Брайан Стейвли - Клинки императора [litres с оптимизированной обложкой]

Каден взглянул на Рампури Тана, стоявшего в тени в дальнем конце зала. Выражение его лица было трудно разглядеть, но глаза в полумраке ярко блестели.

– Ну хорошо, – подытожил Шьял Нин, когда стало понятно, что Йеррину больше нечего сказать. – Мы не можем позволить этому существу уничтожать наши стада. Выследить его у нас шансов мало. Это означает, что мы должны как-то заманить его к себе. Рампури предложил привязать нескольких коз в полумиле от монастыря, а пара монахов засядет среди скал в засаде. Что же до остальных, никому из вас не позволено покидать монастырский двор в одиночку. Ученикам и послушникам вообще запрещается выходить за пределы монастыря без умиала.

Ответ последовал незамедлительно: Чалмер Олеки, бывший учитель Кадена, поднялся со своей скамьи в первом ряду. Он был старейшим из хин, в полтора раза старше настоятеля, и его слабый голос слегка дрожал:

– Эта тварь убивает коз, согласен. Это проблема для нас, тоже согласен. Но неужели ты веришь, что она станет нападать на взрослых людей?

Шьял Нин собрался было ответить, но его опередил Тан, выступивший вперед из тени. Каден всегда считал, что от его умиала исходит какая-то угроза, даже до того, как был вынужден обучаться под его руководством. В прошлом, однако, что-то всегда эту угрозу сдерживало. Тан напоминал ему громадный снежный склон высоко в горах, готовый обрушиться лавиной при первом раскате грома, или воздетый меч, неподвижно замерший в верхней точке своей траектории, остановленный на неопределенное время некой таинственной силой. В нынешнем движении Тана не было ничего особенного – всего лишь шаг вперед, не больше, – и тем не менее Каден вздрогнул, как если бы это небольшое движение отмечало некую перемену, нарушение долго сохранявшегося равновесия.

– Когда ты не знаешь о существе ничего, – проскрежетал монах голосом, жестким как горный обвал, – ожидай, что оно явилось, чтобы тебя убить.

Теперь, снова оказавшись перед развалинами трактира, Валин уже сам не очень понимал, что надеялся тут увидеть. Бо́льшая часть строения исчезла под мутными волнами в хаосе разбитых балок и разбухших от воды стен. И в любом случае, даже если здесь и оставалось то, на что стоило бы посмотреть, солнце уже склонялось к горизонту тусклым красным диском, и света было слишком мало, чтобы увидеть что-нибудь помимо скелетоподобных очертаний.

Уверенность, которую он испытал тотчас после схватки на ринге, угасала в нем подобно этому вечернему свету. Да, возможно, что за разрушением трактира Менкера стоял лич – личей на островах было, вероятно, больше, чем в любом другом месте империи. Да, возможно, что все это было частью заговора, направленного против него, против его семьи, частью намечающегося переворота. Загвоздка заключалась в том, что возможно было почти все что угодно. Ему было нужно что-нибудь конкретное, что-нибудь, на что можно опереться, что можно исследовать, а кеннинг лича, если он был, оставил бы еще меньше следов, чем взрывчатые вещества кеттрал. Это значило, что нужно обращаться к людям – людям, которые могли заметить что-нибудь необычное, увидеть что-то, чего они не ожидали.

– Выбраться сумели только четверо, – сказал он, хмурясь. Кроме Юрена, из развалин удалось выкарабкаться еще троим.

– Четверо из двенадцати, – пожала плечами Лин. – Не так уж плохо, учитывая, что эта халупа съехала прямиком в залив. В большинстве сражений у проигравшей стороны меньше шансов на то, чтобы выжить.

Порез у нее на щеке уже зарубцевался, но рана от недостойного поражения на ринге, по-видимому, оставалась свежей и все еще болела. Кеттрал уделяли бесчисленные часы турникетам, шинам, лекарственным травам и перевязочным средствам, однако мало кто говорил об унижении, которое ты испытываешь, когда твое лицо оказывается в грязи, в то время как твой соратник грубо засовывает тебе руку между ног, а дюжина других смотрит на это.

– Но это было не сражение, – возразил Валин, перед которым снова встал образ Салии и горячей, красной струйки крови, вытекающей из раны на ее шее. – Эти люди просто пришли сюда выпить. Они не подписывали контракта.

– Никто не подписывает контракта на то, чтобы его убили.

– Ты понимаешь, что я хочу сказать.

Лин устремила на него жесткий взгляд.

– Ты хочешь сказать, что чувствуешь себя виноватым.

– Конечно, – пожал плечами Валин. – За мной кто-то охотится, а дом рушится на этих бедолаг? Я думал, что мы должны защищать граждан Аннура.

Лин всплеснула руками.

– Да разве можно называть эту падаль гражданами? Большинство из них, если бы они показались на материке, тут же вздернули бы на первой веревке или зарезали.

– Но это не значит, что их смерть была заслуженной.

– Избавь меня от своей вины, Валин. Ты жалеешь себя и тратишь время впустую. Ты их не убивал. Наоборот, ты пытался их спасти. Ты благородный человек, ты это хочешь от меня услышать? Ты принц, мать-перемать!

У Лин раскраснелись щеки, ее глаза горели. Валин сдержал резкий ответ и вместо этого попытался положить руку ей на плечо. Она отдернулась.

– Давай лучше найдем ублюдков, которые это сделали, – сухо сказала она, отказываясь встречаться с ним взглядом. – Так будет лучше.

Валин начал отвечать, затем отвернулся, пытаясь охладить свой гнев. Над грязной улицей нависали ветхие постройки: отслаивающаяся краска, проседающие крыши, напрочь сгнившие пороги под покосившимися дверями… Несмотря на яркие цвета, каждое из этих строений выглядело так, словно было готово в любой момент сдаться и рухнуть в бухту рядом с трактиром Менкера. Может быть, они с Лин все это вообразили?

«Всему рано или поздно приходит конец, – подумал Валин, снова взглянув на подругу. – Может быть, трактиру просто настало время развалиться».

С другой стороны, его отца убили. Существовала возможность, что весь заговор сводился к одному недовольному жрецу, но Валин пока что не был готов в это поверить. Если кто-то из обитателей островов нес ответственность за злодеяние, Валин желал, чтобы они были найдены. Он желал, чтобы они были мертвы.

– Юрен был одним из тех, кто сумел выбраться, – проговорил он, нарушив молчание. – Лейт говорит, что он засел в «Черной шлюпке» и пьет так, что попадет к Шаэлю прежде, чем у него срастется нога.

– Кто такой Юрен?

– Громила, которому Менкер платил, чтобы он присматривал за заведением.

Лицо Лин стало жестким.

– Тот, который выскочил первым? Который отказался помогать другим?

Валин кивнул.

– Сейчас он мало кому нужен со своей сломанной ногой.

– В таком случае у него должна быть уйма времени на то, чтобы поговорить.

Общая комната в «Черной шлюпке» была большой, пустой и полутемной, слишком большой для того количества стульев и столов, что стояли как попало. Когда Валин только что прибыл на Острова, «Шлюпка» была самым преуспевающим трактиром на Крючке – вино из самого Шиа, раскрашенные шлюхи на каждом балконе, музыка ночи напролет. Однако за последующие годы владелец умер, один из его сыновей в споре из-за наследства заколол кинжалом другого, и место постепенно пришло в упадок. Сейчас за столами сидело не больше полудюжины человек, которые, подняв на вошедших тяжелые взгляды, мутные от вина и скуки, вернулись к своим негромким разговорам и игре в кости.