Мэри Пирсон - Сердце предательства [litres]

Я вспомнила свой разговор с Берди после убийства Греты – о том, что в моем мире нет уверенности и определенности, и о том, что я думала, что согласилась бы выйти замуж хоть за самого дьявола, будь у меня хоть малейший шанс спасти этим Грету и младенца. Кажется, именно такое замужество мне и предстоит. Я высунулась в окно и посмотрела на небо. Боги шутят с нами недобрые шутки.

Привязав последний бант, я потянула за веревку, возвращая лампу под потолок. Над головой заиграла радуга из разноцветных лент, и мне стало любопытно, что подумает Каден, когда увидит это. Сердце кольнуло чувство вины за то, что обманываю его. Высокородный, вроде меня, негодяй уже однажды обманул его, лишив опоры под ногами, лишив всего. Ведь для него превыше всего верность. Теперь я это понимала. Чего еще можно ожидать от мальчишки, которого собственный отец вышвырнул вон, как мусор? Со вздохом я покачала головой. Морриганский лорд . А теперь я предавала Кадена, точно так же, как его отец. Во многих смыслах. Я знала, какие чувства он ко мне питает, и мне самой, как ни странно, он был небезразличен, хоть я и злилась из-за его преданности Комизару. Между нами была связь, непонятная мне самой. Это чувство не было таким же, как к Рейфу, но в то же время мне не стоило большого труда последним поцелуем заставить Кадена поверить в мою искренность.

В борьбе за выживание нет правил, напомнила я себе. Но лучше бы они были. Изменам и предательству, казалось, не будет конца. Скоро Комизар потребует, чтобы я предала тех, кто меня приветствовал и принял, – тогда мне придется таращить глаза и притворяться, наполняя их ложной надеждой, неся благо ему, а не народу.

Ты будешь держать за зубами свой язык и говорить те слова, которые я тебе подскажу .

Я села на постели и закрыла глаза, отгораживаясь от свиста и конского топота далеко внизу за окном, лязга закрываемых ворот, воплей кухарки, гонявшей по двору курицу, которая отчаянно пыталась спасти свою голову. Вместо этого я оказалась на лугу. Вокруг него на деревьях развевались ленты, дальние горы окрасились пурпуром, я вдыхала аромат розового масла, которым мне натерли спину, – аромат, разносившийся на сотни миль…

Этот мир – он вдыхает тебя, он… так делится с тобой …

Пожалуйста, поделись мной с Рейфом. Я сделаю это ради тебя. Только ради тебя .

В дверь вдруг резко постучали. Каден сегодня уходил с таким презрением на лице, что я не ждала его назад рано – он мог и вообще не вернуться. Ульрикс с очередным распоряжением от Комизара? Что он там еще надумал? Надень зеленое! Коричневое! Любое, какое прикажу!

Меня вдруг пронзило неприятное воспоминание из жизни при дворе Морригана. Другие обстоятельства, другая обстановка, но те же распоряжения – год за годом. Надень это. Стой тихо. Подпиши вот здесь. Придержи язык. Ради богов, принцесса Арабелла, ваше мнение никого не интересует. Мы не желаем больше слышать ваших высказываний по этому поводу . Я схватила лежащую на сундуке миску и запустила ей через всю комнату. Во все стороны брызнули осколки глины, а я, вздрогнув, внезапно поняла правду – одно государство не так уж сильно отличалось от другого.

Снова стук, на этот раз тихий и неуверенный.

Я вытерла глаза и пошла открывать.

У Астер был испуганный вид.

– С вами все в порядке, госпожа? Может, велеть носильщику убираться и прийти со своей тележкой в другое время? Правда, Каланта велела привести его сюда, а тележка тяжелая, она нагружена доверху, но это не значит, что вы должны впускать его к себе в комнату прямо сейчас, потому что вам, кажется, и так очень тепло, и щеки горят, и…

– О каком носильщике ты толкуешь, Астер?

Девочка отошла в сторону, и вперед робко выступил молодой человек. Стянув с головы шапку, он мял ее в руках, прижимая к животу.

– Мне приказано доставить топливо для очага.

Я оглянулась на дровяной ларь у очага.

– У меня есть и дерево, и кизяк. Не нужно…

– Погода меняется, становится холодней, и я получил приказ, – сказал он. – Комизар говорит, что вам понадобится больше.

Комизар заботится о том, чтобы мне было тепло? Трудно поверить. Я осмотрела мужчину – вроде бы обычный метельщик, – но что-то в нем казалось не совсем правильным. Взгляд светло-карих глаз был слишком уж острым. В нем ощущалась сдерживаемая энергия, а зубы у этого небритого оборванца в лохмотьях были чересчур ровными и белыми.

– Каланта мне велела сразу же возвращаться, госпожа, – затараторила Астер, – можно я оставлю его здесь, а сама побегу?

– Да, конечно, Астер. Ступай.

Она убежала, а я посторонилась, показывая метельщику, чтобы заходил. Он вкатил свою тележку, а сам вдруг обернулся ко мне, осмотрел меня с любопытством и низко поклонился.

– Ваше высочество.

Я нахмурилась.

– Ты позволяешь себе насмехаться надо мной?

Он затряс головой.

– Осмелюсь просить вас закрыть дверь.

У меня отвисла челюсть. Оборвыш произнес эти слова на чистом морриганском, перейдя на другой язык без малейшего затруднения. Почти никто из венданцев за пределами Санктума не владел моим родным языком, а здесь хотя немногие члены Совета и кое-кто из слуг и говорили на нем, но с чудовищным акцентом и коверкая слова.

– Ты говоришь по-морригански, – сказала я.

– Там, откуда я родом, мы называем его дальбрекским, но и в самом деле языки наших королевств почти неразличимы. Дверь?

Задохнувшись от изумления, я бросилась к двери, захлопнула ее и подбежала к нему. Из глаз брызнули слезы. Так значит, друзья Рейфа не погибли.

Незнакомец упал на одно колено, взял мою руку и поцеловал.

– Ваше высочество, – повторил он с нажимом, – мы здесь, чтобы отвезти вас домой.

Мы уселись на койку и разговаривали долго, насколько осмелились. Его звали Джеб. Он рассказал, что добраться до Венды было непросто, но вот уже несколько дней, как они в городе. Они занимаются нашим делом. Джеб забросал меня вопросами об устройстве крыла Совета и планировке Санктума. Я описала все коридоры, переходы и залы, какие помнила, особенно те, по которым ходила. Не забыла и про подземные пещеры. Назвала имена самых кровожадных и злобных венданцев в Совете, перечислила тех, кто может быть полезным, как Астер, – но нужно быть предельно осторожными, чтобы не подвергать риску ее жизнь. Я упомянула о том, как Гриз прикрыл Рейфа и что, по-моему, этим он просто отплатил за спасение своей жизни.

– Вы спасли ему жизнь?

– Предупредила его об опасности – нашествии обезумевших бизонов.

В глазах Джеба появился вопрос.

– Я не могу этим управлять, Джеб. Это дар, некое свойство, которое передалось от выживших Древних, и только. Иногда я и сама в нем сомневаюсь – ведь я только учусь слышать его.