Мэри Пирсон - Сердце предательства [litres]

– Я мог приказать, и тебя убили бы, как только ты вбежал в эту комнату. Но не этого я хочу, Каден. Нас с тобой слишком многое связывает. Давай поговорим.

Я смотрел на него, задыхаясь, время шло, под моей рукой спокойно и ритмично пульсировала жилка у него на шее. Только тонкая жилка отделяла меня от Лии. Но он сказал правду – только завидев меня в дверях, он имел возможность отдать приказ рахтанам . И даже раньше, когда я только въезжал в ворота Санктума. У него была возможность держать наготове собственный кинжал. Нас с тобой слишком многое связывает .

Я выпустил Комизара. Он кинул мне тряпку, чтобы я перевязал руку, мрачно полюбовался на устроенный мной разгром и покачал головой.

– Ты сам привез ее сюда. Ты сам уверял, что она может стать полезной для Венды. И оказался прав. А теперь и кланы приняли ее. Для них она – знак того, что боги благоволят Венде. Символ древних традиций и олицетворение надежд на будущее. С ней мы получили больше, чем рассчитывали, и теперь нельзя этого не использовать. Впереди долгая суровая зима, а большая часть запасов и продовольствия уйдет на содержание армии. Но горячка масс не остынет, пока она ее поддерживает, пока питает их иллюзии и суеверия.

– Но зачем жениться? – горько спросил я. – Есть же другие способы.

– Таким было желание кланов, брат, а не мое. Подумай. Вспомни. Разве раньше я проявлял к ней интерес? Кланы ее приняли, но кое-кто отнесся настороженно, подозревая вражеский заговор. Необходимо было доказательство ее искренности и чистоты намерений. Ее брак с главой государства обеспечивает стабильность, которой они так жаждут. Я обсудил это с Советом. Все одобрили. Ты ставишь под сомнение не мое решение, а мнение всего Совета?

Я не знал, что думать. Было трудно поверить, что Совет одобрил это решение, хотя… меня здесь не было, так почему бы и нет? Малик, наверное, первым закричал «быть по сему». С того дня, как ее принял клан Меурази, я должен был догадаться о возможности такого развития событий. Меурази не приветствуют чужаков, пришельцев.

– Не волнуйся, в нашей жизни мало что изменится. Сама девушка меня мало интересует – исключительно то, что она может сделать для наших соотечественников. Если хочешь, можешь пока держать эту зверушку у себя, но так, чтобы это не дошло до кланов. Они должны считать, что свадьба самая настоящая. – Он замолчал, поправляя упавшую лампу. Потом повернулся ко мне: – Но я должен тебя предупредить. Когда я сделал ей предложение, она приняла его с радостью. Даже с восторгом. Она тоже сочла идею стоящей.

– С радостью? Под страхом смерти? – я не удержался от сарказма.

– Спроси ее сам. Она сразу поняла, что это дает ей два преимущества: возможность получить больше свободы и сладость мести отцу-королю. Из всех людей ты, без сомнения, поймешь ее лучше других. Когда предают свои же, остается незаживающая рана. Рассуждай логически, влюбленный болван, и соберись!

Я уже полностью овладел собой и смотрел на него спокойно.

– Я расспрошу ее. Можешь быть уверен.

Комизар замолчал, как будто его внезапно осенила какая-то мысль.

– Демоны и ад! Надеюсь, она не носит твоего отпрыска? Надеюсь, тебе хватило ума этого не допустить.

Он был уверен, а я не стал его разубеждать, что мы с Лией спим вместе. Но даже в этих случаях рахтанам полагалось заботиться о том, чтобы не осложнить себе жизнь такими семейными обузами.

– Нет. Никаких отпрысков, – я вскочил и стремительно метнулся к выходу.

– Каден, – раздался голос Комизара, когда я был в дверях, – не испытывай судьбу. Из Малика тоже выйдет превосходный Убийца.

Она наклонилась над тазом и плескала к лицо водой, но при звуке моих шагов, плечи ее окаменели.

– Он силой заставил тебя согласиться? – спросил я. – Я знаю, что это так. Сам не понимаю, зачем спросил.

Лия не ответила, по локоть опустив руки в воду. Я схватил ее за руку, развернул к себе, и таз перевернулся. Упав на пол, он раскололся надвое.

– Отвечай! – не сдержавшись, закричал я.

Она опустила глаза на разбитый таз, на образовавшуюся у наших ног лужу.

– Мне показалось, что ты уже сам ответил на свой вопрос и мой ответ тебе не нужен.

– Скажи мне, Лия.

У нее заблестели глаза.

– Каден, прости. Я не собираюсь лгать и уверять, что не хотела этого. Хотела. Ты знаешь, что я не люблю Комизара, но я давно уже не глупая мечтательная барышня, какой была когда-то. Честно говоря, я уже смирилась с тем, что никогда не вырвусь отсюда. Нужно устраивать жизнь – позаботиться о себе. Как ты меня и просил. И, раз уж мы говорим честно, – голос у нее задрожал, и она прерывисто вздохнула, – Комизар предложил мне кое-что, чего не смог предложить ты. Власть. Здесь есть люди, Астер, кланы, другие, которые уже небезразличны мне. Я хочу им помогать. Имея хоть небольшую власть, я сумею это делать. Помню, ты как-то сказал мне в свое оправдание, что у тебя не было выбора. Теперь я это понимаю. Я немногим отличаюсь от тебя, я хочу воспользоваться редкой возможностью и сделать выбор. Брак с Комизаром даст мне привилегии, которых не можешь дать ты.

Глаза Лии сузились в щелки. Она продолжала говорить.

– И еще одна приятная мелочь: известие о нашей свадьбе поразит в самое сердце моего отца, если не весь Морриган. В этом есть определенная прелесть. Поверь, Комизар не вынуждал меня принять его предложение.

– И тебе хватило недели, чтобы все решить?

Блеск в ее глазах потух, как по сигналу.

– Неделя – это целая жизнь, Каден. За это время одна-единственная звезда, упав на землю, может смести с ее лица народы, уничтожить весь мир. За неделю служанка из таверны в приморском городке может оказаться в пустыне под палящим солнцем, в компании безжалостных головорезов. Так что это просто мелочь – мое решение выйти замуж за человека, облеченного властью. О чем тут было думать целую неделю?

Я замотал головой.

– Лия, это непохоже на тебя.

Она презрительно вздернула губу, словно устала притворяться приветливой.

– Тебе больно, Каден. Я сожалею. Правда. Но жизнь жестока. Вынь свою венданскую голову из задницы и попробуй ею подумать. Разве ты сам не прошипел мне очень похожие слова тогда, в кибитке Рины? Так вот, теперь я их понимаю. Пойми и ты.

Ее голос был холоден, безразличен – она говорила правду.

У меня упало сердце. Все оборвалось внутри, дыхание прерывалось, мышцы обмякли, будто Лия своими словами разрубила опору, на которой все это держалось. Я смотрел на нее молча, даже слова на языке превращались в невнятное мычание, и я повернулся к ней спиной. Я вышел из комнаты, побрел по коридору, ничего не видя перед собой и думая о том, что вот теперь она стала… настоящей принцессой.