Мэри Пирсон - Сердце предательства [litres]

Непринужденно покачиваясь в седле и кусая яблоко, он двигался мне навстречу, и на середине двора мы встретились. Обменявшись быстрыми взглядами, оба мы спешились, дожидаясь, когда подведут молодых лошадей, на которых он должен был взглянуть. На короткое время мы, казалось бы, остались наедине – наши конвоиры отвлеклись, перекрикиваясь с караванщиками и веля им пошевеливаться, – но вокруг все равно было слишком много глаз и ушей. Я не решилась заговорить, чтобы объяснить, что в действительности произошло вчера и как Комизар дал понять, что мой отказ может стоить Рейфу жизни. Ему оставалось ломать голову, пытаясь понять, что я задумала. Рейф прекрасно знал, до чего мне отвратителен Комизар. Он грыз свое яблоко, посматривая на мое платье и на связки костей, гремевшие у меня на поясе. Я так ясно читала в его глазах, будто слышала каждое слово: С каждым днем она все больше становится венданкой .

– Если бы здесь был мой друг Джеб , – сказал Рейф вслух, – он оценил бы ваши украшения, принцесса. Он обожает варварские вещицы.

– Как и Комизар, – перебил его один из стражников, тем самым напомнив, что наши разговоры всегда слушают.

Я смотрела на Рейфа, не поняв, что это было – комплимент или оскорбление, его голос звучал странно. Тут что-то отвлекло внимание Рейфа, и он отвернулся.

Я проследила за его взглядом. Слияние судеб .

Не сейчас. Не здесь. Я знала, что у нас ничего не может сложиться.

Там был Каден. Он направился к нам в сопровождении наместника, на поиски которого ездил, и небольшой группой встрепанных и неряшливых людей.

Рейф поперхнулся, закашлялся, у него изо рта вылетел кусок яблока. Глаза наполнились слезами.

– Жуйте тщательнее, эмиссар, – посоветовала я, – прежде чем глотать.

Он кашлянул еще раз-другой, не отрывая взгляда от приближающихся всадников.

Каден увидел меня, и я заметила облегчение на его лице. Он соскочил с коня, и его спутники последовали его примеру. На Рейфа он не обратил внимания, как если бы его тут не было. Каден держался так, будто вокруг вообще никого нет.

– С тобой все хорошо? – спросил он, не замечая, как зашептались солдаты вокруг. Убийца вернулся – Убийца еще не слышал новостей. Наместник выступил вперед, громко прочистил горло.

Каден хмуро кивнул на него.

– Это новый наместник Арлестона, и его, – он помолчал, подбирая нужно слово, – солдаты.

Я понимала, почему он сделал паузу. «Солдаты» – это было громко сказано. Они не производили впечатления воинов. Мало того что одеты они были не в форму, но одежда на них была изорвана и выглядела беднее бедного. Сам наместник имел пугающий вид жестокого дикаря – высокий, жилистый, с бочкообразной грудью и устрашающим шрамом через все лицо, от скулы до подбородка. Между бровей пролегла глубокая морщина.

– А вы?.. – спросил он и вдруг натужно скривил губы в улыбке (которая показалось мне даже страшнее его нахмуренных бровей).

– Не важно, – вмешался Каден, – идем…

– Принцесса Арабелла, – заговорила я. – Первая Дочь дома Морриган, а это Рейф, эмиссар принца Джаксона Дальбрекского.

Улыбка сползла с лица наместника.

– Вражеские свиньи в Санктуме? – он словно не верил своим ушам.

Смерив Рейфа полным ненависти взглядом, дикарь сплюнул, целясь ему в башмак. Рейф шагнул вперед, но я поспешила встать между ними.

– Вы весьма неосмотрительны и несдержанны на язык, наместник, для человека, совсем недавно вступившего в должность, – сказала я. – Осторожнее, вы можете ее лишиться.

Верзила ошеломленно прошипел что-то и покосился на Кадена.

– Вы позволяете вашим пленным так распускать языки?

– Она больше не пленница, – укоризненно поправил один из солдат, стоявших поблизости.

И тогда не кто иной, как Рейф, сообщил Кадену о моем новом положении в Санктуме.

Я вломился в комнату, где Комизар проводил свои совещания, пнув дверь с такой силой, что она с грохотом ударила о стену. Трое рахтанов , стоявших рядом с ним, схватились за оружие. Комизар продолжал сидеть за столом, заваленным картами и таблицами, наши взгляды пересеклись. Грудь у меня ходила ходуном – я не мог отдышаться после бега по конюшенному двору, а потом через весь Санктум.

Мои братья рахтаны продолжали сжимать в руках кинжалы.

– Оставьте нас, – приказал Комизар. Они колебались, и не без причины. – Оставьте нас! – крикнул он снова.

Неохотно они опустили свои ножи. Когда дверь за ними закрылась, он встал и, обойдя стол, остановился передо мной.

– Ты, судя по всему, узнал новости? Надеюсь, ты явился сюда с поздравлениями?

Опрокидывая стулья, я бросился вперед и сбил его с ног. Комизар потянул было нож из ножен, но я перехватил и прижал к полу его руку, так что нож отлетел в другой конец комнаты. Свободным кулаком он ударил меня в челюсть, заставив отшатнуться. Но больше он ничего не смог сделать: я коленом с силой заехал ему в грудь. Зазвенело стекло, на нас посыпались бумаги и карты со стола, но я пригвоздил его к полу и продолжал удерживать, приставив к горлу острый осколок разбитой лампы. Закапала кровь – это я, слишком сильно сжав осколок, порезал острым краем собственную руку.

– Ты же знал! Ты знал, что я к ней чувствую! Но тебе недостаточно того, что ты уже имеешь, тебе всегда мало! Тебе понадобилась еще и она! Не успел я отвернуться…

– Тогда чего ты ждешь? – глаза Комизара были холодны, как лед. – Перережь мне глотку. Покончи с этим.

Рука, сжимающая стекло, задрожала. Один удар, и я стану новым Комизаром. Этого все давно уже ждали, именно так Убийцы один за другим поднимались к вершине власти. Наши судьбы предопределены, мы сами обрекали себя на такой поворот, слишком хорошо обучая будущих преемников их ремеслу. Кровь с моей руки струйкой потекла ему за ворот.

Комизар не вздрогнул и не отвел взгляд.

– Правильно, – сказал он. – Подумай хорошенько, как ты всегда делаешь. В этом по крайней мере я всегда мог на тебя положиться. Подумай обо всех годах, прожитых нами. Вспомни, как я подобрал тебя. Вспомни то, ради чего мы вместе работали. Обо всем, чего ты еще можешь достичь. Стоит ли какая-то девчонка всего этого?

– И все же ты женишься на ней? Делаешь ее королевой? Видно, для тебя она всего этого стоит! Куда девались все твои разговоры о презрении к семейной жизни? И к королям? В Венде нет королей!

– Гнев затуманивает твой разум. Что она с тобой сотворила? Отравила, быть может? Мои решения основаны исключительно на соображениях пользы для моих соотечественников. А откуда берутся твои ? Что важно для тебя?

Только Лия. Врываясь в комнату, я думать не думал о Венде.

Комизар смотрел на меня спокойно, будто не замечая зазубренного осколка стекла у своей шеи.