит.

Сам я полагал, что вялость противника объясняется скорее потерями среди членов Круга, чем гнетущим солдат беспокойством. Нарушено управление армией мятежников. Любое войско остановится, если не будет знать, кто им командует.

Тем не менее через четыре часа после рассвета они вновь отправились умирать за свое дело. Наша передовая линия укрепилась – Ревун и Безликий сменили Зовущую и Костоглода, оставив Крадущегося защищать второй ярус.

Сражение приобрело четкую схему. Очередная волна накатывалась, попадала под град стрел, пересекала ров по мостам, укрывалась под мантелетами, потом делилась, усиливая тех, кто ломал нашу передовую линию. Неприятельские войска двигались непрерывным потоком. Тысячи падали, еще не добравшись до нас. Многие из тех, кому это удавалось, сражались совсем недолго и поворачивали вспять, иногда помогая раненым товарищам, а чаще попросту уходя от греха подальше. Своих офицеров эти солдаты уже не слушали.